Вилла «Роза»
Шрифт:
– Когда я доставала платье мадемуазель, она сказала: «Элен, когда я спущусь в салон, можешь идти спать. Мадемуазель Адель, – да, она сказала «Адель», – за ней заедет друг, я могу сама ее проводить и запереть дверь. Так что, если услышишь машину, знай, что это приехали за ней».
– О, она так сказала? – быстро проговорил Ано.
– Да, мосье.
Ано хмуро посмотрел на Ветермила, потом обменялся взглядом с комиссаром и еле заметно пожал плечами. Но Рикардо увидел и истолковал его жест однозначно: виновна. Он почти слышал, как судья произносит: «Виновна».
Элен Вокье тоже заметила переглядывание полицейских и в порыве раскаяния произнесла:
– Не осуждайте ее раньше времени, мосье. И уж во всяком случае не на основании моих слов. Я же сказала – я ее ненавидела.
Ано кивнул, и она продолжала:
– Я удивилась и спросила, как же она обойдется без помощника, а она засмеялась и сказала, что это не составит никакого труда. Отчасти поэтому я и решила, что сеанса не было. Мосье, в ее голосе было что-то такое, чего я и сейчас не понимаю. Потом мадемуазель Селия приняла ванну, я выложила ее черное платье и туфли на мягкой подошве. А теперь я скажу вам, почему уверена, что вчера не было никакого сеанса, почему Селия даже не собиралась его проводить.
– Да, мы слушаем, – с любопытством откликнулся Ано и, упершись руками в колени, наклонился поближе.
– Вот описание того, как мадемуазель была одета, когда убегала из дома, – Элен взяла со стола лист бумаги. – Я это написала по требованию мосье комиссара. – Она подала лист Ано, а сама продолжала: – Я помогала Селии надеть все это, ажурный жакет она надела позже, тут он не указан. Она не стала надевать ничего черного. Ей приспичило надеть новое вечернее платье из зеленоватого шифона цвета резеды, на чехле из облегающего атласа, оно прекрасно подчеркивает ее красоту. Руки и плечи голые, длинный шлейф, при каждом движении платье шуршит. К этому ей понадобились бледно-зеленые чулки, в тон к ним атласные туфельки с блестящими пряжками, а еще атласный зеленый пояс, продетый сквозь другую блестящую пряжку на талии сбоку, его длинные концы болтались до колен. Я должна была обвязать ей волосы серебряной лентой, приколоть булавкой шляпу цвета резеды со свисающим страусовым пером. Я предупредила мадемуазель, что в салоне горит камин, но совсем слабо.
Хотя он и отгорожен экраном, но огонь будет освещать пол, и если не шорох платья, то блестящие пряжки ее выдадут. Но она сказала, что сбросит туфли. Ну, знаете, так для сеанса не одеваются! – Она тряхнула головой. – Так идут на свидание с любовником, вот что я вам скажу!
Ее предположение всех потрясло. Рикардо даже слегка задохнулся, Ветермил возмущенно вскрикнул и сделал шаг вперед, комиссар восторженно воскликнул: «Вот это мысль!» Даже Ано откинулся на спинку кресла, правда не меняя выражения лица и по-прежнему не сводя глаз со своей собеседницы.
– Послушайте! – продолжала она. – Вот что я думаю. Я на ночь оставляю в столовой лимонад и печенье, а столовая, как вы знаете, находится по другую сторону дома, не там, где холл. Я думаю, мосье, что, может быть, пока мадемуазель Селия одевалась, мадам Довре и эта Ад ель прошли в столовую. Я знаю, что мадемуазель Селия сразу, как только оделась, сбежала вниз в салон. Ну так вот, положим, у нее был любовник, с которым она собралась бежать. Она пробегает через пустой салон, выскакивает в открытую застекленную дверь и уезжает, оставив дверь открытой. А вор, сообщник Адели, видит, что дверь открыта, залезает в салон и ждет, когда вернется мадам Довре. Как видите, при таком варианте получается, что мадемуазель Селия не виновна в убийстве.
Вокье энергично подалась вперед, ее бледное лицо раскраснелось. В тишине раздался голос Ано:
– Все это прекрасно, мадемуазель Вокье, но на сбежавшей девушке был кружевной жакет. Ей пришлось вернуться за ним после того, как вы легли спать.
Элен Вокье разочарованно откинулась на спинку кресла.
– И правда, про жакет я забыла. Я не любила мадемуазель Селию, но я не желаю ей зла…
– И лимонад в столовой не тронут, – перебил комиссар.
Элен разочаровалась окончательно.
– Да? Я не знала… меня же связали… сижу тут, как в тюрьме.
Неожиданно комиссар ликующе воскликнул:
– Слушайте! Слушайте! Я все понял! У меня есть версия, в которой идея Вокье очень хорошо согласуется с нашими предположениями. А ее идея, надо сказать, очень убедительна. Мосье Ано, предположим, девушка отправлялась на свидание с любовником, а ее любовник как раз и был убийца! Она не собиралась с ним бежать, она просто открыла ему дверь и впустила в дом.
И Ано, и Рикардо украдкой посмотрели на Ветермила – как ему версия комиссара? Ветермил стоял, прислонившись к стене, его лицо было очень бледным, на нем застыла гримаса боли. Но на лице его скорее отражалась решимость снести любые оскорбления, чем шок от известия, что женщина, которую он любил, оказалась недостойной.
– Не мое дело решать, мосье, – продолжала Элен Вокье. – Я говорю только то, что знаю. Я женщина, а девушке, ожидающей возлюбленного, почти невозможно себя не выдать. Даже самая темная и глупая женщина сразу все поймет – тут и говорить не надо. Судите сами! – Элен Вокье заулыбалась. – Девушка вся так и трепещет, прихорашивается, чтобы ее красота именно сегодня, сейчас была свежей и сладкой, чтобы платье сидело идеально. Вы только представьте! А эти губки, ждущие поцелуя! И вы думаете, что другая женщина не сообразит, что к чему? Я видела, какие у нее розовые щечки, как горят ее глаза – никогда еще она не была так хороша. А бледно-зеленая шляпа на светлых кудрях, рассыпанных по плечам! Она осмотрела себя в зеркале и вздохнула – вздохнула от удовольствия, потому что действительно очень уж была хороша. Такой была мадемуазель Селия в последний вечер, мосье. Она подобрала шлейф, взяла длинные белые перчатки и сбежала вниз по лестнице, стуча каблучками и сверкая пряжками. Внизу обернулась и сказала: «Все, Элен, ты можешь отправляться к себе в спальню». И была такова, мосье.
И тут же в сердце горничной снова взыграла обида и ненависть.
– Ей, в этом роскошном платье, надо веселиться и радоваться жизни. А мне – отправляться к себе в спальню!
Ано еще раз просмотрел описание, данное Элен Вокье, и задал непонятный для Рикардо вопрос:
– Итак, сегодня утром вы предложили мосье комиссару просмотреть гардероб мадемуазель Селии и обнаружили, что не хватает кружевного жакета?
– Да.
– Очень хорошо. Итак, после того как мадемуазель Селия спустилась вниз…
– Я выключила свет в ее комнате и, как мне было приказано, пошла спать. Следующее, что я помню… но нет, об этом страшно вспоминать.
Элен содрогнулась и закрыла лицо руками. Ано мягко отвел ее ладони:
– Не бойтесь! Вы уже вне опасности, мадемуазель. Успокойтесь!
Она закрыла глаза.
– Да-да, это правда. Я вне опасности. Но теперь мне всегда будет страшно засыпать! – Из ее глаз хлынули слезы. – Я проснулась от удушья. Боже мой! В комнате горел свет, и незнакомая женщина с очень сильными руками крепко держала меня за плечи, а мужчина с черными усиками, в надвинутой на глаза шляпе, прижимал к моим губам комок ваты, огромный! И ее тошнотворная сладость проникала в рот… и в нос. О, я умирала от ужаса! Я не могла кричать, но стала вырываться. Женщина грубо велела мне затихнуть. Но я не могла. Я продолжала бороться. Тогда она с неслыханной жестокостью повалила меня на колени, а мужчина засунул этот клок ваты прямо мне в рот. Другой рукой он прижал меня к себе, и она связала мне руки за спиной. Смотрите!