Вильгельм Завоеватель
Шрифт:
И тут наблюдатель крикнул с мачты:
— Вижу четыре корабля!
— Скоро их будет сотня, а потом и вся тысяча, — заметил герцог. — Сам Господь направляет мои струги. Я знал — он их не оставит. И незачем было попусту тревожиться: всякое беспокойство есть не что иное, как отступническое неверие в могущество Всевышнего.
Впередсмотрящий закричал снова:
— На горизонте сплошь одни мачты! Их не счесть!
Потом он воскликнул еще раз:
— Вот он! Вот он! Весь наш флот! Весь!
Мы захлопали в ладоши, а кое-кто даже пустился в пляс, в том числе и Герар. Но герцог резко оборвал наше ликование:
— Возблагодарим лучше Господа за милость Его!
Покуда собиралась наша флотилия, в бухте Певенси, по форме напоминающей больше лагуну, сплошь усеянную крохотными островками, сновали
Когда большая часть войска уже находилась на твердой земле, сир Вильгельм приказал подвести «Мору» к берегу. Всегда такой бесстрастный, сейчас он не находил себе места от нетерпения. С корабля он спрыгнул неудачно — поскользнувшись, упал на руки. Его падение было встречено громким криком. Все мы верили в приметы и поняли — впереди нас не ждет ничего хорошего. Но Вильгельм живо вскочил на ноги и воскликнул:
— С Божьей помощью я схватил эту землю обеими руками!
Тем самым герцог дал всем понять, что он сошел на этот варварский берег, чтобы повторить достославный подвиг Цезаря, о великом походе которого многие наши воины и не слыхивали. Они приветствовали Вильгельма громкими рукоплесканиями и оглушительными ликующими возгласами. Сметливый Герар, которому всегда хотелось быть в центре внимания, подбежал к хижине, стоявшей рядом, вырвал из нее пучок соломы, как велит древний нормандский обычай, и крикнул:
— Сир, ступайте сюда! Примите залог вашей будущей победы! Я вырвал его из этой земли! Отныне она — ваша!
Вильгельм, тут же подыграв ему, ответил:
— Что ж, принимаю! И пусть вместе со мной примет ее и Господь!
Слова герцога привели нас в безудержный восторг. Мы обнимались, поздравляли друг друга и хохотали, как одержимые. Герара подхватили на руки и принялись качать; его тотчас нарекли Бевенсийцем, и это дивное прозвище осталось за ним и посейчас. «Бевенсье» — так называли бухту Певенси наши ратники, народ большей частью простой и невежественный.
И лишь недремлющий Вадар да несколько лучников заметили, как откуда-то появились три длинноволосых всадника — англичане. Лучники тут же уложили двоих. Третий сумел скрыться.
Глава XV
ГНЕВ ГАРОЛЬДА
Было это 29 сентября года 1066-го, в день праздника святого архангела Михаила, покровителя Нормандии. Вечером того же дня вокруг Певенси выросли походные укрепления и сторожевые башни, защищавшие подступы к кораблям. Вместе со свитой из двадцати пяти всадников, в числе которых был и я, герцог отправился на разведку. Он решил сам обследовать окрестности и выбрать подходящее место для будущего лагеря. Здешние дороги — а скорее, утопавшие в непролазной грязи тропы — были до того плохи, что обратно пришлось возвращаться пешком, путь был неблизкий, и от усталости мы едва передвигали ноги. Герцог, глядя на вконец изнемогшего сенешала Фиц-Осберна, хотя тот и старался не показывать виду, что обессилел, не смог удержаться от смеха. Он велел ему снять тяжеленную кольчугу и надел ее на себя. К счастью, по возвращении нас ждал щедрый стол. Вадар и правда умел творить чудеса. Сир Вильгельм сказал ему:
— Мы захватили бухту Певенси без боя и успешно завершили самый трудный этап похода. Я желаю, чтобы воины отпраздновали нашу первую победу на славу и чтобы каждый получил за это вознаграждение прямо сейчас. Действуй же! Хоть местные жители и бежали отсель, зато стада их остались.
Наше торжество доподлинно отображено на Байейском полотне. Вот стоит Вадар, а вокруг него усердствуют фуражиры. Один забивает топором
Вышивальщицы не могли изобразить всех воинов за трапезой, потому как число их было несметно: они ели и пили, расположась вокруг щитов, установленных, как я уже говорил, на козлах либо разложенных на песке, а то и прямо на палубах стругов, которые теперь стояли без мачт на берегу. Повсюду царило веселое оживление. То тут, то там затягивали песни. Некоторое время сира Вильгельма с сотрапезниками услаждал своим дивным голосом Тайефе. После чего герцог держал совет, где порешили разбить один большой, надежно укрепленный лагерь для всего войска. Герар сказал мне:
— Герцог действует в точности как Цезарь! Что перво-наперво делали его легионеры, когда ступали на чужую землю? Возводили укрепления. Хорошо, что мы успели подкрепиться.
Друг мой опять ел да пил за четверых, правда, на сей раз чревоугодие пошло ему явно впрок — оно освежило его память. И вот, полагая, что его все слышат, он громко изрек:
— Воистину наш сир Вильгельм — Великий Цезарь севера!
Однако его слова остались без ответа — то ли их никто не понял, то ли они не дошли до ушей герцога, а может, и дошли, но он их просто не оценил. Во всяком случае, Герар об этом так и не узнал.
В последующие дни нам пришлось здорово потрудиться. С возведением лагеря близ Гастингса надобно было поспешать, и каждый из нас счел своим долгом участвовать в сборке и построении сторожевых башен и в рытье рвов. Граф де Мортен командовал мастеровыми и добровольцами из числа ратников, которых тщательно подбирал Вадар. И я ничуть не преувеличу, если скажу, что огромный, укрепленный со всех сторон лагерь вырос словно из-под земли будто по мановению волшебного жезла.
Наши дозоры денно и нощно объезжали всю округу — она, как и прежде, оставалась пустынной и безлюдной. Но только на первый взгляд. Когда воины, перед тем, как сжечь лачуги, которые мешали вести стрельбу из луков, вздумай неприятель застигнуть нас врасплох, заглядывали внутрь хижин, они непременно находили там затаившихся женщин и детишек и выволакивали их на свет Божий. Одна из таких сцен изображена вышивальщицами. Деревья покамест еще не сбросили с себя листву. Я знал, что из лесных чащ за нами следят англичане, а когда на землю опускается ночь, они подбираются к самым рвам, опоясывающим наш лагерь, и к бухте Певенси, где стоят наши струги. Видно, они думали их подпалить, хотя это вряд ли бы им удалось, потому как все корабли надежно охранялись — там был наш первый форпост. Однажды сиру Вильгельму передали послание от кого-то из местных. Сам наш добровольный осведомитель не отважился явиться к нам и послал своего слугу. Вот что тот поведал герцогу:
— Сир Вильгельм, мой хозяин из древнего нормандского рода, он родственник Эдуарда, а по матери — ваш вассал. Он хочет, чтоб вы знали: недавно король Гарольд в одном бою разбил и брата своего Тостига, и норвежского короля Гадраду, храбрейшего из храбрых воинов, каких когда-либо видел свет, Скоро он будет здесь. По сравнению с его войском ваше, что свора жалких псов.
— Твой хозяин и вправду так считает?
— Сир, всем известно — ваше око не дремлет и в мирное время, и в военное. До сей поры вы всегда действовали благоразумно. Будьте же и впредь осторожны, не спешите, дабы по недомыслию не навлечь на себя погибель. Мой хозяин, во всяком случае, советует вам схорониться за стенами укреплений и не ввязываться в бой с Гарольдом, Ибо воинов у него тьма-тьмущая, и к тому же они закалены и опьянены своею недавней победой.