Вирус
Шрифт:
Вдох-выдох, вдох… выдох… Хороша дыхательная гимнастика! Поразительный эффект: полное спокойствие…
Фигляр!
Вдох — выдох…
Юрий Николаевич протянул руку в направлении стола:
— Галина Соколова. Отличный следователь, очаровательная женщина, — взгляд его непозволительно долго задержался на бедрах девушки.
Сердце возмущенно загромыхало, едва не выскакивая из груди. Профессор задыхался. Воздух, отяжелев, застрял в глотке.
Юрий Николаевич, посматривая на него, слегка прищурился. «Хороша Маша, да не ваша», — говорили его глаза, и от этого взгляда Медведеву становилось не по себе, хотелось рвать и метать.
Вдох — выдох.
«Похоже, генералу известно все и о моей работе, и о моих чувствах», — подумал он, безуспешно стараясь сохранять невозмутимый вид. С самой первой встречи в лаборатории его раздражал этот человек: самодовольный, хотя и неглупый; привыкший приказывать, но умеющий прислушиваться к мнению других; хитрый в помыслах и простодушный в словах. Как хамелеон, он мог в любой момент принять облик, наиболее подходящий текущим обстоятельствам.
Вдох — выдох… Медведев набрал в грудь побольше воздуха, заметил пристальный взгляд очаровательных зеленых глаз и… забыл выдохнуть. В горле пересохло, взгляд предательски метнулся к высокой груди. С трудом отрываясь от соблазнительных форм, профессор улыбнулся, приветственно двинул голову вперед, вытягивая шею, подмигнул смущенной девушке и тут же отвернулся. Ему не хотелось открыто демонстрировать окружающим свои чувства. Девушка осторожно прикрыла дверь, но в комнате еще долго стоял аромат знакомых духов.
— Какие выпуклости! — восторженно пробормотал Бейрут, мечтательно закатывая глаза.
Профессор вздрогнул, сжимая кулаки, но тут же успокоился, понимая, что молодой человек лишь озвучил его собственные мысли.
— Мы здесь решаем проблемы более высокие, нежели… — зарычал Юрий Николаевич, но его слова заглушило ржание Бейрута.
— Не поверю, что есть что-то более высокое!
Профессор раздраженно — по крайней мере, насколько мог изобразить — громыхнул кулаком по столу.
— У нас серьезные проблемы, ребята! Времени нет, информации нет, а желающих нас убить, как оказалось в последнее время, хоть отбавляй, — высказался он и коротко закончил: — Я понимаю, что у каждого из вас есть свои предположения, поэтому прошу высказываться всех. Кто и почему?
— Ребята из местного храма, уж и не знаю почему, но… — неохотно проговорил Дмитрий.
— Силовики! — подключился Жора, косясь на Юрия Николаевича. — И наши, и не наши.
— Невероятная вероятность, — нерешительно добавил Анатолий.
— Назовем это воздействием извне, — поправил его Дмитрий.
— Все? — поинтересовался Медведев.
— Привыкли все кому не лень полоскать спецслужбы и силовиков, — возмутился Юрий Николаевич. — Что бы вы без нас делали? Мы не враги!
Кряхтенье и покашливание со всех сторон заглушило последнее утверждение генерала.
— Слово в слово — батюшка Михаил. Вы как в одной школе учились, — улыбнулся Дмитрий и, замечая удивление во взглядах окружающих, рассказал о своем визите к монахам, о разговоре со старцем и смертельной ловушке, ожидавшей его на лестнице.
— … вот только ракета — не их рук дело, — закончил он.
Профессор отстраненно наблюдал за разговором. Спорят, улыбаются, как будто ничего не произошло, размышляют. Кто друг? Кто враг? Монахи, спецслужбы, бандиты — можно определить, можно воевать даже с пресловутыми зелеными человечками. Но как воевать с теорией вероятности? Сегодня — падение метеорита, завтра — землетрясение, цунами или другой катаклизм глобального масштаба, направленный против конкретных людей. Может, это все-таки совпадение, и никаких воздействий извне на бедных представителей хомо сапиенс не существует? Хотя проще, конечно, посчитать это совпадением, — он неожиданно улыбнулся — блаженно, как улыбаются только одному человеку — самому себе, перед глазами появилось и растаяло милое лицо. — Как поверить, что действия и мысли отдельных людей на Земле могут навредить кому-то на другом краю галактики? Или не на другом? Не зря же Потемкин упоминал о ветвящемся хронодендриде? Если прав Эверетт, и Вселенная похожа на древо времен, тогда «небратья» по разуму могут быть рядом, разделенные лишь эфемерной (точнее, n-мерной, а может, вероятностной) перегородкой».
— Постой, Дима! Ты хочешь сказать, что пока мы валялись на полу моей кухни, ты прыгнул на соседнюю ветку древа времен? Прогулялся к какому-то храму и, переполошив монахов, вернулся назад в то же мгновение, из которого исчез?
— Почти так, Дмитрий Степанович, — смущенно пробормотал Дмитрий. — Не спрашивайте меня, как я это сделал, но только прыгнул я прямо в храм в нашей реальности, на нашей ветке, а вернулся на место в тот момент, в котором опасность получить пулю в лоб миновала.
— А почему именно в этот храм? — не унимался профессор.
— Может, потому, что из него прибыл к нам последний стрелок. И, блин, меня там ждали, — прикрывая глаза, он втянул голову в плечи, как бы прислушиваясь к чему-то, замер и неуверенно произнес: — Нет, Юрий Николаевич, не безопасно здесь. Давайте разбегаться! Нехорошие предчувствия у меня.
Медведев удивленно смотрел на Анатолия, который уже стоял у открытой двери кабинета и с нетерпением указывал оставшимся на выход:
— Давайте поживее! Он не ошибается.
Жора и Бейрут долго не размышляли, тут же исчезли за дверью. Задумчивый Пугачев вышел, затем вернулся и встал на пороге, ожидая. Профессор догнал его и подтолкнул к выходу:
— Иди! Я догоню.
Хотелось найти Галину и хотя бы секундочку поговорить. Заглянув в кабинет, в котором он встретил очаровательного следователя в первый раз, он никого не застал. Дежурный на выходе заявил, что Соколова Галина Петровна отбыла в неизвестном направлении.
Выходя из здания, профессор подхватил под руку стоящего в ожидании Пугачева и двинулся к автобусной остановке.
— Ваня, приютишь меня? — преодолевая неловкость, спросил он Пугачева. — Впервые в жизни не хочу идти домой.
— Без проблем! — обрадованно согласился тот. Похоже, ему не меньше профессора не хотелось оставаться одному.
Переполненный автобус отъезжал от остановки, громко чихая клубами черного густого дыма, когда вечернюю темноту озарила яркая огненная вспышка. Грохот взрыва догнал машину и растворился в шуме мотора и визге буксующих на свежевыпавшем снегу колес.
— Опять зажравшиеся буржуи фейерверки запускают, — прошипела одинокая старушка, тыча высохшим пальцем за спину профессора.
«Интересно, чего испугался Потемкин?» — подумал он, глядя на уставшую от жизни бабушку. Он не мог заметить яркие всполохи, озарявшие вечерний небосклон за его спиной, а когда повернулся, огненный фейерверк и языки пламени исчезли за верхушками деревьев. Лишь едва заметные красные блики играли в вышине. Профессор всмотрелся в мерцающую темноту и вздрогнул от недоброго предчувствия.
Глава семнадцатая
НОВЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ
Всяк сверчок знай свой шесток. Казалось бы, все просто, но только до тех пор, пока сверчок уверен, что у его возможностей есть предел. А если нет?