Ветры империи
Шрифт:
Не задерживаясь, Горн проследовал за укрытым в стене кабелем на следующий уровень, по пути сокрушив новые запоры, куда прочнее всех предыдущих, и очутился в роскошной комнате, залитой светом из огромного окна-глаза. Скользнув к стеклу, Горн увидел под собой сверкающие горные вершины, продравшиеся сквозь сплошной облачный слой, и удовлетворенно усмехнулся: все-таки он оказался прав. Но отчего разрез этого глаза кажется таким знакомым? Кстати, и лепка громадного лица…
За спиной раздался шорох — Горн крутнулся вокруг оси. И тут же его окатило жаркой волной: он увидел Нору. Расширенными глазами Львица глядела на него, и ее напряженное лицо могло означать что угодно — Горн разучился его понимать. Губы Норы шевельнулись.
— Что? — спросил он нетерпеливо.— Ну говори!..
— Слишком долго тебя не было,— повторила женщина чуть громче.
Что случилось с ее лицом? Будто чуть увяла кожа в углах глаз, жестче стали скулы… Что произошло с ней? Или со мной?
— Я, что ли, спал? — спросил Горн.— Сколько времени прошло?
— Много,— прошептала женщина.— Слишком много.
— Хватит! — рявкнул он.— Я же вернулся.
Только сейчас Горн обратил внимание на пластиковые доспехи, покрывавшие ее великолепные формы от шеи до подошв. К чему ей такой наряд — здесь и сейчас? Кого она стережется?
— А Ю,— вдруг вспомнил гигант,— где она?
— Божественная заняла подобающее место,— кривя губы, ответила Львица.— Теперь она счастлива.
— А что стало с Эриком?
— Зачем он нам, милый? — возразила женщина.— Теперь мы пойдем вместе, разве нет? — И она улыбнулась гостю ослепительно как прежде, хотя и чуть натужно.
Внезапно в Горне шевельнулся страх, уже почти забытый. В растерянности он оглянулся, однако никого не увидел.
— А что на это скажет Тор? — поинтересовался гигант.— Кстати, где он?
— Старик надорвался,— небрежно пояснила Нора.— Что поделаешь: слишком долго он правил!..
— А теперь правишь ты? — Горн кивнул на компактный, встроенный в стену пульт, где завершался путеводный кабель, и спросил опять: — Куда ты дела Эрика?
— Тигра? — Женщина засмеялась.— Успокойся, с ним-то все в порядке — скоро его увидишь.
— Он тоже счастлив? — с усмешкой ввернул Горн.
— Об этом спросишь его сам.— Нора протянула к нему руки.— Ну хватит, иди ко мне!..
Ее лицо напряглось, будто в нетерпении, однако она даже не попыталась выбраться из своей скорлупы.
— Вспомни,— добавила женщина,— разве нам плохо было вместе?
Послушно Горн вспомнил, и его снова окатило жаром, даже в глазах потемнело. Странно, разве не отошло еще в прошлое это безумие?
— Да если ты там, внутри? — недоверчиво спросил он.— Я вижу только лицо.
— Смотри! — с улыбкой Львица стянула с руки пластиковую перчатку, пошевелила пальцами. Но и это не убедило Горна.
— Подумаешь! — возразил он.— В Тиберии я видал и не такие фокусы.
— Да? — вспыхнула женщина.— Ну а это? — Она коснулась ладонями пластиковых грудей, и там распахнулись окна, обнажив налитую плоть. Затем Нора попятилась, погружаясь спиной в глубокое кресло.— А это? — снова спросила она, широко раздвигая бедра, между которыми открылось третье оконце.— Мало тебе?
Действительно, за окнами мало что изменилось, и Горна повлекло к ним с прежней силой, хотя страх не убывал — наоборот. Завороженно он надвинулся на женщину и навалился, упираясь ладонями в упругие холмы. С протяжным стоном Львица заключила гиганта в два колючих пластиковых кольца, сдавила с неожиданной силой. Спохватившись, он попытался разорвать удушающие объятия, продавливая нежные груди до ребер, и вдруг Нора словно провалилась в глубь своих доспехов, а следом и руки Горна погрузились в оконца по плечи. Тотчас его плоть пронизали десятки острых шипов, будто сработал капкан, и даже в лицо впились отточенные края Нориного шлема, заливая глаза кровью. Зарычав, гигант рванулся, но вместе с пластиковым капканом содрогнулось и затрещало все огромное кресло, вдобавок прикрученное к полу. Сквозь кровавую пелену он увидел, как в массивном основании распахнулась дыра, оттуда вырвалось нагое женское тело и на четвереньках кинулось прочь.
В следующий миг за спиной мелькнула тень — Горн рванулся вторично, однако опять запоздал, хотя на этот раз кресло выворотил. Под лопатку ему словно вогнали раскаленный штырь, и тот пронизал Горна насквозь, захлестнув безумной болью. С рыком гигант развернулся и увидел перед собой… Эрика.
— Малыш,— пробормотал Горн изумленно.— Это ты?
Бывший его напарник заматерел и раздался вширь, почти догнав габаритами Горна. Даже лицо его погрузнело и округлилось, а некогда прекрасные черты больше не озарялись сиянием глаз. Проклятье, да он ли это вообще?..
— Привет, старина! — осклабясь, произнес Тигр.
Вторым внезапным ударом он вспорол Горну живот, и боль отшвырнула того к самой стене, опрокинула на пол. Из раны будто не кровь хлестала, а жидкая лава — так жгло кожу. Безнадежно закрываясь Нориной скорлупой, гигант елозил ногами по скользкому полу, но сил не было даже подняться. И все-таки Эрик продолжал его стеречься, словно опасался подвоха.
— Далеко же ты ушел, мальчуган,— выдавил Горн.— Когда успел?
Молча Тигр шагнул к нему, замахнулся. Гигант выставил перед собой непослушные руки, заслоняясь от новой боли, с трудом добавил:
— Выходит, и тебя сломали, да?
Меч сверкнул, рубанув по голым ладоням, и Горн не смог сдержать стона. Против этих двоих он всегда был гол и уязвим — так стоит ли трепыхаться?
— Я проиграл тебя,— сказал он Эрику.— Страх победил в тебе гордость. Но откуда же в тебе этот изъян?..
Тигр снова занес меч, но тут сбоку к нему метнулась голая Нора, и ухмыльнувшись, он по-хозяйски привлек Львицу к себе. Так вот кто ее в конце концов приручил!.. И чем, интересно?
— Все правильно, ребята,— прошептал Горн.— Вы подходите друг другу. Зачем желать невозможного, верно?
— Ты исчез тогда,— заговорила женщина.— Что нам было делать? И все равно мы дошли до цели, и теперь все это наше — наше с Эриком!.. А ты уже чужой нам. Совсем чужой.
Своим молчанием Эрик поддержал ее короткую речь, а может, ему было все равно и только не терпелось поставить точку в затянувшемся споре — своим мечом. Действительно, чего проще?
— А ведь Великого Огра ваяли с тебя,— внезапно сообразил Горн.— Но не с нынешнего, Эрик… Нет, не с нынешнего.
Ухмылка пропала с лица Тигра, и теперь там проступала только беспощадная, неутоленная жестокость. А ведь началось все с простой детской травмы.