Виноградник Ярраби
Шрифт:
После этого Гилберт напустился на миссис Джарвис.
Юджиния, находившаяся в бельевой по другую сторону дома, невольно услышала шум в кухне.
— Как это, по-вашему, называется, миссис Джарвис, — принимать в моем доме такого человека?
— Я только хотела расспросить его об Йелле, сэр. — Миссис Джарвис была явно расстроена. — Мистер Слоун сказал, что он часто с ней разговаривал...
— Значит, вы хотели его подкормить, чтобы у него было больше сил для таких разговоров?
— Ах, что вы, сэр, просто у него был очень изголодавшейся вид.
— Вы что же, хотите сказать — я морю своих слуг голодом?
—
— Он уголовный преступник.
— Каким был и мой муж. В глазах закона я тоже была преступницей. Но все-таки мы люди.
— И что же, я не по-человечески с вами обошелся? С Ридом — как видите, я достаточно человечен, чтобы даже помнить его имя, — будут надлежащим образом обращаться, если он будет вести себя надлежащим образом. Если он по натуре таков, что может выглядеть только больным и несчастным, тут уж я ничем помочь не могу. Но запомните, — тут он резко ударил по столу, — я не потерплю, чтобы такие люди появлялись в кухне моего дома. Если я опять застану здесь кого-нибудь из них, то велю выпороть плетью, и вам придется благодарить себя за это наказание. Поняли?
Бедная миссис Джарвис, подумала Юджиния, она, наверное, готова удариться в слезы. Но та ответила спокойно:
— Если таков ваш приказ, сэр, он будет выполнен. Я вообще хотела только справиться насчет Йеллы.
— Ах, да будь она проклята, эта туземка и все ей подобные. Пусть идет к черту.
Однако, несмотря на вспышку гнева, когда Гилберт спустя полчаса появился в доме, он был прямо-таки в прекрасном расположении духа.
— Вы очень хорошо выглядите, милочка. Мне нравится это платье. Я его уже видел на вас?
— Нет, думаю, не видели. Мы с Джейн все еще продолжаем распаковывать коробки.
— Так что у вас есть для меня и другие приятные сюрпризы? Еще какие-нибудь элегантные вещицы, которым будут завидовать все остальные дамы?
— Какие остальные дамы?
— Ну как? Наши гости из Сиднея. Как вы думаете, мы сможем разместить в доме человек десять — двенадцать? Для этого можно использовать сдвоенные комнаты и две-три небольшие — для холостяков. Почему вы так удивленно на меня смотрите? Мы ведь уже говорили об этом.
Юджиния не удержалась и от радости захлопала в ладоши
— Я не знала, что вы говорите всерьез. Мне казалось, вы ни на минуту не можете оторваться ради чего бы то ни было от своего виноградника. Ах, я была бы счастлива увидеть некоторых своих знакомых, например Бесс, Мерион и даже миссис Эшбертон.
— Даже миссис Эшбертон? — добродушно передразнил ее муж. — Вы это говорите так, словно пребывали все время в одиночном заключении. Идите-ка сюда, поцелуйте меня.
— Сейчас?!
— Я обожаю вас, когда вы вот так надуваетесь. У вас глаза так и сверкают. — Он слегка чмокнул ее и рассмеялся, когда жене удалось легким движением увернуться от него. — Мы разошлем приглашения на первый же уик-энд в марте. Если такая погода продержится, сбор винограда и производство вина к тому времени уже закончатся, погреб у меня будет заполнен бочками хорошего вина. Мы должны превратить это событие в ежегодный праздник, как принято во Франции и Испании.
— Двенадцать человек! — воскликнула Юджиния. — Но у нас не хватит прислуги.
— Наймите еще в Парраматте. Попросите
— Но сегодня утром... Я слышала, как вы... Я нечаянно...
Ясные синие глаза поглядели на нее.
— Слышали, как я отчитывал Джарвис? Ну что ж, наверное, в Англии так не делают. Я не знаком со всякими такими тонкостями и иной раз теряю терпение.
— Миссис Джарвис хотела только узнать про Йеллу.
— Она знает мои правила. Никаких ссыльных в доме быть не должно.
— Но миссис Джарвис сама была ссыльной. Разве это логично с вашей стороны?
Хотя на лбу Гилберта вдруг появилась глубокая складка, он довольно миролюбиво сказал:
— Я не понимаю ваших ученых слов. У меня не такое образование, как у вас. Не позвоните ли, чтобы подали ленч? И пожалуйста, сядьте поближе ко мне. Конец стола — это слишком далеко. Мне нравится цвет вашего платья — это цвет лаванды, и он прекрасно гармонирует с цветом ваших глаз.
Йелла вернулась во второй половине дня. В руках у нее был сверток, в котором находился крохотный черно-розовый младенец.
Никто не знал, где и каким образом она ухитрилась родить ребенка без чьей-либо помощи, но широкая улыбка и гордый блеск глубоко посаженных глаз говорили о том, что она это сделала, и притом без каких-то особых трудностей. Ей хотелось, чтобы белые женщины похвалили ее ребенка. Это была девочка, и Йелла собиралась назвать ее Джинни.
Воспринять это можно было только как знак восхищения и преданности госпоже. Юджиния так это и восприняла. Она развеселилась, пришла в восторг, взяла младенца, завернутого в кусок какой-то сероватой ткани, явно оторванной от юбки Йеллы, и подняла в воздух смешное крошечное хнычущее черноголовое существо. Душа ее затрепетала — ей тоже хотелось бы иметь ребенка.
Йелла растянула рот в улыбке от уха до уха. Миссис Джарвис стояла молча, сложив руки на животе, как бы подтверждая тем самым, что она сознает и свое положение. Джейн, лицо у которой было голубовато-белое, как снятое молоко, с отвращением смотрела на темную кожу младенца — до чего же не похож он на белого ребенка. Для Джейн он был просто обезьяной. А вот у австралийки Фиби глаз наметанный, хотя ей всего шестнадцать лет. Она достаточно нагляделась на местных детишек, чтобы сразу определить, что отец малыша — белый.
— Йелла, а у тебя есть во что одеть ребенка? — спросила Юджиния.
Йелла отрицательно покачала головой.
— Тогда я позабочусь, чтобы у него было все необходимое, — оживленно заявила Юджиния. — Джейн, нам необходимо поскорее сшить несколько длинных платьиц, а также капоры.
— Туземные младенцы не носят длинных платьиц, мам, то есть мэм, — заметила Фиби.
— В таком случае этот младенец будет исключением из правила.
Юджиния считала, что появление черного ребенка было самым радостным событием в ее жизни за все время после прибытия в Ярраби. Она ясно представила себе, какой должна была казаться окружающим, расхаживая, словно кукла, в своих элегантных, безукоризненных туалетах с нелепым зонтиком в руках, — стройный призрак в сожженной зноем пустыне, вечно боящийся ночи. Но вот теперь появился младенец Йеллы, позднее появится ребенок миссис Джарвис, а еще позднее, быть может, и...