Виновато море
Шрифт:
Он сделал глубокий вдох.
– Помнишь, в день рождения Фредди я говорил тебе, что сразу после работы встречусь с ребятами? Выпивать мы начали еще на набережной, а потом – уже не помню как – черт занес нас в какой-то бар в Кэмдене. Я и понятия не имел, что Миа там работала: она так часто меняла работу, что и не уследишь. – Он сопроводил свои слова в адрес Миа характерным взмахом руки – дескать, ветреная, взбалмошная. – Я и заметил-то ее лишь потому, что она была в твоем платье. Поначалу я действительно чуть не принял ее за тебя.
Продолжая молча слушать, Кейти старалась ничем не выдать своих эмоций.
– Когда
Это было правдой. Эд и Миа были из разных миров, и у нее возникало ощущение, будто ей не хватает рук, чтобы обнять их обоих. Стоило Эду заговорить о делах или о работе, как Миа, поймав взгляд Кейти, тут же начинала делать вид, что клюет носом, то и дело вскидывая голову, будто просыпаясь, и нарочито вежливо улыбаясь ему. Заметив как-то это ее кривлянье, Эд спросил: «Мне что, в следующий раз учесть, что тебе интересно слушать лишь про официанток и барменш?» Ответив ему характерным жестом с выставленным средним пальцем, Миа небрежно вышла из комнаты.
– Когда она к нам присоединилась, – продолжал Эд, – мы с ребятами уже здорово поднабрались. Она решила нас «догнать», и Фредди – ну, ты же его знаешь – без конца ее подзадоривал. Мы все здорово перепили. И когда бар стал закрываться, я предложил Миа посадить ее на такси, потому что знал, как ты беспокоилась, когда она повсюду разгуливала. Не помню точно, что было дальше, но пока мы шли до такси, случилось то, что случилось… – Он откашлялся. – Это был совершеннейший идиотизм, без какой-то там задней мысли. И мне ужасно стыдно.
На одном из бизнес-семинаров Кейти как-то узнала о силе эффекта выдержанной паузы. Ответив на исповедь Эда молчанием, она наблюдала за тем, как он, сидевший до этого положив ногу на ногу, выпрямился на стуле и сунул руки в карманы.
– Любопытно, – произнесла она наконец, – но в дневнике Миа это описано несколько по-другому. Выдрав нужные страницы, полагаю, ты не успел все прочесть из-за спешки. Так что я несколько освежу твою память кое-какими подробностями.
Краска постепенно поднялась по шее Эда до самых щек.
– Она отметила, что ты заигрывал с ней с самого начала – как только она к вам присоединилась – и настойчиво угощал ее выпивкой. А когда ты пошел сажать ее на такси, – она пролистнула несколько страниц в поисках нужных строк, – Миа пишет: «Эд положил руку мне на бедро и шепнул: “Ты очень сексуальна в этом платье, но мне интересно, что у тебя под ним”. Я пожала плечами и ответила: “Можешь взглянуть”. Он так и сделал».
Кейти перестала читать и посмотрела на Эда. Он сцепил руки под подбородком, выставив локти вперед.
– Картина, должна сказать, рисуется просто замечательная. Настоящий подарок для меня.
– Суть в том, что я подорвал твое доверие. Да, я был пьян, но это меня ни в коей мере не извиняет. Случилось то, что случилось, и я готов на все, чтобы как-то это загладить.
Опустив взгляд, Кейти посмотрела на свои руки, которые все так же сжимали выдранные страницы. Она чувствовала, как неумолимо теряет хладнокровие. Эд был ее женихом. И она любила его. Теперь, когда она потеряла и Миа, и мать, он
– Милая, – произнес он, порываясь подойти к ней. – Не плачь, прошу тебя.
Она услышала в гостиничном коридоре шаги, звук катившегося на колесиках чемодана и повернувшегося в замке ключа. Как бы ей хотелось сейчас оказаться вдруг этим новым постояльцем, входящим в другой номер, а то и в совершенно другую жизнь.
Он сел рядом, и от его веса на кровати она чуть склонилась в его сторону. Боясь к ней прикоснуться, он тихо произнес:
– Я люблю тебя больше всего на свете. У нас с тобой было так много хорошего, и я не представляю, как можно пожертвовать нашим будущим из-за одной, пусть даже и страшной, ошибки. Мои родные и близкие души в тебе не чают. И если я явлюсь причиной нашего расставания, я почти уверен, все отвернутся от меня. Ты же знаешь, как я люблю тебя, – я полземли пролетел, чтобы быть рядом с тобой. Прошу тебя, Кейти, прости меня.
По ее щекам текли слезы. Могла ли она простить его? Многим бы такое оказалось под силу? Да, он прав – у них было много прекрасных мгновений, однако взаимоотношения не являются таблицей соотношений плохого и хорошего. Все дело в искренности и доверии. А может, еще и в понимании и умении прощать.
– Я принесу тебе салфетки, – сказал Эд.
Наблюдая за тем, как он идет в ванную, она чуть не вздрогнула от внезапно всплывшей в памяти картины. Миа лежит в их лондонской ванной на черно-белом плиточном полу, точно поверженная пешка на шахматной доске. Зеленое, нефритового цвета, платье – платье Кейти – перекрутилось у нее на талии. Когда Миа подняла голову и увидела стоявшую у двери Кейти, она отвернулась, не в состоянии смотреть ей в глаза. И это произошло той самой ночью.
Эд принес коробку салфеток.
– Той ночью, когда ты переспал с Миа, – произнесла она леденяще безразличным тоном, – она отключилась дома на полу в ванной. Утром я наткнулась на нее.
Эд не шевельнулся.
– Как же можно было дойти до такого состояния?
– Мы оба были пьяны.
Она посмотрела в окно. Едва ли ее занимал вид озера в лучах предвечернего солнца или раскинувшиеся за ним первозданные виноградники – ей вспоминалось кое-что еще из того дня. Кейти готовила на кухне ризотто, когда появилась экипированная для пробежки Миа. Она вспомнила, как поинтересовалась, не болит ли у Миа голова и не нужен ли ей пластырь для пораненной ноги. Именно тогда Миа и объявила о том, что собирается путешествовать.
Она вновь повернулась к Эду.
– После того как Миа с тобой трахнулась, она забронировала билет, чтобы сбежать и скрыться!
Он не пытался делать вид, что его коробит от ее тона и выражений: возможно, в какой-то мере он уже успел привыкнуть к этой новой Кейти, у которой слезы сменялись гневом, точно по щелчку выключателя.
– Узнав о ее намерениях, я пришла к тебе. – Оставленная ею на остывающей плите сковородка с подгоревшим луком наполнила неприятным запахом всю квартиру, и он еще долго напоминал о себе. – Я была расстроена тем, что она уезжает, и, помнишь, что ты на это сказал? «Смена обстановки пойдет ей на пользу». Я думала, ты хоть как-то мне сопереживаешь, а оказалось – ты лишь обрадовался ее отъезду.