Видение
Шрифт:
Мужчина довольно продолжительное время наблюдал процесс бессмысленной починки плеера и честно пытался понять, кем и с какой целью всё это было задумано. В голову его шли самые невообразимые предположения, но верного или хотя бы оправдывающего поведение молодых людей он так и не отыскал. Еле удержавшись от вздоха, он подошёл к окну и распахнул его, впуская давно уже ставший дефицитным свежий воздух.
– Завтра поедете со мной в город. Что-то мне подсказывает, рано вас ещё вдвоём надолго оставлять.
– Может, заодно и в клуб наведаемся? – тут же предложил Саша, поднимая
Мужчина стушевался. До этого момента он был безоговорочно уверен в том, что его друг не станет упражняться в некромантии на трезвую голову.
– Ради всего святого… Но сразу после свиданий в парк, очищать лёгкие!
– Мне хватит и пробежки перед сном, – улыбнулась вдруг Лиля. – Что до клуба, идея – огонь. Может, я хоть кого из своих увижу, а то все номера опять поменяли, гады.
Выйдя из ступора, Максим Алексеевич оглядел обоих, но не нашёл никаких признаков того, что открытый тюбик с вязким порыжевшим веществом как-то подействовал на их стремление собирать заново уже обречённый на выброс прибор. Глаза обоих были ничем не замутнены, и говорили они так, словно всё это время дышали обычным воздухом, а не просроченным на полтора десятка лет клеем, невесть каким чудом не засохшим.
– Да как вам всё это удаётся? – всплеснул руками мужчина и покинул комнату. Дверь за ним резко хлопнула. В этот момент в окно ударила волна холодного влажного воздуха, и девушка невольно поёжилась. Борьба вредности и воспитания велась недолго: с разгромным счётом, верна традициям, победила совесть.
– Закрывать пока не стоит, запах ещё не выветрился, – чуть неуверенно проговорил юноша и, сняв пиджак, накинул его на плечи Лили. Та фыркнула и тут же вернула его владельцу.
– Тепличным растениям разрешено валить, покуда корешки не отмёрзли.
– Боюсь, растение не столь шустро мигрирует, как тебе бы того хотелось. Без должной помощи оно и вовсе не покинет комнату раньше конца кайнозойской эры.
– Так ты из выживших! Многое объясняет. Ну да, все те ужасы пережил, сталбыть, и сейчас не подкачаешь… Слуш, раз пошла такая пьянка, как, на твой вкус, мясо динозавров конину напоминает? Если да, пацаны мне пятихатку заторчали.
Саша изогнул бровь и уточнил:
– Ты уверена, что в курсе, какой сейчас месяц, год? Не обессудьте, юная моя ученица, но сведения об эре у вас явно ошибочные.
– Э, нет, – поспешила возразить девушка. – Ты свои два часа верой-правдой отпахал. Отставить внеурочные покушения на мою детскую психику!
– Всё бы ничего, да только твоя детская психика оставляет ссадины на моей вполне взрослой, – несколько хмуро заметил юноша. – При должном упорстве же она, вне всякого сомнения, вскоре опустится до боёв без правил, а там уж, если говорить о наиболее вероятном исходе, пригрозит переломами.
– Вот не влом тебе вечно нудить? – осведомилась, прищурившись, Лиля.
– Меня ни в коем случае не утомляет любовь к роскоши родного языка.
Заплясавшие в глазах Саши огоньки ехидства и азарта дали девушке понять, что тот вновь воодушевился. Она, к своему счастью, угадала его настроение достаточно рано, чтобы не попасться на провокацию.
– Я сказала отставить.
– В таком случае, позволь изложить мысль, гложущую меня уже довольно давно. Может, нам стоит прогуляться?
– Хорошая идея: гуляй отсюда. – Вдруг, на лице девушки появился хищный оскал. – К тому же, со мной ты как на суде. Любое лишнее слово пойдёт против тебя. Вот ляпнешь не то – припомню на свиданке твоей, и тут же по макушке обухом ревности. А она знаешь, как на нервы подружек действует… Хуже, чем твоя резня по моим ушам.
– Ты о чём сейчас? – изумлённо моргнул Саша.
– О том, что всякие Наташи, Милы и Анжелы трясутся за свои когти ровно до тех пор, пока их цепные не пускают слюни по другой косточке.
– Иными словами, Максим затронул тему моей личной жизни, и ты намерена отныне всячески меня шантажировать. Игнорируя притом тот факт, что в действительности сама ты мне не интересна. Я верно понял, ничего не упустил?
– Вернее некуда, – максимально равнодушно кивнула Лиля. Однако она была уязвлена значительно сильнее, чем могла представить и перенести. Очередное прямодушное заявление юноши задело её гордость настолько, что девушку физически бросило в дрожь. От выяснения отношений ни о чём не подозревавшего юношу спас разбушевавшийся холодный ветер.
– Кончай упорствовать. Ты озябнешь.
Лиля невольно издала звук, лишь отдалённо напоминающий смешок, и покачала головой. Плавно переложив руки на колени, она демонстративно расправила плечи и слегка склонила голову к плечу.
– Точно не я, товарищ. А вот ты можешь. Так что вали шустрее, мне здесь ещё клей от паркета отдирать.
– Самостоятельно не отдерёшь, он уже застыл. И по какой такой это, скажи на милость, причине ты не замёрзнешь, а я…
– Тебя отсюда тем же способом, что и с утра, выставить? – закатив глаза, протянула Лиля.
Нахмурившись и проворчав что-то нечленораздельное, Саша решительно отбросил пиджак и уселся в кресло. Тем не менее, по его содрогнувшемуся телу было видно, что остаться он намерен из одного лишь принципа и что со стороны этот поступок никогда в жизни не одобрил бы.
– Не сочти я необходимым удалиться, ты бы меня и с места не сдвинула, – повторил парень уже громче, поняв, что с первого раза его слова не расслышали.
Взглянув на гору мышц, очевидно, долго и упорно наращиваемых в тренировочных залах, девушка ухмыльнулась и напевным голоском уточнила:
– И какая награда меня ожидает, если я смогу оторвать твои орехи от кресла?
– А чего бы ты, собственно, пожелала? – мигом отозвался парень.
– Хм… Ты прокукарекаешь на крыше весь репертуар Васьки Галимого и оставишь меня в покое минимум до десяти утра.
Юноша скептически отнёсся к такого рода условиям, но не принять их попросту не мог. К тому же, он был твёрдо убеждён в своей непоколебимости.
– Увы, лишь до семи. В полдесятого мы уже должны будем позавтракать и приготовиться к отъезду.