Vip-зал
Шрифт:
Догадывался ли он, что она нашла в его компьютере?
На столике у кровати стоял нетронутый больничный обед и стакан сока. Сесилия держала стакан и смотрела, как он медленно втягивал красную жидкость через трубочку.
– Хорошо для горла, – сказал он перед тем, как снова уснуть.
Сегодня ему было лучше. Когда утром она вошла в палату, он не спал. Им повезло, Матс лежал здесь один. Здравоохранение, раньше бывшее гордостью социал-демократической Швеции, сегодня немногим могло похвастаться. Это Сесилия осознала, еще когда ее мать прошлой осенью сломала ногу. Ей пришлось лежать в палате с тремя больными, двое из которых были не в себе и кричали по ночам. Операции ждали больше трех недель, и она к тому же прошла так плохо, что еще через неделю маму пришлось оперировать снова.
Она медленно подошла и села, стул стоял у кровати, на том же месте, где она оставила его вчера.
На стене висела картина с изображением лесного озера. Солнце опускалось за верхушки деревьев, окрашивая небо в красно-оранжевые тона. Наверное, многих эта картина успокаивала, но Сесилии оттенки неба напоминали о ночных кошмарах.
Она судорожно сглотнула. Она постоянно думала о том, как ему сказать. Но сейчас она не только не знала, какие слова подобрать, она чувствовала, что не может выдавить ни звука.
Она снова сглотнула.
Они были официально женаты семь лет, но прожили вместе уже десять. Возможно, он и не был лучшим отцом в мире, но всегда уделял детям внимание. И всегда относился к ней самой с любовью, пусть их сексуальная жизнь уже не была такой, как в то первое лето.
Матс поднял на нее взгляд.
– Как дела? – спросил он слабым голосом.
Она должна это сказать. Если не сделать этого сейчас, она уже никогда не найдет сил для разговора. На сердце лежал камень. На голову как будто давили сверху. Ей казалось, что ее лицо, лоб, затылок и рот отлиты из металла. Но нужно сделать это сейчас.
– Я видела ноутбук, когда вернулась домой в тот день.
Во взгляде Матса ничего не изменилось.
– Он был открыт, и я видела фотографии на экране. И другие фотографии тоже.
Он отвернулся.
Сесилия слышала, как в коридоре пищит кнопка вызова.
– Я думаю, что это они подожгли квартиру, – сказал Матс.
Он был прав. Они не могли допустить, чтобы он визжал как поросенок. Они облажались с липкой лентой, и у него получилось ее содрать, зацепив о край туалетного стульчака. Стены здесь толстые, и соседи обладают завидным терпением, но он орал так, что все-таки должен быть шанс, что кто-то из них позвонит с жалобой сюда или сразу в полицию. Его похитителям придется срочно что-то предпринять.
Это тоже было частью его плана.
Дверь распахнулась, на этот раз Филип даже не услышал клацанье ключа. В ванную вошли два человека. Теперь вместо странных шарфов вокруг лица на них были балаклавы, но скорее всего, это были Джокер и тот, другой. Точно он не знал.
Один из них наклонился и схватил его за ноги. Филип попытался расслабиться. Притвориться вялым. Второй подошел к нему, удостоверившись, что он угомонился, и взял его за плечи. Они подняли его. Вынесли из ванной. Через прихожую. Его держали, как свернутый в рулон ковер, каждый со своей стороны. Он заметил, как они сразу успокоились, увидев, насколько он апатичный. Его голова свободно болталась туда-сюда, как будто он одновременно был вдрабадан пьян и укурен. Задом он почти задевал пол.
Когда они открыли дверь на площадку, он сменил тактику. Место было самое подходящее, хоть кто-то из соседей должен его услышать.
Он резко изогнулся всем телом, и ему удалось высвободить ноги. Теперь нижняя честь тела извивалась на полу. Изо всех сил он лягнул похитителя по голени. Тот попятился, и Филипу удалось стряхнуть с себя второго. Всем телом он повалился на пол. Выкрученные руки отозвались резкой болью, но сейчас нет времени об этом думать. Он перекатился и встал на колени.
Они не кричали, но по их движениям он понял, насколько они растеряны.
Он снова начал звать на помощь:
– Эй, меня похитили, эй! Помогите! Помогите!
Один из похитителей подбежал к Филипу и обхватил его вокруг торса. Вместе они ввалились в прихожую. Второй стоял сзади, и краем глаза Филип увидел, как захлопнулась дверь.
Он не переставая кричал:
– Помогите, помогите! Звоните в полицию! Кто-нибудь! Помогите!
Первый похититель лежал на спине, пытаясь подняться. Но прежде чем он успел это сделать, Филипп подался вперед и головой ударил его в подбородок. Он почувствовал, как лбом стукнулся обо что-то мягкое.
Похититель номер два бросился на него сзади и попытался повалить на пол.
Филипп извивался и пинался.
Он был как бешеный.
Он удивился, что не потерял баланс.
Больше никогда. Никогда они его не схватят.
Хаос.
Один из них ударил его по голове.
В глазах зарябило. Пол покачнулся.
Но он был сильнее, чем думал сам. Гораздо проворнее, чем они могли догадываться. Без этой дряни, которой его опаивали.
Его снова ударили.
Кажется, это была дубинка.
Они слишком, слишком жестокие.
А он – он в сравнении с ними червяк. Связанные запястья не оставляли ни единого шанса на побег.
Он чувствовал их руки по всему телу. Как в тот вечер, когда его схватили. Молча и быстро. Сосредоточенно.
Ему что-то запихнули в рот, снова его заклеили и накинули мешок на голову.
Он запаниковал. Почувствовал, как течет из носа, его душил кашель, хотелось выблевать эту тряпку изо рта.
Его поволокли вниз по лестнице.
Он тяжело дышал.
Его стошнило. Рот наполнился блевотиной. Пережеванные куски хлеба, вода, желудочный сок.
Ему казалось, что голова сейчас взорвется. Он попытался пинаться.
Сглотнул.
Его запихнули куда-то, кажется, в багажник.
Его снова вырвало. Едкая рвота полилась из ноздрей.
Горло и дыхательные пути обожгло.
Он заплакал. Заскулил.
Попытался бить ногами в крышку багажника.
Задышал глубже.
Он лежал связанный, скрученный в неестественной позе. Как косуля, подстреленная и подвешенная для свежевания.