Вид с холма (сборник)
Шрифт:
Юрий покачал головой:
— Бесполезно. Наши дела заскрипели как несмазанная телега. Мы допустили просчет — рано успокоились, а надо было дожимать, чтобы оформили кооператив. Я, пожалуй, свой гараж увезу к приятелю на дачу, — и с потугами на юмор добавил: — Поражение полезней, чем победа. После победы успокаиваешься, после поражения совершенствуешься.
Игорь горько усмехнулся.
— Как же так? Я вложил в гараж всю душу! — он выкатил мотороллер и, не заводя, потянул к своему дому.
— Сдрейфили! — кричал вспотевший от волнения Володька. — Так не пойдет. Надо, чтобы один за всех и все за одного.
Дмитрий,
Короче, председатель настаивал на своем, гаражники просили отсрочки для ходатайства выше.
— Мы долго терпели, — заключил председатель. — Нашему терпению пришел конец.
К вечеру, когда гаражники вернулись на пустырь, Игорь уже перетаскивал инструмент на свой балкон; мелкие вещи отдавал разным ханыгам — эта малопочтенная публика уже прослышала про снос и кружила вокруг гаражей, принюхивалась, предвкушая легкую наживу.
Потом на грузовике приехал Юрий, и мы общими усилиями закинули его легкий дюралевый гараж в кузов. На месте гаражного фундамента осталось кое-что из оборудования.
— Теперь уже не понадобится, — вздохнул Юрий и, попрощавшись, вырулил на «Жигуленке» в сторону загородного шоссе; за ним потянулся грузовик.
Всю ночь гаражники попеременно дежурили на пустыре — караулили, чтобы не снесли строения. Я тоже спал плоховато — за многие годы сильно привык к друзьям гаражникам и все их боли переживал, как свои собственные. Я думаю, вы меня понимаете.
На следующее утро к пустырю пригнали бульдозер, подошли представитель райисполкома, участковый и двое рабочих с ломами. Первым сносили гараж Олега — он находился в центре, и представитель райисполкома решил таким манером сразу нарушить стройность гаражного ряда и дать понять гаражникам, что послабления не будет и он уполномочен на решительные действия. Он понимал, что от первого шага зависят и последующие; широко ходил по пустырю с папкой в руке и отдавал команды.
— Отсюда начинать! Если нет владельца, вызвать родственников!
До последнего момента мы не верили, что бульдозер обрушится на гаражи. Думали, просто хотят попугать и нарочно пригнали грохочущее чудовище, но разыгрался страшный спектакль.
— Последний раз спрашиваю, — обратился представитель к Олегу, — машина в гараже или нет? Убрали ее или нет?
Олег опустил голову.
— Чего там! — отчеканил участковый. — Я сто раз его предупреждал. Упрямый, как не знаю кто.
— Начинай! — махнул рукой представитель бульдозеристу, тот поддал газу, разогнал машину и врезался в гараж.
Послышался треск, и на наших глазах бульдозер выскочил на склон оврага, и от него в разные стороны полетели доски и обшивки гаража. На мгновение они застыли в воздухе, потом плавно опустились на землю. Так же плавно, как в замедленной съемке, покатился вниз покореженный, чуть-чуть недоделанный кабриолет Олега. Одна из никелированных фар, разбрасывая осколки стекла, медленно и долго прыгала по шпалам и звенела, точно похоронный колокол.
Стон прошел среди гаражников. Нет, не стон — буря возмущения. Даже не буря — ураган,
— Следующий! — скомандовал представитель, ставя галку в папке.
Всегда выдержанный, Дмитрий выругался, бросился к своему гаражу, завел машину и на бешеной скорости рванул с пустыря.
Бульдозер начал утюжить гараж Дмитрия, но не тут-то было. Дмитрий все крепил надежно, навечно. Машина вошла в гараж, распорола плугом стены навеса, но застряла, забуксовала, попятилась, и ее накрыла рухнувшая крыша. Рабочим пришлось повозиться, разбирая завал.
Гараж Игоря смяли, как коробку из-под мармелада — хрустнуло что-то, и все!
Кирпичный гараж Володьки тоже смели вроде городошной пирамиды. Володька суматошно и отчаянно прыгал перед бульдозером. «Только через мой труп!» — кричал, но его оттащили рабочие, а когда бульдозер насквозь прошел через его строение и обнаружились внутренности гаража, представитель увидел связку рейки «вагонки» и подошел к Володьке:
— Где взял отделочный фондовый материал? За это протокол составить надо. Скажи спасибо, еще легко отделался!
Токарь не стал дожидаться своей очереди и, пока крушили центральные гаражи, выкатил машину.
Когда дошла очередь до гаража Петра Фомича, участковый сообщил представителю, что владелец в командировке.
— Позовите кого-нибудь из соседей, — раздался приказ.
Привели какую-то старушку, сбили ломом замок, увидели «Запорожец».
— Профессор завтра должен приехать, — сообщила старушка.
— Ладно, оставьте до завтра, — сказал председатель.
Так они и ушли, оставив раскрытый гараж, а ночью в него наведались неизвестные и «раздели» машину.
Говорили, когда профессор узнал про погром на пустыре, у него поднялось давление, а потом случился инфаркт. Похоже, что это так — его гараж еще с месяц сиротливо стоял на пустыре. После воров, которые унесли ценные вещи, в гараж наведывались мелкие воришки, вроде тех ханыг, которые вертелись у гаражей, — они подобрали инструмент, канистры… Потом и гараж Петра Фомича куда-то увезли.
Долгое время на пустыре ничего не было, только валялись обломки досок и искореженное железо. Прогуливаясь там, я вдруг заметил, что пустырь стал намного меньше, чем был раньше, при гаражах. Я вспомнил своих друзей-автолюбителей, их постройки и машины, наши ремонтные работы и разговоры во время перекуров — все то, чем мы жили тогда и чем для нас был этот клочок земли.
Вы думаете, теперь по пустырю пустили улицу или там разбили парк? Ничего подобного! Теперь там возвышается трехэтажное застекленное строение с лепниной, огороженное высоченным каменным забором. Ну и помпезный особнячок, скажу вам, отгрохали! Во время его строительства я думал — будет клуб или детский сад, но оказалось — возводят мастерскую какому-то известному скульптору. Вскоре во дворе строения появились леса, на которых рабочие застучали отбойными молотками. Сквозь леса постепенно вырисовывалось что-то вроде огромной фигуры колхозницы. Но некоторые видели в скульптуре какое-то доисторическое животное. Говорили, за каменной оградой есть потрясающий гараж с фотоэлементом, финская баня. Может, и так. Для меня это неважно. И сам скульптор меня совершенно не интересует.