Виртуоз боевой стали
Шрифт:
– Пещера природная. Лигах в трех отсюда еще одна, да какая! Коридоров там побольше, нежели улиц в столице – чтоб мне краба в штаны, коли присочиняю. Я б вас сводил, показал, да ведь недосуг! К тому же там водятся всякие…
Началась трапеза. Котелок опустел быстро. Пока Нор полоскал его в роднике, хозяин с сомнением взглянул на хмурое лицо командира своей охраны и вдруг, будто решившись на нечто рискованное, скрылся за одной из светящихся шкур. Вернулся он с тремя деревянными кружками и объемистой, оплетенной цветными шнурами бутылью.
– Грешу, наверное, – вздохнул он. – Но ежели не
Лицо господина Тантарра сморщилось от жалости.
– Когда бы все так пили, как вы, то кабатчики бы с голоду повымирали. Тоже мне, грешник выискался…
Несколько мгновений молчали. Старый щеголь принялся раскупоривать бутыль. Сперва он пробовал ногтями, потом изящным ножиком для чистки оных – безуспешно. В конце концов потерявший терпение виртуоз боевой стали отобрал у него неподатливую посудину и лихим ударом о подошву вышиб затычку вместе с восковой печатью. Пристыженный эрц-капитан горько вздохнул:
– Все. Как вернусь, перво-наперво прогоню буфетчика. Это из-за него я утратил сноровку: паршивец взял моду подавать к столу раскупоренные бутыли.
Пока престарелый франт поносил буфетчика, а господин Тантарр разливал по кружкам прозрачную до невидимости жидкость, Нор лихорадочно соображал: не отказаться ли? Прежде парню лишь дважды приходилось пить ром – оба раза на спор, и оба раза вкус и последствия ему не понравились. Но сейчас старики так аппетитно предвкушали пьянство… И ведь уже разливают на троих – наверное, отказываться неудобно.
Виртуоз стали положил конец этим колебаниям, протянув ему кружку. В самом деле, нельзя же противиться Учителю!
Либо этот ром оказался каким-то особенным, либо Нор основательно подзабыл свои прошлые ощущения. Первое предположение, скорее всего, было ближе к истине, потому что господин Тантарр, выпив, уперся изумленным взглядом в эрц-капитана:
– Давно вы прячете здесь эту бутылку?
– С весны, кажется, – рассеянно ответил тот.
– Считаю долгом сообщить вам, разлюбезнейший мой хозяин, что вы все-таки грешник. – Учитель старательно обсосал усы. – Владеть этаким сокровищем с самой весны и даже ни разу не пригубить! Вот помяните мое пророчество – не миновать вам пекла за подобное злодеяние!
Адмиральский дед развел руками:
– Да мне как-то тошно пить в одиночку. А слуги бродить со мною по здешним местам не хотят, им боязно.
– Понабирали себе слизней, отребье всяческое… – буркнул виртуоз, вновь наполняя кружки. – Один Хатр на воина походил, да и тот… Ну, покоя ему и вечной лазури!
Выпили за вечную лазурь для воина Хатра. Учитель утерся рукавом и резко повернулся к соловеющему Нору:
– Вот вроде все было у человека – и сноровка, и сила, и глаз хороший… Я это не с чужих слов знаю, я его самого знавал. Одна беда – он от ярости вроде слепого делался, переставал себя помнить. От того и погиб. Понял?
– Понял. – Нор тискал в ладонях пустую кружку, сутулился. – Я вот чего не пойму: вчера вы назвали меня виртуозом, хвалили за умение использовать чувства на пользу схватке, а сегодня предостерегаете грустной судьбой этого… Хатра… Да я и сам вижу, что не могу собою владеть. И раньше бывало, и сегодня оскандалился – вот почтеннейший
Учитель пожал плечами:
– Вчера ты был виртуозом, а сегодня – нет. Знаешь, как обучают стрелков? Так вот: ты сейчас вроде очень хорошего стрелка, который из десяти пуль пятью попадает в самый центр мишени. Вчера я увидел, что ты сможешь научиться попадать в черное пятнышко каждым выстрелом. Понял? «Сможешь» и «можешь» – слова очень похожие, но все-таки обозначают собой разный смысл.
– Вряд ли он сможет попадать каждый раз, – внезапно вмешался в разговор адмиральский дед. – У него две натуры – песнетворца и воина. Воин-то помогает песнетворцу, а вот песнетворец воину учиняет немало досады. Кстати сказать, иначе и быть не может.
Господин Тантарр от возмущения даже о бутылке забыл. Впрочем, он быстро опомнился, и тон его, хоть и сделался сух, уважительности не потерял.
– Не следует так уверенно рассуждать о том, что вам не известно. Сочинительство боевому умению не помеха, а как раз напротив. Иные наставники на последних годах обучения специально принуждают своих подопечных к выдумыванию баллад, стихов и мелодий, чтобы приучить их воплощать в нечто конкретное смутные порывы души. Меня самого так учили – разве результат получился плохим?
Бледные губы ученого старца изогнулись в ехидной улыбке:
– Так, может быть, вы, почтеннейший, осчастливите нас каким-нибудь образчиком своего сочинительства? Дабы посрамить невежду, то есть меня?
Господин Тантарр нервно забарабанил пальцами по колену.
– Да я как-то давно уже не… – Он разглядел, наконец, выражение эрц-капитанского лица и надменно вздернул небритый подбородок. – Что ж, извольте! Э-э-э… Ну, к примеру вот это: я был рожден… Нет, иначе как-то… А, вот!
Я слабым был рожден на свет,Добычей всевозможных бед.Но мне Ветра вручили сталь,И все враги… э-э-э…– «Бежали вдаль», не так ли? – с изысканной любезностью подсказал адмиральский дед.
– Именно так. – Учитель вытирал со лба испарину, проступившую то ли от выпитого, то ли от предпринятых им стихотворных усилий.
– Ну что ж, вовсе не дурно. – Ученый старец сочувственно покивал. – Я только не смог уразуметь, за что вы свою матушку наименовали «добычей бед».
Господин Тантарр было грозно нахмурился, но тут же улыбнулся с видимым облегчением:
– Ах, вот вы о чем! Конечно, вы спутали: не добыча бед меня родила, а я таким родился.
– Вот теперь мне ясно все до конца. – Эрц-капитан слегка подмигнул отчаянно зажимавшему рот Нору.
Пожилой виртуоз некоторое время молчал, хмуро рассматривая собственные колени, потом сказал:
– Ну, пускай я плохой сочинитель. Но были же другие! Капитан Потарра – чем не пример совершенства?
– Ну, это легенда! – отмахнулся Фурст.
– Какая такая легенда?! – Учитель возмущенно всплеснул руками. – Я же своими глазами видал правнука того самого копейщика, который подхватил его штандарт в битве при Трех Столбах!