Ветры Запада. Книга 2
Шрифт:
— Аллегория? — недоверчиво хмыкнула Драгана. — И чему она учит?
— Много чему, — туманно ответил ута. — Например, тому, что общее — это всё равно, что ничьё, а у ничьей вещи всегда найдётся хозяин.
— Так себе мудрость, — пренебрежительно заметила Драгана. — И чему она вас научила? Вот есть же у вас, к примеру, общинное стадо?
— Есть, — с достоинством подтвердил жрец.
— И кто же у этого стада хозяин?
Ута улыбнулся и промолчал.
— Хмм, — в замешательстве сказала Драгана. — И ведь в самом деле — кто здесь ближе всех к мудрости предков? С такой точки
Глава 12
Лесная дорога прихотливо извивалась, обходя неглубокие овраги и невысокие холмы. Просёлок был хорошо наезжен, и за ним явно следили, вовремя подсыпая рытвины гравием. Судя по состоянию дороги, она должна быть довольно оживлённой, но сейчас никакого движения по ней не наблюдалось. В это непростое время, когда вокруг то и дело мелькали солдаты, местные крестьяне предпочитали сидеть по домам, а то и по погребам.
— Врут всё эти навозники, командир, — недовольным голосом заявил Ганс Циглер. — Могу на месячное жалованье поспорить, что врут, как итальяшки.
— Итальяшки тоже разные бывают, там и приличные люди встречаются, — философски заметил капрал Ральф Бёмер, на что рядовой Циглер недоверчиво хмыкнул. — Но насчёт того, что крестьяне врут, соглашусь. Их послушать, так там прямо какая-то армада. Хотя, с другой стороны, для навозников и пара грузовиков — куча техники.
— Да откуда там техника? — скривился Циглер. — Эти в Трире же вольный отряд наняли. Какая у них может быть техника? Я до того, как к нашему герцогу завербовался, повоевал там и сям. На вольных насмотрелся. Все они голодранцы — хорошо, если винтовка у каждого есть.
— Ну, винтовка у них всё-таки у каждого есть, — усмехнулся капрал. — Но задницы у вольных голые, это факт. Меня другой вопрос занимает: а что мы доложим хойбтману[17]? Что нам крестьяне наплели какую-то чушь, и мы вернулись ему это пересказать? И что на такой доклад скажет хойбтман Кляйн, как ты считаешь?
[ 17 — Старонемецкое слово «хойбтман» (Heubtmann) в нашем мире со временем трансформировалось в более знакомое нам слово «гауптман» (Hauptmann), то есть «капитан».]
— Надо было тому с хитрой мордой пятки немного подпалить, он бы сразу всё выложил, — с досадой сказал Циглер. — Я умею с такими обращаться, у меня все правду говорят.
Рядовой Циглер умом не отличался, впрочем, это было скорее достоинством — хорошему солдату ум не нужен, за него думают командиры. Зато Ганс Циглер был дисциплинированным, ответственным и никогда не обсуждал приказы — словом, он был образцовым солдатом, да и вообще старым товарищем, так что капрал не погнушался объяснить ему своё решение:
— Я бы и сам хотел нормально этого гадёныша допросить, но времени совсем не было. Ты, Ганс, в другую сторону смотрел и не заметил, как с соседнего дома мальчонка огородами побежал. Как ты думаешь — куда он побежал?
Ганс помрачнел.
— Надо было вслед стрельнуть, — хмуро заметил он.
— Сразу не успел, а потом уже поздно было, — пожал плечами капрал. — Да и толку? Он там один, что ли? Не этот, так другой бы добежал. Зато потом нас бы так просто не отпустили, гоняли бы по лесу как зайцев. Это ведь
За разговором Бёмер не сразу обратил внимание на доносящийся издали глухой топот, как будто по дороге бежали несколько резвых слонов. Топот быстро приближался, и капрал замер, жестом заставив Ганса замолчать.
— Что-то непонятное, — нахмурился он прислушавшись. — Давай-ка сойдём с дороги, Ганс, да посмотрим, что это такое.
Сразу за дорогой начинались довольно густые заросли кустарника, за которыми пара и залегла. Ждать пришлось недолго — на дороге показалась пара странных машин, которых при некотором воображении можно было бы назвать бронеходами — если, конечно, не обращать внимания на необычайно маленький размер, и мощные ноги с коленками назад, как у кузнечика.
— Это что ещё за уроды? — удивлённо прошептал Циглер.
— Мордой вниз, Ганс! — скомандовал капрал. — И не вздумай поднять голову!
Сам он тоже прижался щекой к земле, прикрыв рукавом открытую сторону лица и остро сожалея, что они не намазались камуфляжным гримом. Внезапно топот замедлился и стих, а Бёмер похолодел. Различить сквозь траву и ветки можно было совсем немного, но кусок стальной ноги виделся совершенно отчётливо — машины остановились в точности напротив их куста. Некоторое время стояла тишина, а затем ноги стремительно взлетели вверх и послышался звонкий удар металла о камень — бронеход запрыгнул на здоровенный валун, лежащий по другую сторону дороги. Бёмер начал молиться про себя, чтобы они не попытались подойти ближе к лесу — с другой стороны кустов они лежали почти совершенно на виду, и пилот бронехода вряд ли бы их пропустил. К счастью, лес был достаточно густым и плохо проходимым даже для таких маленьких бронеходов, так что пилоты, очевидно, решили, что им там делать нечего.
Тишина продолжалась совсем недолго, а затем внезапно загрохотали пулемёты. Поток пуль от двух спаренных пулемётов косил ветки практически над их спинами. Циглер от неожиданности дёрнулся.
— Лежать тихо! — бешеным полушёпотом приказал Бёмер. — Пошевелишься — сам убью!
Непонятно, расслышал ли его Ганс за грохотом пулемётов, но дальше он лежал, не двигаясь.
Вскоре потоки свинца ушли вбок, беспорядочно поливая деревья и кусты где-то в стороне. Наконец, пулемёты замолчали, и наступила звенящая тишина. Некоторое время царила тишина, а потом зачирикала какая-то птаха, ей ответила другая, и вскоре голоса леса вернулись к обычной жизни. Ещё минут пять бронеходы не двигались, а затем тот, что стоял на камне, спрыгнул обратно на дорогу, и раздался удаляющийся топот.
— Зачем они по лесу стреляли? — негромко спросил Циглер, наконец повернув голову.
— Хотели вспугнуть, чтобы мы побежали или ещё как-то себя выдали, — мрачно ответил ему Бёмер. — Лежи смирно, Ганс, не вздумай двигаться.
— Они же ушли вроде, — осторожно возразил тот, не пытаясь, впрочем, пошевелиться.
«Старина Ганс, как всегда, умом не блещет», — вздохнул про себя капрал.
— Как ты думаешь, Ганс, почему они прямо напротив нас остановились?
Циглер молчал, усиленно пытаясь сообразить.