Ветвящееся время. История, которой не было
Шрифт:
Подобную точку зрения, как ни странно, разделяют и немало историков, любящих рассуждать о прогнившей будто бы насквозь феодальной Испании и динамичной буржуазной Англии. Отложим пока в сторону разговоры о чьей то «прогнилости», и остановимся на предыстории конфликта.
В 1568 году по личному приказу королевы Елизаветы, конфисковано миллион дукатов, оказавшихся на случайно зашедшем в английский порт Саутгемптон испанском корабле и предназначавшихся для выплаты жалования войскам герцога Альбы, воевавшим против нидерландских повстанцев. В ответ Филипп приказывает конфисковать всю собственность английских купцов в испанских владениях. Елизавета отвечает тем же. Испанцы не остаются в долгу и отправляют на галеры всех моряков с арестованных в их портах английских судов. Посажен в тюрьму посол Испании в Лондоне. Однако эскалацию конфликта удалось в этот раз остановить, хотя своих дукатов Филипп так и не увидел. (58,64)Более-менее мирный период продлился почти двенадцать лет, до 1580 года, когда испанский король поддержал очередное ирландское восстание. После его разгрома несколько сот взятых в плен добровольцев – идальго, посланных в помощь единоверцам, были повешены без суда. Обе стороны, впрочем, предпочли не поднимать шума вокруг этого случая. Тем более, что у Филиппа и так по горло важных дел – именно в этом году осуществлен давно задуманный и спланированный захват Португалии. Вместе с Португалией, король получил все ее владения в Бразилии и Южной Азии, плюс мощный португальский флот.
Через три года испанский посол обвинен Елизаветой в организации заговора против нее и выслан. Разъяренный Филипп в отместку запрещает вообще всякую торговлю с английскими еретиками.
Но в 1585 году Испанское королевство поразил страшный голод, люди умирали десятками тысяч по всей стране. Филипп II предлагает английским купцам продать хлеб под королевские гарантии безопасности. Но стоило только судам британцев отшвартоваться в его портах, как они были захвачены, а команды отправлены на каторгу как еретики. Англия потрясена столь неслыханным вероломством, да и вся остальная Европа тоже шокирована – давно не случалось, чтобы коронованная особа столь открыто изменила своему слову. (58,61) Не медля, Елизавета начинает настоящую необъявленную войну против Испании. Теперь удар направлен в самое больное место великой империи – по американским колониям.
Начало этой кампании положил человек, чье имя знакомо даже людям, далеким от какого бы то ни было интереса к истории – Френсис Дрейк.
Вначале его флотилия атакует порт Виго на островах Зеленого Мыса, на рейде которого сожжены и утоплены шесть испанских транспортов.
Затем Дрейк пересекает океан и разбойничает в Мексиканском заливе. Здесь ему улыбается удача – на Панамском перешейке захвачен караван, с годовой добычей перуанских золотых копей. Дрейк разоряет Пуэрто -Рико и испанские поселения во Флориде. Правда, в Сан -Доминго и в Картахене он встречает отпор, зато на обратном пути дерзкому нападению подвергаются порты севера уже самой Испании. Королевский флот, состоящий, в основном, из тяжеловооруженных но неуклюжих и неповоротливых судов, ничего не может поделать с быстроходными английскими фрегатами.
Несмотря на яростные протесты испанского посла, требовавшего примерно наказать грабителя, Елизавета устраивает пышный прием в честь пирата, и возводит его в рыцарское достоинство. Вскоре новоиспеченный сэр назначен адмиралом королевского флота. Но, кроме Дрейка, есть еще множество куда менее известных морских разбойников, принесших, однако, не меньший ущерб иберийской монархии.
Пиратство становится, как в античные времена, легальной отраслью британской экономики. Корабли снаряжаются не только на деньги королевы, но и на средства ее министров, придворных, богатых купцов. Не говоря уже о тех капитанах, кто отправляется на промысел, на свой страх и риск. Возникают самые настоящие акционерные общества, чьей специализацией является корсарство.
В своем следующем плавании, пройдя проливом своего имени, кстати, тогда же и открытым, Дрейк грабит города на тихоокеанском побережье Южной Америки, пользуясь полным отсутствием там укреплений и сильных гарнизонов. Испанцы убеждены, что ни один враг не может появиться в этих водах, путь в которые из Европы труден и далек, да вдобавок, является строжайше охраняемой государственной тайной.
Филипп вынужден отвлекать значительные силы на сопровождение транспортов из Америки, постройку быстроходных сторожевых судов и крепостей на американском побережье.
Это дает некоторый эффект, но все равно принятых мер явно недостаточно.
И тогда король Испании приходит к выводу – вместо того, чтобы и дальше увязать в борьбе с корсарами, все большем напоминающей попытку медведя отбиться дубиной от стаи комаров, и войне с подпитываемыми извне гезами, следует сокрушить Англию и присоединить ее к своим и без того обширным владениям.
К этому времени, уже существовало два плана войны с Англией. Один предполагал вначале высадку массированного десанта в Ирландии, второй – действия в союзе с Шотландией, в сочетании с морской блокадой. Оба имел немало достоинств и не меньше недостатков. (58,81)
Филипп, однако, разработал собственный план. Суть его заключалась в нанесении удара по восточному побережью Британских островов со стороны Фландрии. Предполагалось, что мощный испанский флот, взяв на борт заранее собранную наместником Нидерландов армию вторжения, высадит ее в Англии.
Одновременно начнут боевые действия ирландские и шотландские католики, которым было выделено с этой целью немалое количество золота.
Момент для сокрушения Англии на редкость удачен.
Впервые за многие годы можно было не опасаться, угрозы со стороны мусульманских государств – турки еще не оправились от недавнего разгрома, а султаны Магриба трепетали перед испанской мощью. Францию терзали религиозные войны, император Священной Римской Империи Максимилиан открыто поддержал Филиппа. Голландские гезы деморализованы убийством их вождя Вильгельма Оранского. Римский папа Сикст объявил Елизавету «еретичкой и отступницей» и провозгласил испанского государя законным претендентом на английский престол. Более того, он издал буллу, в которой призвал всех правоверных католиков, поддержать Филиппа в его войне с Елизаветой. Наконец, он обещал выплатить Испании один миллион дукатов золотом, как только первый испанский солдат высадится на вражескую землю.
Платить вперед дальновидный понтифик отказался, чем немало огорчил Его Католическое Величество, благодаря «мудрой» политике которого казна была пуста, а хозяйство страны находилось в глубоком упадке.
Эмиссары Филиппа обивают пороги немецких и итальянских банкиров, которым король и без того задолжал громадные суммы, они сулят чудовищные проценты, правда, «сразу, как только будет захвачена Англия». Обращаются и к римскому папе: не согласится ли тот выплатить хотя бы некоторую часть обещанного миллиона заранее, пусть и под проценты? На что следует решительная отповедь – святая церковь не занимается ростовщичеством. «Легче вырвать внутренности у Его Святейшества, чем один золотой», – вполне в средневековом духе сообщает посол Филиппа в Риме. [53] (58,88)
53
К слову, отношения между Святым Престолом, и «Их Католическими Величествами», как официально титуловались испанские государи, были весьма далеки от идеала. Так, отец Филиппа, Карл V (бывший и императором Священной Римской Империи), когда между ним и папой возник конфликт из за итальянских владений, не долго думая, послал на Рим армию немецких наемников, среди которых было немало протестантов. Они учинили в городе жесточайший погром, во время которого было убито и замучено огромное число римлян, ограблены и осквернены все храмы, уничтожены ценнейшие памятники искусства. Папа чудом спасся, укрывшись в неприступном замке Сан-Анжело. Что удивительно, великий понтифик не предал анафеме императора-святотатца, а напротив, вскоре заключил с ним союз против Франции.
Приготовления эти вызывают нешуточное беспокойство в Британии.
Хитрая и осторожная «королева Лисси», как фамильярно называли ее не чаявшие в ней души лондонцы, вовсе не горела желанием, как уже упоминалось, затевать полномасштабную войну. Напротив, не раз и не два она недвусмысленно выражала готовность к определенному компромиссу. При ее дворе, наряду с «экспансионистами» Дрейком и Уолсингемом, действовала влиятельная «партия мира» во главе с могущественным канцлером – лордом Сесилем Берли. Королева зачастую останавливала наиболее ретивых из своих подданных в их стремлении немедленно вступить в бои с испанской монархией, хотя, в случае удачи, эти попытки могли бы сделать триумф Англии еще большим.(56,91)
Но непримиримая позиция Филиппа не оставляет ей другого выбора, иначе как вести борьбу не за жизнь а на смерть, хотя принципе, существовала реальная возможность если и не для установления дружественных отношений, то, хотя бы для более -менее мирного сосуществования между двумя государствами.
Но увы… судьбе было угодно, чтобы на мадридском престоле сидел Филипп Кровавый, и этим все сказано.
При подготовке флота испанцы испытывают большие затруднения. В деле снабжения Армады царят анархия и неразбериха, усугубляемая тотальным воровством чиновников и махинациями поставщиков, не упускающих случая поживиться на столь богоугодном деле, как война с островными еретиками.