Virtus Аntiquа (Оруженосец)

Амфитеатров Александр Валентинович

Галеотто.

Чума, я слышалъ…

Сильвія.

Ея чума – звалась любовью! Вы —Ее чумою этой умертвили!

Галеотто.

О, Сильвія! Но я ли виноватъ?

Сильвія.

Винить васъ я не думаю, не смю…Любовь свободна въ прихотяхъ своихъ.Она – одно, въ чемъ лгать и лицемритьНе властенъ самъ съ собою человкъ.Мн только жаль… Мн жаль ее ужасно!

Галеотто.

Святыя

слезы эти разделитьПозвольте съ вами, Сильвія…

Сильвія.

Вамъ плакатьО ней?!

Галеотто.

Что съ вами?

Сильвія.

Нтъ… пустое… все прошло…Хотите, графъ, я насмшу васъ? Очень —До хохота – разсказомъ – насмшу?

Галеотто.

Я слушать радъ…

Сильвія.

Такъ вотъ… Гд есть сосди,Тамъ языки; гд языки – тамъ сплетни…Не знаю какъ, но только все, что выМн разсказали, всмъ давно извстно…

Она внимательно смотритъ ему въ лицо: онъ отвчаетъ ей изумленнымъ и простодушнымъ взглядомъ.

И даже съ прибавленьями, мессиръ!Неосторожно бдная АссунтаДоврилась пажамъ краснорчивымъ.А т позоръ ея на цлый свтъОславили лакейской болтовнею…

Галеотто.

Смшного въ этомъ нту ничего.За это убиваютъ!

Сильвія.

Есть смшное…Вы знаете-ль, какая ходить сплетняХа-ха-ха-ха! – обидная для насъ,Но – лестная для васъ… Сестра Ассунта,По розсказнямъ людскимъ, не умерла,Но… ха-ха-ха! – за вами убжала…И будто вы, графъ, неразлучны съ ней…Не правда ли, забавно?

Галеотто.

Это гнусно!Кто выдумалъ?..

Сильвія.

А мы – покойный графъИ я ха-ха-ха-ха! чтобъ скрыть отъ свтаФамильный стыдъ, съ почетомъ гробъ пустойВъ семейномъ склеп нашемъ схоронили!Хотли плакать вы со мной, мессиръ…Зачмъ же вы со мною не сметесь?

Галеотто топаетъ ногою.

Какая подлость!

Сильвія измряетъ его долгимъ взглядомъ.

Да, выПравы, графъ:Неслыханно бываютъ подлы люди!..Но возвратимся къ прежнему… Итакъ,Въ чужихъ краяхъ искали вы забвенья?

Галеотто.

Мадонна, я любовь свою нашелъНе для того, чтобы ее утратить.Во всхъ странахъ прославлена онаМоимъ мечомъ и псней менестрелей.Вс знаютъ имя Сильвіи!..

Сильвія.

Вашъ пажъРазсказывалъ мн это, Галеотто,И я, поврьте, благодарна вамъ…Откуда, кстати, взялся этотъ мальчикъ?

Галеотто.

Мой Ланчелотто – бдный сирота,Но честнаго происхожденья. Гд-тоЗдсь, въ замк подъ Неаполемъ, живетъЕго мерзавецъ-вотчимъ. Онъ ребенкаПобоями и скупостью довелъПочти до сумасшествія. МальчишкаИзъ собственнаго дома убжалъ,Какъ изъ тюрьмы колодникъ озврлый…Въ тотъ самый часъ, когда я покидалъСъ разбитымъ сердцемъ портъ амальфитанскій,Онъ на марин подошелъ ко мн.Босыхъ и черноглазыхъ оборванцевъНемало тамъ скитается всегда…Но этотъ вдругъ привлекъ мое вниманьеКакимъ-то грустнымъ разумомъ въ очахъИ тихою, насильственной улыбкой.Онъ, со слезами, взять его молилъВъ заморскій путь: «Служить вамъ, какъ собака,Я буду, графъ!» Среди моихъ матросовъИ латниковъ не зналъ его никто:Но я его очей поврилъ правд,И Ланчелотто сталъ моимъ слугой…

Сильвія.

Онъ очень преданъ вамъ.

Галеотто.

О, даже слишкомъ!Сказать вамъ правду, онъ – изрядный трусъ:Дрожитъ, какъ листъ, едва засвищутъ стрлыИ загрохочетъ вражій барабанъ.А между тмъ: когда съ окоповъ АгрыНасъ оттснилъ неистовый султанъ,И мы – одинъ на пятерыхъ – рубились,Я изнемогъ… Насли на меняНеврные… Сверкаютъ ятаганы…И вдругъ мальчишка этотъ, словно тигръ,Прыгнулъ съ коня въ средину нашей схваткиИ – принялъ мн назначенный ударъ,И замертво къ ногамъ моимъ свалился.Тутъ подосплъ съ толпою англичанъКороль Ричардъ, и мы врага отбили.Съ тхъ поръ мой тихій Ланчелотто сталъМн не слугою – другомъ. Я приблизилъЕго къ себ. И – странно – почемуОсобенно къ нему я привязался.Онъ смуглъ, черноволосъ и черноглазъ,А между тмъ напоминалъ онъ какъ-тоМн образъ вашъ… Не знаю, что, но естьВъ его чертахъ вамъ родственное что-то.Порою – взглядъ, порою поворотъЛица, порою – тихая улыбка…И даже голосъ странно мн знакомъ,Хоть вчно скорбью тайною отравленъ.Я Ланчелотто полюбилъ за то,Что Сильвіи нашелъ въ немъ отраженье.

Сильвія смется.

Благодарю васъ. Ахъ, какъ лестно бытьЛюбимой – въ зеркал. Вашъ ЛанчелоттоОбъ этомъ знаетъ?

Галеотто.

Да.

Сильвія.

И васъ ко мнВъ своей безмрной дружб не ревнуетъ?

Галеотто.

Онъ молится на васъ, какъ я молюсь;Онъ въ вашу честь канцоны сочиняетъ,Молитвою кончаетъ онъ свой день:«О, небеса! Меня вы накажите,Но только дайте графу моемуЛюбовь мадонны Сильвіи!..»

Сильвія.

Счастливецъ!Какъ любятъ васъ! За что?..

Стоитъ, опершись на спинку кресла и отвернувъ лицо… Нмая сцена… На неб понемногу разгорается вечерняя заря, наполняя залъ своимъ отблескомъ.

Ну, что жъ… МолитваЕго услышана. Я… ваша!

Галеотто.

Сильвія!

Сильвія.

Вдь я давно, давно тебя люблю!Зачмъ такъ долго ты не возвращался?