Виа Долороза
Шрифт:
– Ну, как отгастролировали? – весело спросил Аркадий. – Чего было интересного?
Таликов, занявший место рядом с водительским, был немногословен. Слегка устав от длительного перелета, он невыразительно пожал плечами:
– Да, ничего в общем-то… На рыбалку нас возили… Хариусов половить… Съездили, наловили… Под водочку… Сибиряки они ж, народ простой, – душа на распашку… Вон, икры нам с собой дали… По литровой банке домой везем…
Произнесено это было совершенно бесстрастно, словно бы только для того, чтобы отбояриться побыстрей, – обычные, мол, гастроли, чего тут, – но тут в разговор вступил вечно неугомонный Геннадий Бурков. Плотно прижатый к задней двери автомобиля, балансируя
– Ага! Знаешь, Аркаш, какой у нас Игорь рыболов? Помрешь со смеху! Удочка – вперед, леска – назад… Полный привет! Мы всю рыбалку над ним потешались… Но это ещё полдела… Потом мы, значит, вперед пошли, – по омуткам пройтись, а он у костра остался… Сидит, гитару мучит… Возвращаемся, – через час-полтора, – он смотрит загадочно… Я, говорит, песню написал… "Подъесаул" называется… И тут же нам её сбацал! Блин, Аркаша, это был полный абзац! Мы ошалели… Мужик, который нас на рыбалку привез, полез с ним целоваться… Сам чуть не плачет, – просит, – дай слова переписать… Бумаги нет, ручки нет, так он на полях газеты головками от спичек хотел записывать… Нет, честное слово! Еле-еле уговорили подождать пока вернемся с рыбалки… Так, не поверишь, он упирался, – давай, сейчас, говорит, а то потом ты слова забудешь!
Аркадий, недоверчиво усмехнувшись, посмотрел в зеркальце на сплющенного у двери Геннадия.
– Неужели лучше, чем "Россия"? – спросил он с сомнением в голосе.
Бурков, продолжая судорожно цепляться за краешек сиденья, ответил убежденно:
– Не хуже… Точно!
В его словах было столько непосредственной искренности, что можно было не сомневаться, что так оно и есть на самом деле, но Игорь, – то-ли из скромности, а скорее всего от того, что Геннадий не слишком-то лестно отзывался о его рыбацких способностях, поспешил переменить тему. Нагнувшись, он заглянул Аркадию в лицо, стараясь разглядеть на нем следы короткого, но неудачного сургутского вояжа.
– А твой фэйс, я смотрю, уже в полном порядке… – сказал он.
– Да у меня в Москве знакомые медики есть… – Аркадий скромно усмехнулся. – Быстро мне симметрию поправили! Но вы, небось, думаете, что я тут время зря терял? Не-ет! Слушайте внимательно… Скоро ваша аппаратура в обычный УАЗик не влезет… Это я вам точно говорю!
Музыканты после его слов настороженно притихли, а Игорь заинтриговано спросил:
– Спонсоров, что ли, нашел?
Аркадий важно приосанился.
– И спонсоров тоже! Цените… Но это ещё не все! Во-первых, сейчас ведутся переговоры с телевиденьем… Там уже всё на мази… А во-вторых… Я договорился о вашем концерте в КГБ… На Лубянке! Чуете, мужики? Детям потом будем рассказывать!
И он расплылся в гордой, самодовольной ухмылке. Но к его удивлению идея бурного восторга не вызвала. В наступившей тишине хорошо стало слышно, как тяговито работает автомобильный движок и мягко шуршат шины по асфальту. Игорь, наконец, хмыкнул и сказал без энтузиазма:
– Что-то мне, Аркаша, не хочется выступать перед этими гэбэшниками…
– Ага… – тут же поддержал его вездесущий Геннадий Бурков. – И мне такие концерты тоже не нравятся… С последующими гастролями на Колыму… На фига мне это надо?
– К тому же у нас Илюха откалывается… – мрачно добавил Игорь.
Аркадий, не снижая скорости, быстро отвернулся от руля и глянул на сидящего позади товарища.
– Ты чего это, Илюха?
– Не-а, мужики, – флегматично ответил Илья, вытянувшись на заднем сиденье, как карандаш.. – Не обижайтесь… Уговор был только на гастроли… Теперь у меня свои планы…
Аркадий почувствовал, что его начинания вот-вот будут похоронены. Он сбросил газ и щелкнул рычажком поворота. Машина, зашуршала по гравию, съехала на обочину и остановилась. Аркадий обернулся. На самом деле он понял, что ребята просто устали, вымотались за гастроли. Утомительные перелеты, клубы с заштатной аппаратурой, гостиницы, где не всегда есть теплая вода и чистое белье, и при этом все время надо находиться нос к носу друг с другом, вариться в одном котле, – всё это, конечно, наложило отпечаток на их отношения. Ребят нельзя было винить за это, – в конце концов, они сделали то, что наметили, – подзаработали, и теперь им просто хотелось отдохнуть, – побыть с семьями, забраться в горячую ванну, поесть домашней еды и выспаться на свежих и чистых простынях. Все это Аркадий знал, но он знал и другое, – им нельзя сейчас нельзя расслабляться, сейчас, когда они только начинают по-настоящему разворачиваться всё, что у них было в запасе – это полтора, ну максимум два дня, а дальше надо было начинать работать… Работать, много работать… И поэтому, окинув пасмурным взглядом музыкантов, он как можно безмятежней произнес:
– Нет, вы, конечно, сами решайте, мужики, – мне в общем-то наплевать… Но только вот, что я вам скажу, – я палец о палец больше не ударю, чтобы ещё для вас что-то сделать… И не только потому, что ребята в КГБ серьезные и такие вещи, как сорванный концерт не прощают… А потому ещё, что подставлю людей, которые мне помогли этот концерт организовать… Так, что решайте…
Он замолчал и уставился вперед, глядя на змеящуюся впереди серую ленту дороги.
– Ладно, не дави! – сумрачно сказал Игорь. Он посмотрел на товарищей и сказал с натугой:
– Ладно, мужики! Я прошу…
После недолгого молчания Илья почесал затылок, – длинный черный хвост его мелко задрыгался сзади:
– Ладно ещё один раз я отыграю… – произнес он с кислой миной.
– Вот это другое дело! Вот и славненько! – Аркадий снова повернув ключ в замке зажигания и плавно тронул машину. – Куда сейчас едем?
В душе он ликовал, потому что понял, что одержал маленькую победу. Пусть неполную, пусть ещё очень призрачную, но все же победу, – начало положено, теперь можно было разворачиваться… А разворачиваться, действительно, уже было пора, потому что в Останкино все было готово закрутиться…
На телевидении Аркадий выбрал передачу "До и после полуночи". Это передача была воскресной и охватывала сюжеты от политики до культуры. В ней события излагались в интерпретации людей, как достаточно известных, так и просто интересных, которых находил для своей программы ведущий Олег Качалов. Передача была любима зрителями, потому что имела свое лицо, во многом благодаря мягкой, интеллигентной манере ведущего, и несмотря на позднюю трансляцию, смотрелась всегда с огромным интересом. Аркадий вышел на ведущего программы через своих знакомых, – принес ему кассету только с одной песней, и конечно же, этой песней была "Россия". Качалова он застал в телецентре, в студии. Тот, постоянно куда-то спешащий, стремительно рыскающий между съемками в поиске сюжетов, дающий на ходу какие-то указания, выкроил несколько секунд и подошел к Аркадию.
– Извините, как вас зовут? Аркадий? Ну, что у вас? – спросил второпях и тут же предупредил. – Аркадий, у меня всего несколько секунд, мне надо уезжать в аэропорт… Давайте покороче…
– Олег Кириллович, я у вас много время не отниму, – Резман суетливо достал из кармана футляр с кассетой. – Максимум мне понадобится пять – шесть минут… Я вам принес показать только одну песню и не собираюсь ничего комментировать. Вам надо только её прослушать…
– Хорошо! – Качанов нетерпеливо посмотрел на часы. – Оставьте, я послушаю…