Вихрь переправ
Шрифт:
– Душа, как душа, – прокаркал Гамаюн, – Между прочим, ад не под землёй. Это ещё одна сказочка. Ад на земле. Но как я погляжу, никто не страдает особо от пребывания во владениях Дьявола – ни прислужники, ни демоны.
Юноша нахмурился, нужно узнать больше. И тут одно странное словечко, несколько раз мелькнувшее как бы невзначай в вороньей речи, само напросилось на язык.
– Ты всё как-то странно называешь людей. Кажется, людины. Это что, старомодное название?
– Крух! Людины, ровным счётом, не имеют к человеку никакого отношения. Это зеркальная противоположность демонов, паразиты, вожделеющие занять чужие места. Не приведи Дьявол тебе наткнуться на этого клеща – вопьётся, присосётся и выкинет тебя за пределы, о коих даже мне неизвестно.
По тревожному и несколько сердитому выговору прислужника Матфей благоразумно решил отставить на потом эту информацию, твёрдо пообещав себе разузнать всё, что можно о таинственных паразитах. Но он не собирался так просто сдаваться, продолжая барахтаться в зыбких песках сомнений, коими внезапно стала до поры бывшая твёрдью почва его мирознания.
– А доказательства того, что ты сказал? Чем ты можешь доказать, что я не человек?
– Хорошо, мне даже по душе, что ты слепо на веру не принимаешь слова старого ворона, – с теплотой, столь нежданной Матфеем, произнёс ворон. – Так и быть, одарю тебя книгой. В хорошем состоянии книгой. Береги её, как я берёг.
Ворон развёл в стороны крылья – два шикарных иссиня-чёрных веера – и протяжно каркнув, вытряхнул, казалось из воздуха, прямоугольный предмет, который бесшумно упал в густой и высокий ворс испещрённого геометрическим орнаментом ковра.
Матфей оторопел и замешкался, тогда Гамаюн вновь протяжно прокаркал, чем и вывел из очередного ступора юношу. Тот с опаской дотронулся до таинственной вещи и тут же отпрянул.
– Смелее, молодой человек, – со смешком в голосе прохрипел ворон. – Это всего лишь книга. Она не царапается и не клюётся, в отличие от меня. Мужчина должен быть решительным и отважным. Придётся сильно поработать над этими слабыми сторонами твоей натуры.
Матфею нечего было ответить на это, спрятав от птицы глаза, он тут же подобрал предмет, дивным образом появившийся в его комнате, и внимательно принялся его осматривать. Действительно, это была книга средних размеров в превосходном оформлении: тёмно-бардовая обложка была выполнена из мягкой замшевой кожи, на одной из сторон которой золочёной вязью было выведено следующее название «Демоны и Людины. Крах Племени Творца». Автором значился некий Лука Заокский, о котором Матфей никогда прежде ничего не слышал.
– Страница сорок третья, прошу, – подсказал ворон.
Матфей неохотно откинул тяжелый край обложки, уж больно приятна была поверхность пальцам, они так и норовили ласкать и гладить бархатистую плоскость книги. Листы фолианта приятно удивили белизной, глянцем и отсутствием намёка на помятость. За книжкой следили должным образом, возможно, даже сдували пылинки.
Отыскав под бдительным взором ворона нужную страницу, Матфей обнаружил сверху заголовок «Внешние признаки демоновой сути у отроков». Под заглавием шёл следующий текст:
«Будучи отроками восьми – десяти лет от роду, замечают в доме шумы и шорохи разные, кои никто кроме них не слышит. Могут также распознавать тени, двигающиеся произвольно. Редки случаи, но всё ж такие есть, когда случается сие с детьми шести и даже пяти лет от роду. При проявлении наклонностей у отроков лучше всего игнорировать и делать всяческий вид, что того нет. Ничем не обострять отроческое внимание, иначе можно развить острейшую нервическую болезнь».
Дальше читать Матфей не стал, он захлопнул книгу и отложил её на кровать, где она тут же погрузилась в пышные волнистые складки одеяла.
– Я слышал их, – вполголоса произнёс молодой человек. – Я их слышал, а они мне не верили. Они врали мне. А я думал, что я ненормальный, не такой, как все.
– Они оберегали тебя от самого себя, крух, – каркнул Гамаюн. – И правильно делали. Иначе бы ты вырос неврастеником или ещё кем похуже. Может даже параноиком.
– После всего, что я выслушал сейчас – у меня все шансы стать сумасшедшим, – нервозно усмехнулся Матфей.
– Да брось, Матфей, – сипло отозвался ворон, – ничего с тобой не случится. Если ты, конечно, сам не вляпаешься в историю. А за дверью этого дома тебя всюду будут стеречь истории. Знаешь, такие ловушки-лужицы, будут лежать на твоём пути везде. Глаз да глаз! Тебе придётся учиться отличать обычную грязную лужу от замаскированных с гладкой поверхностью событий, в которые лучше не то чтобы носа не совать, но и лучше не касаться краешком ботинка.
Тут в дверь постучали, осторожно и даже несколько деликатно.
– Это мама, – шёпотом сказал Матфей.
– Пусть зайдёт, но при ней ни слова обо мне и о том, что я сказал тебе, – быстро протрещал ворон и, взлетев на подоконник, юркнул за полог шторы.
– Заходи, мам, – чуть громче нужного от волнения выговорил Матфей.
– Сына, я зашла спросить, не нужна ли тебе помощь? Ты громко разговаривал, мне показалось, что даже кричал, – Вида прошла в спальню сына и встала спиной к окну, где затаился Гамаюн. – Всё в порядке?
– Да мам, всё хорошо, я по телефону с Виком говорил, – принялся на ходу выдумывать Матфей, покрываясь приметным румянцем. Врать он не умел, этот явный недостаток передался ему по наследству от отца. – Извини, что громко. Я скоро спущусь и помогу тебе с уборкой в гостиной.
– Ты сперва у себя, сына, приберись, – иронично заметила Вида, критично окидывая взглядом комнату сына. – У тебя постель до сих пор не застлана. Бардак. Книга вон валяется.
Мать решительно направилась к кровати и хотела убрать воронову книгу, но Матфей опередил её старания и, не дав Виде завладеть ценным фолиантом, выхватил его буквально из материных рук и тут же спрятал за спину.
– Я всё здесь уберу, мам, – мягко, но настойчиво сказал Матфей. – Спасибо за помощь. Иди вниз, скоро я приду.
– А что это за книга? – спросила Вида, озадаченная неожиданной расторопностью и таинственностью сына.
– Это так, ничего особенного, – Матфей ещё более заметно побагровел. – Подарок друга.
– Подарок? – улыбнулась мать, – Виктор подарил или Юна? – на втором имени она сделала особое ударение, чем довела сына до неприличной красноты.
– Вик, Вик, конечно же, – поспешно закивал сын и стал мягко подталкивать одной рукою мать в направлении к двери, другою же по-прежнему скрывая книгу за спиной.