Ветербург. Каждое дерево качается отдельно
Шрифт:
А ещё сядешь к другу в новый «лексус», сразу начинаешь различать марки других автомобилей. На какую-нибудь «ладу» уже и не глядишь, фыркаешь, «фольксваген» не замечаешь, и все транспортные утехи становятся значительными, как высота для вольной птицы.
Выйдешь из такого авто и начинаешь понимать, что раздражаешь друзей своими запахами, разговорами на политические и женские темы. Ведь думы людей на колёсах отличаются от дум пешехода, как чемпион от перворазрядника. И пусть я в этот момент тоже качусь, но ведь весь мой менталитет переполнен впечатлениями пешехода, ждущего зелёного света на Рублёвском шоссе.
Короче, меня мой самый хороший друг даже в баню не позвал. А ведь обещал, когда строил сразу позвать в первый заход. Боится, что я его баланс и соотношение с внешним и внутренним миром разрегулирую. Особенно, если правду какую-нибудь расскажу. Ведь у каждого полёта – своя правда. А если летящий гусь правды сталкивается, например, с самолётом, то гудящее чудовище может рухнуть, как Кощей Бессмертный от стрелы Ивана-царевича. Я и есть, наверно, этот опасно летящий гусь. Хотя, может, есть надежда и на звание Ивана-царевича… Кто знает…
Вот такой классовый ужас нарисовался. Тут Маркс обнаруживается на заднем сидении и отдыхает, набираясь новых сил на новом витке истории.
Происходит какой-то крах амбивалентности и мультикультурализма.
И тут начинаешь уже думать о непрекращающейся инфляции и связке евро-доллар в связи с открытием Банка БРИКС.
Думаю, что читатель проникся стилем, поэтому далее произвол будет нарастать. Не надо только забывать, что любой хаос со временем обретает признаки гармонии.
Кит
– Насос включился! – слышится голос, сопровождаемый матерком отставного маэстро, живущего в деревне уже восьмой год.
Засуха. Дачница поливает картошку, из шланга, который наполняется насосом, забирающим всю воду из ручья. Всю воду. Дом дачницы стоит на околице, там где втекает в деревню ручей, единственное спасение в засуху деревеньки, населённой летом другими дачниками и одним местным жителем.
Все ждут окончания полива картошки. Тогда-то и начинается работа. Все спешат забрать втекающую воду. Одни наполняют бочки, другие – банные ёмкости, третьи – третье.
Когда-то в деревне было с десяток колодцев, но после заготовки леса, проведённой мобильным коллективом истребителей деревьев, сопровождающих тяжёлую технику, похожую на стратегические бомбардировщики, вода ушла, и добыть её можно было только с очень большой глубины. Но в деревне осталось всего два глубоченных колодца, у которых иногда скапливалась очередь за питьевой водой.
Всё началось с губернатора, провозгласившего в девяностые, что область, обладающая такими богатыми лесными ресурсами должна заниматься только лесными ресурсами, и что пусть земли сельскохозяйственного назначения зарастают лесом, который будет расти сам, вместо овса, льна, ячменя и ржи. И животноводства не нужно. На лесные деньги можно будет и мясо закупать, и молоко, и всё остальное. Так и сделали.
Поля стали зарастать деревьями и кустарником. Пилорамы расплодились, заняли места коровников. Три фермы закрылись. Местные коровы стали покидать дворы местных жителей. Из тридцати кормящих бурёнок, к концу второго десятилетия от начала губернаторской программы, на руках местных жителей осталось три.
А тут ещё этот Насос появился! С большой буквы, потому что так прозвали тётку Таню – обладательницу самого мощного насоса в деревне. С ней пытались соревноваться, но что толку! Ведь её дом стоит первым в очереди к ручью. Никаких сельских сходов не соберешь с этими дачниками! Они, понимаешь, прописаны в городе, а здесь они свободные граждане, никому не подчиняющиеся!
Появились, правда, партизаны. Они перерезали шланги или ломали насосову плотину в ручье, но Насос установил камеру видеонаблюдения и засёк террористов. Им пришлось по-хорошему отрабатывать барщину, установленную Насосом, во избежание привлечения к суду.
Вскоре открылась новая опасность. Леса в области поредели, и уже новый губернатор задумался о судьбах родного края. Он нашёл выход и разработал программу добычи полезных ископаемых. Искали их долго но нашли. Ими оказались залежи песка. На этих песках стояли леса, населённые пункты, вроде деревеньки, с живущими здесь насосами. А тут ещё подвернулось, кстати, строительство федеральной дороги грандиозного назначения и торговля песком пошла в гору. Правда горы вокруг нашей деревеньки стали пропадать, и вода в глубоководных колодцах стала убывать. Да и ручеёк стал тощать.
Задумались люди. Не знали что делать: или продолжить борьбу с Насосом, или замахнуться на высшие силы? Задумались-пригорюнились. Кто-то стал искать путей спасения через свои городские связи. Кто-то приготовился сматывать удочки из этого благословенного уголка природы, теперь уже почти проклятого места.
Маэстро стал говорить, что просто климат меняется, теплеет, и потому надо привыкать жить по законам полупустыни. Ведь живут же там люди. Мол, арабов-мигрантов можно пригласить для делёжки опытом. Но это предложение не было принято населением деревеньки с энтузиазмом. Даже напротив: кто-то выбил реформатору стекло в доме, и маэстро даже написал в местную газету заметку о ксенофобии жителей области.
Заметку благополучно замотали, а в администрации был поднят вопрос о бурении артезианской скважины.
Но лето заканчивалось. В августе прошли обильные дожди, и вопрос нехватки воды как-то, как всегда и было раньше, перестал быть актуальным. Дачники подсчитывали свои запасённые за сезон соления, закатки, добавив к ним ещё и грибные составляющие.
А однажды все даже собрались на отвальную Маэстро. Он всех обнял и сказал, что уж в следующем-то году они всем миром решат все насущные вопросы и пожелал всем благополучного и радостного зимнего пребывания в городе. И даже всплакнул. Последней уехал Насос.
Только остающийся зимовать в деревне Лёша, единственный местный житель, не задумывался о будущем. Он с удовольствием сидел на всех отвальных, если они были, курил свои ядовитые сигареты и получал удовольствие от выпитого спиртного и съеденного закусочного, обещая дожить до следующего года и рассказать всем всё, что произошло без них.
В следующем году деревенька стала похожа на сказочного кита и одновременно на средневековый замок на горе посреди озера. Карьеры вокруг деревеньки заполнили талые и грунтовые воды, и не хватало только Конька-Горбунка, чтобы в один миг оказаться в этом чудесном государстве.