Виновник завтрашнего дня
Шрифт:
Вот тут-то его и заштормило. Повело в прямом смысле слова. Пришлось прислониться к ближайшей стене и осторожно, дабы не потревожить ушибленное ребро, сделать несколько глубоких вдохов. В жизни ведь как? Не может навалиться всё постепенно. Если уж нагрянул звездец, то капитально, окуная в дерьмо на полную. Так и на него всё рухнуло в одночасье. Потому и боялся, что в стремлении найти Владу, может совершить рискованные необдуманные поступки.
Пока связался с нужным человечком, пытаясь определить местоположение Ладки по телефону, убил ещё сорок минут. Как оказалось, люди-то в шесть часов утра спать хотят, а не тащиться на работу. Похер. Надавил, заставил, в конце концов пригрозил и… тихо взвыл,
И вроде, какие после этого могут быть ещё вопросы? Бери да мочи, с*ку. Да не всё так просто. С одной стороны Вика, с другой — Скибинский, с третьей — сторонники Турского. Убить проще простого, нужно только выследить. А как сделать так, чтобы после этого не развязать войну и отвести от себя подозрения того самого Павла Олеговича — задачка со звёздочкой.
Переждав, пока в ушах уляжется звон, кое-как умылся и освободился от испачканной одежды. Не то, чтобы его заботил внешний вид, но окровавленная рубашка так и бросалась в глаза, привлекая ненужное внимание. Он засвечен, ему нельзя попадаться на глаза Турскому. Ему вообще нельзя светиться после конфликта с Олеговичем. Вот только сделать это в данной ситуации будет ох как не просто.
Не успел протиснуться в чистую футболку, как ожил телефон. Первой мыслью было отключить гаджет, послав всех куда подальше, но высвеченный номер Скотника сумел убедить в обратном.
— Миш, давай быстрее, у меня нет времени…
— Тебя Варланов требует. Злой, не то слово. Кафе на набережной «Риф» знаешь? Туда подтягивайся. Лёх, — в голосе послышалась неподдельная тревога, — что там у вас стряслось?
Ясно, доложили уже.
— Потом Миш. Передай Романычу, скоро буду, — зафиксировал на джинсах ремень и, прихватив оставленную в гардеробе объемную спортивную сумку, покинул номер.
В груди слегка ломило от частых вдохов, мышцы звенели напряжением, пытаясь удержать уставшее тело в вертикальном положении. Двигался быстро, резко, за что и расплачивался ноющей болью. По-нормальному, стоило наведаться к Седому, узнать, как его самочувствие, но не мог. Ванька свой пацан, войдет в положение, сейчас важно выследить Турского и самому не пострадать.
Не смотря на ранее утро, в кафе уже хватало посетителей. В основном это были пожилые парочки, решившие позавтракать в относительной тишине. На появление Гончарова попервой среагировали нейтрально, безучастно мазнув взглядом по бордовому сечению и красно-синему фингалу под заплывшим глазом. Но стоило посмотреть на решительное лицо и окаменевший подбородок, как глаза сами собой опускались в тарелки, от греха подальше. С таким лучше не связываться. Сразу видно, бедовый.
Зато Варланов, заприметив его разрисованный фейс едва не поперхнулся кофе.
— Не понял! — отставил чашку, нахмурившись. — Это что за ху*тень у тебя на роже? — повысил голос, но вовремя спохватился, вспомнив, где находится. — Ты чем вообще думал?
Скотник, приехавший вместо Шамрова, опустил глаза, искренне сопереживая другу. Хорошо, что встреча в кафе, может, получится избежать конфликта.
— Я тебя за чем сюда отправил, м? Чтобы ты снюхался с младшей Некрасовой? Ты только вчера вылупился и ни хера не понимаешь? Ты не в курсе, что случается, когда трахаешь кого-то из семьи? — всё же вышел из себя, комкая бордовую салфетку. Присесть не предлагал, хотя прекрасно видел, что Лёшка едва держится на ногах.
То ли выглядела эта тройка специфически, то ли витавшее между ними напряжение каким-то образом сыграло свою роль, но помещение кафе опустело в мгновения ока.
Взгляд Гончарова потяжелел, стал неподвижным. Сделал вдох. Медленно.
— Я люблю её, и ни за что не откажусь, — сказал спокойно, начиная закипать от злости. Уже дважды признался в своих чувствах и дважды на его признание отреагировали недоверчивым блеском в глазах. Это уже начинало выбешивать. Знал, что в их мире любовь — пустой звук. Дружба, преданность, самоотдача, безотказность — вот те качества что ценились, и будут цениться всегда. А любовь… большинство из его окружения даже не верили в её существование. Куда уж ему, закоренелому цинику.
— Любишь? — насмешливо переспросил Варланов. — Брось, Лёш, какая любовь при твоей профессии?
Лёшка иронично улыбнулся.
— Такая же, как и у всех. Скибинский смирился, и уж вы постарайтесь.
— Да куда уж мне! — теперь, когда кафе опустело, можно было и воскликнуть. — Я не знаю, что произошло между вами, но Паша и правда смирился. Умеешь ты, Гончаров, расположить к себе. Но знай: будь я на его месте — последовал бы ты за Седым, и не факт, что выжил бы.
Не смотря на побитое лицо, не чувствовалась в Гончарове сломленность или смиренность, признание вины, покаянность. Наоборот. В каждом его движении, в каждой кривой улыбке и брошенном исподлобья взгляде читалась собранность и пускай обузданная, взятая под контроль, но все же бешеная сила. Такого не запугаешь. Понимал Варланов старого друга, с Гончаровым лучше не враждовать. Он знал их тайны, умел оказываться под рукой в необходимый момент, ловко и бесследно устранял помехи. И веяло от него отнюдь не любовью, а самой настоящей смертью. Потому и удивился, услышав с его уст подобное признание. Разве хладнокровные убийцы умеют любить?
— Ладно, — произнес более сдержано, начав успокаиваться. Раз Пашка дал добро, ему ли не похер? Сейчас у них есть проблемы и посерьёзней. — Ты знаешь, что Скибинский в больнице?
Лёшка изменился в лице. Как в больнице?
— Нет. Что случилось?
— Инфаркт. Состояние нерадужное. Это уже второй по счёту. Третий может и не пережить.
Лёшка молчал, переваривая услышанную информацию. Получается, не только им с Ванькой досталось. Этого стоило ожидать, старик ещё при нем хватался за сердце. Черт! Как же всё не вовремя.
— Поэтому, — продолжил Варланов, возобновив завтрак, — мы должны объединиться и вместе противостоять врагам, пока те не нанесли удар первыми. И знаешь, что самое удивительное, Павел поручил тебе управление отгрузкой металла и контроль над заводом. После всего-то. Понимаешь, да? Степень оказанного доверия? Не подведи. В твоих же интересах подсобить. Чем скорее задавим зачинщика, тем быстрее вернемся в Москву.
— Я помогу отстоять бизнес, но в Москву не вернусь, — сказал Лёшка, присев за стол. У Варланова глаза на лоб полезли, не говоря уже о Мишке. Тот и так стоял, боясь лишний раз вздохнуть, а тут такая наглость. Играл Гончаров с огнем, совсем страх потерял. Но, взглянув на мужчину, понял: лучше не вмешиваться.
— Ты подчиняешься мне! — рассердился Варланов. — И сделаешь так, как я скажу.
Лёшка навалился на стол, положив тяжелые кисти на мраморную столешню и тихо выдохнул:
— Я ведь с вами не из-за денег, Роман Викторович. И не потому, что некуда податься или наглухо отбитый. Я не отказываюсь работать на вас, и прекрасно понимаю, что связан с вами не только общими тайнами. Вы будете нуждаться во мне ещё не один раз, я же не смогу и шагу ступить без вашего разрешения, но помнится, вы обещали мне всяческие льготы за поимку заказчика. Так вот, после разрешения конфликта я хочу остаться здесь.