Видение
Шрифт:
— Ты не понимаешь.
Гэвин от души рассмеялся, но в этом звуке не было радости.
— Я проявлял интерес к той, которую ты должен был посадить, — сказал он, вероятно, намекая на Никс. — Я был на твоем месте. Это было жестоко. Но в данном случае, все не так. Я люблю тебя, старший брат. И я понимаю, куда ты клонишь. Правда понимаю, я вижу это по твоим и ее глазам. — Еще одна пауза. — Клэр сильная женщина и у нее много хороших друзей. И среди них Малахи.
Лиам зарычал.
— Рычи, сколько влезет, — протянул Гэвин. — Но он
Я закатила глаза. Не думаю, что он прав насчет Малахи, хотя, как мне показалось, говорил он довольно серьезно.
Послышалось трение ткани о дерево. Кто-то из них вставал. Я поморщилась и немного развернулась, чтобы остаться незамеченной, если кто-нибудь приблизится к лестнице.
— Значит, ты думаешь об этом, — сказал Гэвин. — Ты думаешь о том, надо ли тебе проявить благородство или просто уберечься самому. И ты думаешь о том, кто еще ее защищает.
— Могу я быть тем, кто скажет тебе, чтобы ты отвалил?
Гэвин вздохнул.
— Почему все наши разговоры должны заканчиваться именно так?
— Потому что тебе нравится лезть мне под кожу.
— Нравится. Правда нравится. И я очень хорош в этом. — Передвижения усилились. — Пойду на улицу, посмотрю, что вы сделали с моим грузовиком.
— Это мой грузовик, — ответил Лиам.
— Раньше это был мой грузовик, и мне любопытно узнать, что эти чертовы ксенофобы с ним сделали. Если Клэр волшебным образом сотворит бекон и булочки с корицей, дайте мне знать, я все готов за это отдать, а то в этом белковом батончике, который я только что съел, был один изюм вперемешку с прессованными опилками.
— По крайней мере, у тебя там был изюм.
Послышались шаги и поскрипывание пола, а затем открылась и закрылась входная дверь. Я не знала, полегчало мне от услышанного или нет. Теперь зная, что Лиам столкнулся с противоречиями, мне хотелось поговорить с ним, успокоить его. Но это ничего бы не изменило, что страшно меня раздражало.
Ладно, что бы я ни чувствовала, мне придется спуститься в магазин. Не могла же я стоять на лестнице до конца дня.
Пора уже с этим заканчивать, — подумала я и побежала вниз по лестнице. В магазине было тепло, поэтому, пока я шла, стянула свои волосы в узел. Это хоть как-то заняло мои руки, и я решила, что так буду выглядеть беспечнее.
Лиам поднял глаза.
— Доброе утро. Кажется, ты в целости и сохранности.
Он сидел за столом в обтягивающей футболке с длинными подвернутыми рукавами, с газетой «Таймс-Пикайюн», лежащей рядом со стаканом холодного чая и белой оберткой от батончика. Щетина на его лице отросла еще чуть больше, что теперь придавало его внешнему виду больше опасности, нежели красоты.
— Кажется, ночью ты предпочел не уничтожать мой
— Эй, это был мой завтрак.
Я откусила кусочек. Определенно изюм бы здесь не помешал.
— Эй, он был с моей кухни.
— Плата за охрану твоего магазина. И твоей задницы.
— Угу. Мне показалось, что я слышала здесь голоса.
— Это был Гэвин. Он снаружи осматривает грузовик.
— Он сегодня получше?
— Так же, как и всегда. Как твоя лодыжка?
— Гораздо лучше, — ответила я.
Лицо все еще немного болело, но запястья выглядели намного лучше. Я сняла повязки, мазь проделала отличную работу.
Лиам наклеил пластырь на лоб и в целом выглядел иначе. И это хорошо. На одну причину для беспокойств меньше.
— Есть новости о Лагере Кутюри? — спросила я. — Они уже нашли Иезекииля?
— Я ничего не слышал, — ответил Лиам, перелистывая газету. — А здесь новости прошлой недели.
Я вознесла молчаливую молитву о безопасности Гуннара, затем вошла на кухню, налить оставшийся чай в стакан.
— Новое правило! — крикнула я. — Человек, который допивает чай, должен сделать новый.
Он выглядел удивленным, когда я вернулась в комнату. Лиам посмотрел на мой стакан.
— Тогда я бы сказал, это ты.
— Малахи прислал сообщение. Он хочет встретиться в полдень.
— Возьму на карандаш, — произнес Лиам и перевернул газету.
— Ты собирался сегодня искать Ревейон?
Он посмотрел на меня.
— Ты за?
— Я предпочла бы делать хоть что-нибудь, нежели сидеть здесь в ожидании.
Он помрачнел.
— Независимо от этого, что-нибудь да случится, по крайней мере, пока Сдерживающие не остановят их.
— Или Иезекииля. Он как голова монстра, — сказала я. — Отрежь ее и это их обезвредит.
— Или он как голова гидры, — произнес Лиам. — Отрежь одну, а вырастут еще две.
— Неприятная перспектива.
— Да, — согласился он. — Неприятная.
Зазвенели колокольчики. Вошла миссис Проктор, ее рука лежала на руке Гэвина, на ее миниатюрной фигуре сидел атласный костюм сливового цвета, сочетающийся с туфлями на квадратных каблуках. На ее серебристых волосах была маленькая шляпка с переливающимся кружевом сливочного цвета, оттеняющим ее темную кожу. Гэвин возвышался над ней почти на две головы.
Таджи шла позади них, сегодня ее волосы были словно облако локонов. Она была одета в камуфляжный жилет в комплекте с топом, джинсами и военными ботинками на шнуровке. В то время, как миссис Проктор была одета в стиле еженедельных довоенных церковных воскресений, Таджи была образцом послевоенной молодежной моды. И обе они выглядели идеально, несмотря на то, что по мне, они были одеты слишком тепло.
— «Принц Эдвард» в банке, — сказал Гэвин, поглаживая руку миссис Проктор. — Это замечательно, миссис Проктор.