Вице-президент Бэрр
Шрифт:
Долгое время после этой нехарактерной для него вспышки (наверное, от выпитого залпом огромного бокала кларета) полковник молчал, глядя на угли на каминной решетке. Затем, без лишних слов, он перешел к ежедневной работе.
17 января 1807 года я с радостью отдал себя в руки губернатора территории Миссисипи. Я говорю «с радостью» потому, что, попади я под юрисдикцию Уилкинсона, я не дожил бы до разбора моего дела в суде. Губернатор Миссисипи пришел в глубокое замешательство, обнаружив, что армия, с которой я должен был захватить Новый Орлеан, насчитывала менее пятидесяти человек и не располагала оружием, кроме того, какое первопроходцы новых земель используют для охоты.
— Приношу мои извинения, полковник Бэрр, но, боюсь, нас ввел в заблуждение диктатор Нового Орлеана.
Губернатор был со мной обходителен, а Уилкинсона презрительно называл не только «диктатором», но и «наемником». Очевидно, на Западе все знали, что Джейми на жалованье у Испании, — все, кроме меня.
Я поскакал в городишко Вашингтон, столицу территории Миссисипи, и меня освободил под залог в 5000 долларов некий судья Родней, отец министра юстиции в правительстве Джефферсона, больше разбиравшийся в собственных политических обязательствах, чем в своде законов.
Большое жюри не собралось до февраля, и я вернулся к своей бедной армии. Несколько недель я только и делал, что прятался, боялся, как бы меня не похитили агенты Уилкинсона. Он знал, что, если я живым доберусь на Восток, его роль в нашем «заговоре» вылезет на свет божий.
В положенное время большое жюри нашло меня «невиновным в преступлении или проступке против Соединенных Штатов». Оно даже несколько уклонилось в сторону, осудив и Уилкинсона и Джефферсона за небрежность к закону, опасную для конституции.
Судью Роднея так потрясли выводы жюри, что он отказался вернуть мне залог. Полагаю, это единственный случай в истории американской юриспруденции. Человек, признанный невиновным большим жюри, остается виновным по мнению судьи. Тем временем Уилкинсон отправил некоего доктора Кармайкла и двух лейтенантов на территорию Миссисипи, поручив им меня убить. Счастлив сообщить, что губернатор Миссисипи ужаснулся, узнав об их миссии, и успешно отговорил доктора Кармайкла от кровавого дела. Правда, двое военных остались верны своему командующему, но они были столь же бездарны, как их командующий, и мне без труда удалось от них укрыться.
Я сообщил суду, что явлюсь, как только понадоблюсь, и желательно под стражей, но сейчас предпочитаю скрываться, ибо моя жизнь в опасности. Освобождение под залог мгновенно (и незаконно) аннулировали, и губернатора убедили предложить вознаграждение в 2000 долларов за поимку опасного преступника — Аарона Бэрра.
Рухнули все мои надежды. Я встретился со своей маленькой «армией». Сказал, чтобы они, если хотят, продолжали путь в уошитские земли. Отдал им свои лодки и все прочее имущество. На том мы и расстались.
Через несколько дней всех моих друзей арестовали; как вошло в обычай, незаконно. К счастью, всех скоро освободили — кроме Бленнерхассета и еще двоих. Замечу, кстати, я по сей день получаю письма от моей бывшей преторианской гвардии. Большинство осело в Натчезе и окрестностях. Многие до сих пор мечтают о несбыточном.
Я скрылся с проводником в обширных сосновых лесах Миссисипи, переодевшись в бесформенные брюки и куртку, сшитую из одеяла; мягкая шляпа с широкими полями была призвана скрыть мои, видимо многим знакомые, черты. На широкой кожаной перевязи висели жестяная кружка слева и нож-скальпель справа. Признаюсь, тогда я горел желанием снять скальпы со многих макушек — начиная с макушки Джейми Уилкинсона.
Никогда в жизни не видывал я таких дождей, как тогда, в феврале, в лесу, неподалеку от Миссисипи. Одежда не просыхала. Если вдруг переставал дождь, мы промокали снова, переходя вброд разлившиеся, глинистые ручьи; мы привыкли к змеям, плававшим рядом с нами, как скользкие ожившие ветки.
Ночью 18 февраля, ужасно плутая, но двигаясь все же в верном направлении (к Пенсаколе в испанской Флориде, откуда я надеялся отплыть в Англию), мы вышли к просеке, и она привела нас в роковую деревню Векфильд (с тех пор я не могу читать Голдсмита! [91] ).
91
Голдсмит, Оливер (1728–1774) — английский писатель, автор романа «Векфильдский священник».
Я постучался в ближайшую хижину и спросил, как найти дом одного моего старого приятеля. Молодой человек, с которым я разговаривал, заявил позднее, что, несмотря на лохмотья и закутанное лицо, по блеску и необычайной красоте глаз он тотчас узнал дьявола во плоти — Аарона Бэрра и счел, что 2000 долларов награды у него в кармане. Боюсь, правда, меня выдало не сияние очей, а неуместность нью-йоркских башмаков. Жители Запада первым делом смотрят на ружье, а потом на сапоги. На глаза там обращают мало внимания.
Моего приятеля не оказалось на месте. Жена его встретила нас приветливо и устроила на ночлег в кухне. Через час прибыл шериф, предупрежденный молодым человеком, что изменник Бэрр в поселке. После коротких переговоров шериф не нашел целесообразным арестовывать вероятного завоевателя Мексики. Он сам ненавидел донов. И мы втроем прелестно переночевали на кухне.
Наутро шериф любезно предложил вывести нас за пределы округа. К несчастью, молодой человек тем временем поднял по тревоге местный гарнизон. В двух милях от Векфильда меня арестовали и доставили в форт Стоддерт.
Гарнизон был ко мне расположен, и, хоть я боялся длинной руки Уилкинсона, я знал, что эти добродушные ребята не причинят мне вреда. Их командир мне признался: «Еще одна неделя, полковник, и они последуют за вами в Мексику». В сопровождений восьми солдат меня отправили в Вашингтон.
Мы двигались со скоростью сорока миль в день, лошади скользили и падали в раскисшей красной глине, а громадные черные вороны глумились над нами. Мои конвоиры скоро поняли, что какого бы мнения ни придерживался на мой счет президент, я вряд ли изменник в глазах жителей Запада. После оваций в нескольких деревнях они сочли за благо избегать населенных пунктов, и мы ночевали в холодных сырых лесах.