Вилла «Аркадия»
Шрифт:
Поезд идет только до Ливерпуль-стрит, объявили по громкой связи и на всякий случай повторили еще раз. Дейзи придвинулась к окну, наблюдая, как плоские болота долины Ли постепенно сливаются с грязными и несимпатичными предместьями Восточного Лондона. Проведя два месяца в маленьком мирке «Аркадии» и Мерхема, она почему-то почувствовала себя провинциалкой, почти опасаясь большого города. Лондон, казалось, был неразрывно связан с Даниелем. А потому вызывал боль. В Мерхеме ей жилось спокойно: никакого прошлого, никаких ассоциаций. Но только когда поезд приблизился к городу, она осознала, что дом дарил ей больше душевного покоя, чем можно было себе представить.
Лотти сказала бы, что все это глупости.
– Тебя ждет чудесный день, – прокомментировала она, отправляя в раскрытый ротик Элли ложку подслащенной овсянки. – Тебе полезно прошвырнуться. Быть может, ты даже найдешь время встретиться с подружками и узнать все новости.
Дейзи, как ни старалась, не вспомнила ни одной. Она всегда дружила больше с мальчиками, чем с девочками: наверное, так бывает, когда парни других девушек находят тебя чересчур привлекательной. Видимо, она плохо старалась, потому что сейчас из настоящих подруг у нее остались только сестра («Ты наконец подала на алименты?») и Камилла («Я не чувствую никаких растяжек. Ты в прекрасной форме»). И вот теперь появилась Лотти, которая, приоткрыв немного свое прошлое, стала держаться более расслабленно, высказываться не так строго, с большой долей юмора.
– Надеюсь, ты выберешь что-нибудь нарядное, – сказала она, когда Дейзи направилась наверх переодеваться, – чтобы не выглядеть, как мешок с картошкой. Вдруг он поведет тебя в какое-нибудь шикарное место.
– Это не романтическое свидание, – ответила Дейзи.
– Ну, какое уж есть, – парировала Лотти. – Я бы на твоем месте воспользовалась случаем. Что с ним не так, если на то пошло? Симпатичный, неженатый. Явно при деньгах. Давай действуй, надень свой топик, сквозь который просвечивает белье.
– У меня только что произошел разрыв серьезных отношений. Самое меньшее, что мне сейчас нужно, – другой мужчина. – Дейзи остановилась на лестнице, стараясь скрыть румянец.
– Почему?
– Да так. Все это знают. Нельзя от одного сразу кидаться к другому.
– Почему же нет?
– Потому… Я могу оказаться неготовой.
– Да откуда ты знаешь?
– Не знаю… Такие метания приводят к депрессии. Нужно подождать немного. Годик или больше. Чтобы не тащить за собой весь эмоциональный багаж.
– Эмоциональный багаж?
– Просто нужно войти в то состояние, когда ты готова встретить кого-то еще. Когда ты окончательно подвела черту под прошлым.
– Подвела черту? – повторила Лотти, словно пробуя слова на язык. – Кто это говорит?
– Не знаю. Все. Журналы. Телевидение. Психологи.
– А тебе нечего их слушать. Своего ума разве нет?
– Есть, но я тоже думаю, что мне не мешало бы притормозить немного. Я пока не готова впустить кого-то нового в свою жизнь.
Лотти взмахнула руками:
– Какие вы, девушки, все-таки разборчивые. То вам время не подходит. То одно нужно, то другое. Ничего удивительного, что столько много из вас остаются одни.
– Но ко мне это не относится.
– Разве?
Дейзи посмотрела ей прямо в глаза:
– Из-за Элли. И Даниеля… Я хочу сказать, что было бы справедливо дать ему немного времени одуматься. Так у нее будет шанс вырасти в полноценной семье.
– Вот как? Сколько же времени ты собираешься ему дать? – (Дейзи пожала плечами.) – И сколько хороших мужчин ты собираешься за это время отвергнуть?
– Ой, бросьте, миссис Бер… Лотти. Прошло всего несколько месяцев. И особой очереди из кавалеров я не замечала.
– Тебе нужно двигаться дальше, – с жаром произнесла Лотти. – Бессмысленно цепляться за прошлое, и не важно, есть у тебя ребенок или нет. Ты должна построить собственную жизнь.
– Он отец Элли.
– Его здесь нет, – фыркнула Лотти. – А если его здесь нет, значит он теряет право называться отцом.
Только сейчас Дейзи поняла, что Лотти так и не сказала ей, кто отец Камиллы.
– Вы сильнее меня.
– Не сильнее, – возразила Лотти, поворачиваясь, чтобы уйти в кухню, и снова замыкаясь в себе. – Просто практичнее.
Дейзи отвернулась от окна, наклонилась вперед и потерла сандалию о голень другой ноги. Не нужен ей новый мужчина. Она еще не отошла от прежнего, нервы слишком напряжены. Одна мысль, что кто-нибудь увидит ее обнаженное тело, изменившееся после родов, приводила ее в ужас. А перспектива снова оказаться покинутой была невыносимой, даже думать о ней не хотелось. К тому же оставался еще Даниель. Она просто обязана приоткрыть для него дверь. Ради Элли.
Если, конечно, он когда-нибудь решится в нее войти, черт бы его побрал.
– Камилла?
– Ой, привет, мама.
– Я хочу сгонять в супермаркет. Возьму с собой малышку Элли. Тебе что-нибудь купить?
– Нет. У нас все есть… А Хэл там?
– Да, он снаружи. Выпил лишь чашку чая. Хочешь, я его позову?
– Нет. Нет… Мам, как тебе кажется, с ним все в порядке?
– Почему ты спрашиваешь? Что-нибудь случилось?
– Ничего. По-моему, ничего. Просто он… в последнее время какой-то странный.
– Что значит «странный»?
Камилла помолчала, потом ответила:
– Он меня сторонится. Кажется… будто он ушел в себя. Не хочет со мной разговаривать.
– Он только что свернул свой бизнес. Он имеет право погрустить.
– Знаю… Знаю… Просто…
– Что?
– Он и раньше знал, что дела идут плохо. Мы оба понимали, что ему придется закрыть мастерскую. И все равно отношения между нами наладились. Так хорошо уже не было сто лет.
Мать Камиллы задумалась:
– Нет, со мной он держится как всегда… Я надеюсь, тут не… Ты ничего от меня не скрываешь?