Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть пятая

Дюма-отец Александр

– Простите, монсеньер, – сказал он, – вы забываете объяснить господину Ванелю, что его интересы прямо противоположны этому отказу от покупки.

Ванель с удивлением посмотрел на епископа, он не ожидал отсюда получить помощь. Фуке тоже стал слушать епископа.

– Итак, – продолжал Арамис, – господин Ванель, чтоб купить вашу должность, монсеньер, продал землю своей супруги; это ведь серьезное дело, нельзя переместить миллион пятьсот тысяч ливров, как он это сделал, без заметных потерь и больших затруднений.

– Правильно, –

сказал Ванель, у которого Арамис своим ослепительным взглядом вырывал правду из сердца.

– Затруднения, – продолжал Арамис, – выражаются в тратах, а когда тратишь деньги, то эти траты занимают первое место среди забот.

– Да, да, – подтвердил Фуке, начинавший понимать намерение Арамиса.

Ванель промолчал – теперь и он понял.

Арамис заметил его холодность и нежелание отвечать.

«Хорошо же, – сказал он про себя, – скверная рожа, ты молчишь, пока не знаешь суммы, но не бойся, я засыплю тебя такой кучей золота, что ты капитулируешь!»

– Надо предложить господину Ванелю сто тысяч экю, – сказал Фуке, поддавшись природной щедрости.

Куш был достаточный. Принц удовлетворился бы такой взяткой. Сто тысяч экю в те времена получала в приданое королевская дочь.

Ванель не шевельнулся.

«Ну и мошенник, – подумал епископ, – ему нужно все пятьсот тысяч ливров сполна». И он сделал знак Фуке.

– Вы, кажется, истратили больше, дорогой господин Ванель, – сказал суперинтендант. – О, здесь даже не в деньгах дело! Ведь вы принесли жертву, продав эту землю. Ну, где же была моя голова! Я подпишу вам чек на пятьсот тысяч ливров. И еще я буду вам признателен от всего сердца.

Ванель не проявил ни проблеска радости или желания. Его лицо было непроницаемо, и ни один мускул не дрогнул.

Арамис бросил на Фуке отчаянный взгляд. Затем, подойдя к Ванелю, он взял его за отворот куртки уверенным жестом человека, занимающего большое положение, и сказал:

– Господин Ванель, вас не занимают ни стесненные обстоятельства, ни перемещение вашего капитала, ни продажа вашей земли. Вас занимает более высокая идея. Я ее понимаю. А сейчас, прошу вас, как следует запомните мои слова.

– Да, монсеньер.

И несчастный задрожал; огненные глаза прелата сжигали его.

– Итак, я от имени суперинтенданта предлагаю вам не триста тысяч ливров, не пятьсот тысяч, а миллион. Миллион, слышите?

И он нервно встряхнул Ванеля.

– Миллион! – повторил побледневший Ванель.

– Миллион, то есть, по нынешним временам, шестьдесят шесть тысяч ливров годового дохода.

– Ну, сударь, – сказал Фуке, – от таких предложений не отказываются. Отвечайте же – принимаете ли вы его?

– Невозможно… – пробормотал Ванель.

Арамис сжал губы, и лицо его как бы покрылось тучей. За этой тучей чувствовалась гроза. Он не отпускал Ванеля.

– Вы купили должность за миллион пятьсот тысяч ливров, не правда ли? Вам будет дан этот миллион пятьсот тысяч. Вы заработаете полтора миллиона на том, что посетили господина Фуке и он вам подал руку. Честь и выгода одновременно, господин Ванель.

– Не могу, – глухо отвечал Ванель.

– Хорошо! – отвечал Арамис и неожиданно отпустил куртку Ванеля, за которую он так крепко его держал. Ванель отлетел назад. – Хорошо, теперь достаточно ясно, зачем вы сюда явились!

– Да, это ясно, – проговорил Фуке.

– Но… – начал Ванель, пытаясь побороть свою слабость перед этими людьми.

– Мошенник, кажется, пытается возвысить голос! – сказал Арамис тоном императора.

– Мошенник? – повторил Ванель.

– Я хотел сказать – негодяй, – добавил уже хладнокровно Арамис. – Ну, вытаскивайте ваш договор, сударь. Он у вас, должно быть, где-нибудь под рукой в кармане, как у убийцы пистолет или нож, спрятанный под плащом.

Ванель что-то проворчал.

– Довольно! – крикнул Фуке. – Подавайте сюда договор.

Ванель дрожащей рукой начал рыться у себя в кармане; он вытащил из него бумажник, из бумажника в тот момент, когда Ванель подавал договор, выпала какая-то бумага.

Арамис бросился на бумагу, так как узнал почерк, которым она была исписана.

– Простите, это черновик договора, – сказал Ванель.

– Я это вижу, – продолжал Арамис с улыбкой более жестокой, чем удар хлыстом, – и восхищаюсь тем, что этот черновик написан рукой господина Кольбера. Вот взгляните, монсеньер.

И он передал черновик Фуке, который убедился в истине. Этот договор, весь исчерканный, с добавленными словами, с исписанными полями, был живым доказательством интриги Кольбера и все открыл его жертве.

– Ну? – прошептал Фуке.

Ошеломленный, Ванель, казалось, готов был провалиться сквозь землю.

– Ну, – сказал Арамис, – если бы вы не были Фуке, если бы ваш враг не был Кольбером, если бы против вам был только вот здесь стоящий подлый вор, я бы вам сказал – откажитесь… Подобное доказательство уничтожает всякое честное слово; но эти люди подумают, что вы испугались; они бы стали вас меньше бояться; подписывайте, монсеньер!

И он подал ему перо.

Фуке пожал руку Арамису, но вместо копии, которую ему подавали, он взял черновик.

– Нет, не эту бумагу, – живо сказал Арамис. – Она слишком ценна, и вам следовало бы сохранить ее у себя.

– О нет, – отвечал Фуке, – я подпишу на самом акте, собственноручно написанном господином Кольбером. Вот я пишу: «Подтверждаю руку».

Он подписал и сказал:

– Берите, господин Ванель.

Ванель схватил бумагу, подал деньги и хотел было убежать.

– Одну минуту, – сказал Арамис. – Вы уверены, что здесь все деньги? Деньги надо считать, господин Ванель, особенно когда господин Кольбер дает их женщинам. Ведь он не так щедр, наш достойнейший господин Кольбер, как господин Фуке.