Виргинцы (книга 1)
Шрифт:
– Теперь нас из дома уже не видно, - взмахнув на прощанье шляпой, сказал полковник Ламберт, когда он и его молодой спутник проехали мимо вышеупомянутых лип.
– Я знаю, моя жена не отойдет от окна, пока мы не минуем этот поворот. Надеюсь, вы не в последний раз видите эти деревья и наш дом, мистер Уорингтон. А если тогда вернутся и мальчики, вы, наверное, проведете время повеселее.
– Я и так был совершенно счастлив в вашем доме, сэр, - ответил мистер Уорингтон.
– Не сочтите за дерзость, если я скажу, что у меня такое чувство, будто я расстаюсь с давними и дорогими друзьями.
– У моего друга, в чьем доме мы будем сегодня ужинать, есть сын, также старинный друг
– A!
– заметил со вздохом мистер Уорингтон.
– Не он первый, не он последний. Были храбрые воины и до Агамемнона.
– Прошу прощения, сэр. Этого джентльмена зовут Аг... Ага... я не совсем расслышал, - смиренно осведомился юный спутник мистера Ламберта.
– Нет. Его зовут Джеймс Вулф, - с улыбкой ответил полковник.
– Он еще очень молод. Во всяком случае, ему совсем недавно исполнилось тридцать. Он самый молодой подполковник в нашей армии, если, конечно, исключить отпрысков знатных фамилий, которые получают повышения в чинах быстрее нас, простых смертных.
– Ну, разумеется, - ответил его юный спутник, чьи взгляды на права и привилегии знати были самыми колониальными.
– И я видел, как он отдавал распоряжения капитанам, - и очень храбрым ветеранам к тому же, - которые были старше его лет на тридцать, но не имели его заслуг и не сделали такой карьеры. Однако никто ему не завидует, потому что почти все мы готовы признать его превосходство. Его любят все солдаты в нашем полку, а он знает имя каждого из них. Он не только прекрасный офицер, но и очень образованный человек и знает много языков.
– Ах, сэр!
– сказал Гарри Уорингтон со смиренным вздохом.
– Я чувствую, что потратил свои молодые годы без толку и приехал в Англию жалким невеждой. Будь жив, мой дорогой брат, он с большей честью сумел бы представить здесь нашу семью, да и нашу колонию тоже. Джордж был очень образован. Джордж был музыкантом. Джордж разговаривал с самыми учеными людьми у нас дома, как с равными, и думаю, что и здесь он не ударил бы в грязь лицом. Вы знаете, сэр, я рад, что приехал на родину, а главное, познакомился с вами, хотя бы потому, что понял, какой я невежественный человек.
– Если вы действительно это поняли, то уже многому научились, - сказал полковник с улыбкой.
– Дома, и особенно в последнее время, с тех пор как мы потеряли моего дорогого брата, я воображал о себе невесть что, а все кругом, без сомнения, мне льстили. Теперь я поумнел... то есть, надеюсь, что поумнел, хотя, возможно, это вовсе не так, а просто я опять хвастаю. Видите ли, сэр, у нас в колонии джентльмены мало в чем осведомлены, кроме собак, лошадей, пари да азартных игр. Вот если бы я в книгах разбирался так же хорошо, как во всем этом.
– Ну, лошади и собаки по-своему тоже прекрасные книги, и благодаря им мы узнаем немало истин. У некоторых людей нет склонности к учености, но их необразованность не мешает им быть достойными гражданами своего отечества и джентльменами. Да кто мы все такие, чтобы быть особенно учеными ц мудрыми или занимать в мире первое место? Его королевское высочество главнокомандующий, Мартин Ламберт - полковник, а Джек Хаит, который трусит позади нас, был солдатом, а теперь он - честный и достойный грум. Пока мы все, каждый на своем месте, стараемся как можно лучше выполнять свои обязанности, то не имеет никакого значения, высоко это место или низко. Да и как мы можем знать, что высоко, а что низко? И скребница Джека, и мои эполеты, и жезл его высочества могут оказаться в конце концов равными между собой. Когда я вступал в жизнь, et militavi non sine {Воевал не без (лат.).} - неважно чего, - я грезил славой а почестями, а теперь я думаю только о своем долге и о тех, с кем мы расстались час назад. Пришпорим-ка лошадей, иначе мы доберемся до Уэстерема только к ночи.
В Уэстереме наших двух друзей приветливо встретили величественная хозяйка дома, ее супруг, старый ветеран, прекрасно помнивший все события сорокапятилетней давности, когда он начинал службу, и сын этой четы, подполковник полка Кингсли, расквартированного тогда в Мейдстоне, откуда он приехал навестить родителей. Гарри с некоторым любопытством поглядел на этого офицера, который, несмотря на свою молодость, участвовал в стольких кампаниях и пользовался столь высокой репутацией. Его никак нельзя было назвать красивым. Он был очень худощав и бледен, рыжеволос и скуласт. Однако его искренняя учтивость со старшими, сердечность с друзьями и живость его разговора скоро заставляли забыть про его некрасивое лицо, а некоторым оно даже начинало казаться прекрасным.
Мистер Уорингтон едет в Танбридж? Их Джеймс составит ему компанию, сказала за ужином хозяйка дома и что-то шепнула полковнику Ламберту, который лукаво улыбнулся и многозначительно подмигнул. Затем полковник попросил вина и предложил выпить за здоровье мисс Лоутер.
– От всего сердца, - пылко воскликнул полковник Джеймс и осушил бокал до последней капли. Маменька же шепнула своему старому другу, что Джеймс и упомянутая девица намерены сочетаться браком и что она происходит из знаменитого на севере Англии рода Лоутеров.
– Да будь она хоть дочерью Карла Великого, - воскликнул полковник Ламберт, - все равно такая невеста не была бы слишком хороша для Джеймса Вулфа и для сына его матери!
– Если бы мистер Ламберт был с ней знаком, он не сказал бы этого, объявил молодой полковник.
– О, конечно! Она - бесценная жемчужина, а ты - полное ничтожество, вскричала его мать.
– Нет, я согласна с полковником Ламбертом, и принеси она тебе в приданое хоть весь Камберленд, я бы сказала, что Джеймс меньшего и не заслуживает. Вот так они все, мистер Уорингтон. Мы выхаживаем наших детей от лихорадок, кори, коклюша и оспы, мы отпускаем их в армию и по ночам не смыкаем глаз от страшных мыслей, мы горюем в разлуке с ними, а они приезжают домой на неделю-две в год или, может быть, раз в десять лет, чтобы после всех наших забот и тревог вдруг появилась девушка с красивыми глазами и наш мальчик покинул нас навсегда и даже не вспоминал про нас.
– Но скажи, пожалуйста, душенька, как же ты сама вышла замуж за отца Джеймса?
– осведомился старший полковник Вулф.
– Почему ты не осталась дома ее своими родителями?
– Наверное, потому, что отец Джеймса страдал подагрой и за ним некому было ухаживать, а вовсе не потому, что он мне хоть чуточку нравился, ответила его супруга; и в такой непринужденной и шутливой беседе вечер незаметно подошел к концу.
Наутро полковник Ламберт после многих любезных изъявлений дружбы расстался со своим недавним гостем и, поручив молодого виргинца заботам мистера Вулфа, повернул коня домой, а молодые люди поскакали в Танбридж-Уэлз. Вулф торопился добраться туда как можно скорее, но Гарри Уорингтон, пожалуй, не разделял его нетерпения - более того, его мысли с тоской следовали за полковников Ламбертом, возвращавшимся домой, и ему больше всего хотелось бы вновь очутиться в Окхерсте, где он провел три тихих и счастливых дня. Мистер Вулф был вполне согласен с пылкими похвалами, которые Гарри расточал мистеру Ламберту, его жене, дочерям и всей этой прекрасной семье.