Везучий Борька
Шрифт:
Мы стояли вокруг Вадика и его велосипеда. Рассматривали руль, колёса, раму и седло. И звонок. Блестящий звонок нам очень понравился.
Вадик разрешил нам всем по очереди в него позвонить. И мы звонили, будто мчались на огромной скорости.
— Вот это звонок! С таким звонком не пропадёшь! — сказал Борька.
— Ещё бы, — сказал Вадик.
А Толька говорит:
— Ребята! Я придумал! Пусть Вадик сядет на велосипед, а мы все окружим и будем держать его, чтобы он не свалился. А он постепенно поедет.
Нам всё это очень понравилось.
Мы посадили Вадика и поехали. Вернее, пошли.
Вадька вцепился в руль и вытаращил глаза. Будто перед его носом вырос столб и он в него сейчас врежется. Он даже педалями забыл крутить. Он просто сидел и боялся. Наверно, потому, что сидел высоко.
— Ты чего педалями не крутишь?! — просипел от натуги Борька.
— Ведь мы уже устали тебя тащить! — пропыхтел Толька.
И когда мы совсем устали, мы упали. Упал и велосипед. Вместе с Вадиком. Прямо на нас. Хорошо, что на нас. А то бы руль опять поцарапался.
Мы поднялись. Отдышались. Вадик осмотрел велосипед. На нём было всё чудесно — только старые царапины.
Оказалось, Вадик тоже устал, хоть и сидел. И теперь мы посадили на седло Тольку. Мы его немного протащили, мы даже устать не успели, как он закричал:
— Отпустите! Отпустите меня! Я сам!..
— Нельзя его отпускать! — кричит Вадик. — Он брякнется, как Вовка!
Но тут как-то так получилось, что мы его не то отпустили, не то он сам вырвался. Смотрим, а наш Толька крутит педалями и его не догнать. Руль только чуть-чуть виляет.
Мы сначала бежали за Толькой и кричали: «Ура!» Но потом отстали.
А Толька повернул за угол и исчез.
Ждём его, ждём — нет его. Как сквозь землю провалился. Что делать? Пошли искать.
Вадик и говорит:
— Вдруг он на большую дорогу выехал? На проспект. И под машину попал…
— Ох, и попадёт ему дома! — говорит Борька.
— А мне, думаете, не попадёт?
— Тебе-то за что?
— Как за что?! От моего велосипеда, может, один звонок останется.
— Заладил: мой велосипед, мой велосипед… Тут человек, может, погиб, а он за велосипед трясётся!
— Кто погиб?! — сказал чей-то голос.
Мы даже не сразу поняли чей.
Оборачиваемся: парень стоит. Здоровенный толстый верзила. В очках. И глаза за очками очень строгие.
На боку у парня сумка. Из сумки торчит бумага, трубочкой свёрнута.
Ну и голосок у него! «Бу-бу-бу!..» — страшный такой, будто не человек, а огромный пароход перегруженный. Я даже немножко затрясся. А Вадик побледнел.
Парень посмотрел на меня. И прямо проткнул своим строгим взглядом. Насквозь.
— Так кто погиб?..
— Т-толька по-по-по… — говорю.
— Сам ты по-по-но!.. Завёл, как попугай! — толкает в бок меня Борька. — Может, он живёхонький! Катается себе, а ты!..
— Тихо! пробубукал парень, а потом: — Кхэ! — сердито кашлянул и полез в сумку.
Достал записную книжку, карандаш.
— Выкладывайте всё по порядку и начистоту, — говорит. — Кто расскажет толково?
Тут Вадик приободрился:
— А с чего это мы должны вам всё выкладывать?
Парень покосился на Вадьку, но Вадька не вздрогнул.
— Да, — говорим, — с чего?
— Значит, так, — сказал парень. — Зовут меня Бенджамин. Можете звать попросту Бедж. Так будет короче.
Я посмотрел на Вадика, Вадик на меня. А Борька на нас с Вадькой. Мол, Тольку надо искать, а тут какой-то Бедж… Да ещё с пароходным голосом.
— Кхэ! — сердито кашлянул этот Бедж. — Вам повезло. Я профессиональный сыщик.
— Сыщик?!
Борька так и остался стоять с открытым ртом. А у Вадика на голове чёлка приподнялась веничком.
— Есть специалисты по пропавшим картинам, — продолжал Бедж, — есть — по пропавшим стиральным машинам, есть — по портфелям системы «дипломат». И так далее, конечно. Я — специалист по велосипедам и велосипедистам. Короче, велосипедный сыщик. Ну?.. Так кто будет давать толковые показания? — И он постучал карандашом по записной книжке.
— Я, — говорит Борька.
И начал рассказывать.
А этот Бедж — записывать.
— Так, — приговаривает. — Короче! Про то, как Вовка шлёпнулся, ты уже третий раз сообщаешь. Короче надо! Давай приметы. И покороче.
— Какие приметы?
— Во что был одет, как выглядел пропавший.
Борька рассказал.
— А рубашка чисто-белая? — переспросил Бедж.
— Нет, кажется…
— Вспомнил! У него, знаете, на рубашке лодочки с парусами были нарисованы! Синие лодочки, — сказал Вадик.
— Кхэ! Да это же яхты!
— Конечно, яхты!
— Очень важная деталь. Молодец, — и хмурый Бедж потрепал Вадьку по голове. — А из тебя может вырасти неплохой специалист по пропавшим яхтам. Кстати, какого цвета глаза были у Толяна?
Мы переглянулись. Никак нам было не вспомнить Толькины глаза. Надо же! Какого же они цвета?..
— Кхэ! Глаза бывают цвета жареного миндаля, зелёно-бутылочного, морской волны, расплавленного свинца, генеральской шинели и чёрные, как цыганская ночь, — сказал Бедж.
— Они у него зеленоватые были, — говорю.
— Так и запишем: зелёно-бутылочного. Всё! — Бедж захлопнул записную книжку. — Где тут ближайший узел связи?
— Почта?
— Не плохо бы почту, но обойдёмся и телефонной будкой.
— А зачем нам будка?
Бедж сердито посмотрел на Вадьку. Покачал головой:
— А я-то думал, из тебя вырастет сыщик…
— Ничего из него не вырастет, — говорю. — Вон будка!
— Спасибо. — И он зашагал к телефону-автомату.
— Бедж, а нам что?