Вино викингов

Серова Марина Сергеевна

Наконец он успокоился. Взглянул на меня исподлобья:

– Ты кто?!

Сказать ему, что я телохранитель с лицензией и идеалами – значит заранее примирить Москита с мыслью, что он отсюда на волю не вырвется. А если он это поймет – никакие пытки не помогут, хоть я садисткой стану. Перенесет все терпеливо, зная, что рано или поздно все равно попадет он обратно на зону, где можно сидеть хоть до конца света. Спокойно и молчаливо. Или наговорит столько, что я не скоро извлеку из услышанного «материала» зерна правды. А пока я их буду извлекать – он приговор уже получит в белы руки. А вот если сообщить,

что я прихожусь телохранителем Ветрову Александру Геннадьевичу – результат будет несколько иной. Москит сразу же осознает, что скоро он увидится с Ветром. А если увидится, значит, живым не уйдет. Пусть в девяностые ему и удалось избежать смерти, но сейчас вряд ли такой фокус пройдет. Поэтому Москит будет посговорчивее. В принципе этот вариант вполне хорош – проще поведать ему, что, если он не будет сотрудничать со мной, я отдам его Ветрову. Именно что отдам, закрыв глаза на все последствия. И на могилку его цветы потом не принесу. Да, так я и скажу. Но – чуть позже…

И я представилась:

– Телохранитель я.

Москит аж дернулся. Рыкнул:

– Я тебе покажу… телохранителя!

Сказать по правде – эти угрозы весьма беспочвенно прозвучали. Слишком много слов озвучивается товарищем, повисшим на пыточном, пусть и примитивном, инструменте. И веревки не скинешь, воспользовавшись отмычкой. Уж я-то знаю – сама ее плела. Из моих цепких рук еще никто не уходил.

Я обошла пленного кругом. Дала пинка по его беззащитной пятой точке. Заметила:

– Ты не в том положении, Москит! Пусть тебе и удалось убежать с этапа, но со мной тебе такое не светит. Будешь висеть на веревочках, как марионетка, и отвечать на вопросы. Можешь мне поверить.

– Ты меня за кого держишь, курица?! – Москит вывернулся, как бескостный червяк, пытаясь освободится. Или как цирковой акробат. Но через мгновение вернулся в исходное положение: я завязала узлы на совесть.

Заскрипел он зубами от бессильной злобы. Пригрозил:

– Или отпустишь меня, или…

Я фыркнула – демонстративно громко. Съязвила:

– Жмет? Туго, да? А какого приема ты ожидал, явившись в город мстить?

– Мстить? – Пленник насторожился. – С чего ты взяла?

– С чего? Да тут все просто. Ты сбежал с этапа по одной причине – отомстить. Сказать – кому именно?

Он взглянул на меня исподлобья. На понт такого волка не возьмешь. Под стать он моему «мамонту».

Потребовал:

– Назови!

Я и озвучила:

– Ветрову Александру Геннадьевичу! О чем-нибудь это имя тебе говорит?

По его реакции было трудно что-либо сказать, словно постороннего человека я назвала, – настолько крепко он держал в узде свои эмоции. Действительно, на пустом его не поймаешь.

Выдал наконец:

– А ты откуда его знаешь? На него работаешь?

– На него.

– А отчего не сдала меня до сих пор?

– Хочу с тобой поговорить.

– О чем?

– Дело даже не в теме разговора. Скорее в твоем желании этот самый разговор поддержать.

Пленный, но упертый товарищ забормотал что-то про бабский беспредел. Потом вообще озлобился на весь мир, вновь задергался в попытках освободиться. Заодно и ругаться начал чресчудесно-вычурно. Все у него – драконы, всех он помнит! И так далее, в том же духе… Что за драконы? Непонятно…

Я подтащила

стул поближе и уселась на него, ожидая чего-то более продуктивного. Следовало быть терпеливой. В моих руках – музейный экспонат, с которым надо обращаться осторожно; чуть что не так пойдет – он упрется до такой степени, что и смертью его не испугаешь.

Москит вскоре успокоился. Понял, что ему не хотят вредить, не пытают, а просто желают с ним поговорить. Начал действовать по-другому.

Посмотрел на меня и спросил:

– О чем разговор пойдет?

Я оживилась. Пододвинула стул еще поближе. И начала:

– Рассказываешь ты мне о ваших совместных делах. Также о том, где ты смог раздобыть столько оружия. Ну, и за что конкретно ты мстишь моему клиенту. После разговора ты обратно на нары отправляешься. В противном случае увидишься с Ветровым. Или с Ветром – ты его, кажется, таким именем привык называть? Не исключено, что ваша встреча закончится весьма плачевно. Для тебя в первую очередь.

Он молчал.

Вытащив мобильный телефон, я продолжила:

– Я могу позвонить в полицию. Или набрать номер Ветрова. От тебя, Москит, зависит мой выбор. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю?

– Как же не понять-то… Но ты сама подумай – в случае нашего с ним примирения ты пострадаешь первой.

– Примирению уже не быть. Ты пытался убить Ветрова. Зацепил его людей. Дом его подверг обстрелу. Он тебе этого не простит.

Пленный нагло усмехнулся. Самоуверенно заявил:

– Фигня! Никто против меня ничего не скажет.

– А как же быть с тем придурком, которого ты нанял и которому назначил встречу в этом доме? Он ведь живой и вполне может говорить. Язык я ему не отрезала, хоть и испытывала такое желание.

На лице горе-мстителя проступила злость:

– И его взяла, да?! Да кто ты такая вообще?! Явилась тут, вату не катаешь, «поболтать» намерена! Знаешь, что я тебе скажу?!

– Что?

– Никакими понтами ты меня не возьмешь. Да и Ветер твой – тоже. Завалит меня – дело его! Но с бабой я дела вести не стану. Усвоила?

Я пожала плечами:

– Это как посмотреть…

– В смысле?

– Пока ты сам дойдешь до Ветра, от тебя мало что останется. Я девушка серьезная и от своих намерений отступать не собираюсь. Никогда в детстве бензином не дышал?

Насторожился он:

– Дышал. И что?

Я озвучила последствия. Как и сам замысел:

– Ничего. Сейчас возьму и вылью на пол целую канистру. Умрешь в жутких муках, разбавленных жуткими глюками! А потом, после твоей смерти, я швырну в недра дома зажигалку. И – все. Не будет больше на белом свете Комарова Сергея Владимировича. Совсем не станет. Даже пепла от него не останется. Даже не похоронят.

– Хватит жуть гнать, курица. Суета беспонтовая, больше и не видно ничего. Пытать хочешь – пытай! Но не заливай мне всякое. Ветру она скажет, надо же! Бензин разольет! Ха! Не смеши, красавица, мои седые яйца. Меня «мусора», драконы, гноили, актив кровь из меня пил, но я не сдался. И сейчас не сдамся!

Я заинтересовалась его малопонятными выражениями:

– Уверен?

– Да чтоб мне в гарем попасть!

Разговор зашел в тупик. Второй «мамонт» уперся рогом. Ни в какую не хочет идти на сотрудничество. Хоть убей! Хоть сама убейся.