Висельник и Колесница
Шрифт:
Максим нахлобучил на денщика шапку, а Американец ободряюще похлопал его по плечу и, забрав саквояж, обратился к учёному французу:
– Господин Ленуар, дорогой мой, этот ваш Орден – что за паучья яма?! Только представьте – такие заклятые его ненавистники, как мы с компаньоном, сколько ни старались, нипочём не смогли угнаться за вашими приятелями в желании проредить собственные ряды. Поборнички свободы!
– Всё из-за цыганской… девушки, господа, – вздохнул старик. – Она посеяла рознь между домами. Да будет вам известно…
– Нет уж, будет вам! – вскричал Максим, опасаясь
– Один вопрос, сударь, – поднял палец Ленуар, – мэтра Гроссмейстера не доводилось встречать?
– Он воссоединился со своим богом, – ответил Крыжановский.
Ленуар издал задорный смешок и, подхватив фонарь, увлёк отряд вглубь катакомб.
Путь привёл в узкую длинную галерею. Неясным изумрудным свечением переливались стены, а непонятного происхождения островки света впереди перемигивались и добавляли к зеленому янтарные и оранжевые сполохи. Воображению рисовались сказочные сокровища Гарун-аль-Рашида. Но за лубочным блеском галерея скрывала смерть. Дальше стены и потолок вдруг избавились от феерического сияния, налились цветом мутной лужи и взбухли; они прижимали к полу, хотелось пасть на брюхо и ползти, не вставая.
По краям галереи стояли виселицы.
– Свободных мест нет, – проговорил Толстой глухо.
Все виселицы действительно были заняты: высокие и низкие, они шеренгой тянулись, покуда хватало света факелов, и исчезали дальше во мраке. Обычные, грубо сколоченные из брёвен; совсем короткие испанские гарроты; длинные сборные столбы с металлическим обручем и затягивающимся винтом – каких только приспособлений тут не было!
Тление более чем коснулось тел: во многих петлях, словно бумажные рождественские снежинки, висели сухие белые костяки.
– Кто они и почему не разваливаются на части? – поинтересовался Толстой. – Думаю, это тоже некий ритуал, не так ли, господин Ленуар?
Учёный с издевкой ответил:
– Здесь те, кто непрошенным пробрался в замок. С давних времён среди местных жителей ходят легенды о несметных богатствах, сокрытых в замковых катакомбах. Нет-нет, да какой-нибудь болван, решается проверить истинность слухов. Все они здесь, включая тех, кто попался в ямы. Осматривать ловушки и извлекать тела – обязанность Прозектора. Он же заботится и о целостности повешенных.
– Бедняги, видимо, они будут сожалеть о добром Бомбасте, – с наигранной грустью молвил Толстой.
Ленуар обернулся, поднял удивлённо брови и уточнил:
– Он что, мёртв?
– Да, – развёл руками Толстой, – Прозектор, подобно Гроссмейстеру, выразил желание воссоединиться со своим богом. «Deus ex machina» – как он любил говорить при жизни.
Далее Фёдор трагическим голосом начал декламировать:
Над нами воронья глумится стая,
Рвут бороды, пьют гной из наших глаз…
Не смейтесь, на повешенных взирая,
А помолитесь Господу за нас!
О Господи, открой нам двери рая!
Мы жили на земле, в аду сгорая.
О люди, не до шуток нам сейчас,
Насмешкой мертвецов не оскорбляя,
Молитесь, братья, Господу за нас
[193]
!
Юный Плешка, устрашившись повешенных, изо всех сил стиснул руку Крыжановскому.
– Вот уж кого не стоит бояться, малец, так это висельников, – пробурчал полковник, – э-э…дядя Фёдор с ними на короткой ноге!
Испуганный взгляд чёрных глаз мазнул по спине Толстого и мальчик ещё крепче сжал руку Максима.
– А у нас старики сказывали – мёртвые дышать могуть, – горячо зашептал Курволяйнен, – токмо дух у их нездоровый. Чай, зелёный свет по стенам – не иначе как от мертвящего духа висельников.
Галерея повешенных привела в огромное помещение – стены его терялись где-то в темноте.
– Надеюсь, она здесь, – прошептал Ленуар.
– Дайте больше света – не видно ни зги! Не ровён час – Радзивилл устроил засаду, – по-своему истолковал слова учёного Максим.
Солдаты зажгли каждый по факелу и подняли их над головой.
Из темноты выступил алтарь. Именно это слово просилось на язык при виде каменной резной тумбы. Пол в зале состоял из чёрных и белых каменных плит. Но это мало напоминало шахматную доску – чёрные линии выписывали замысловатый лабиринт, в центре которого и находился алтарь. На нём что-то блестело.
– Книга Судьбы, господа, – торжественно провозгласил Ленуар.
Максим удержал за плечо рванувшегося вперёд Фёдора.
– Господин Александр, как насчёт ловушек?
– Нет здесь ничего, – обиженно пробубнил старик и спокойно двинулся к алтарю.
Толстой опередил его, подбежал первым и потряс в воздухе отливающей червонным золотом массивной книгой.
– Полдела сделано! Осталось передать её Елене! Но где же египетская табличка, господин исследователь?
– В Париж отправили, после того как у меня не вышло раскрыть тайну – чтоб другие попытались, – проговорил мосье Александр, разочарованно наблюдая, как граф запихивает Книгу в потерявший всякую форму саквояж. – А с Книгой Гроссмейстер расставаться не захотел – только копии с каждого листа на пергамент велел срисовать. Их и отвезли в Париж.
– Ведите дальше, господин Ленуар, – поторопил Максим. – Ежели охота поговорить, то делайте это на ходу.
Ленуар, недовольно бурча под нос, двинулся через зал и подошёл к высоким воротам с тяжелыми створками. Ворота выглядели невероятно древними.
– Члены Ордена не любят здесь бывать, но это – самый короткий путь, – старик упёрся руками в ворота, но они не сдвинулись с места.
Леонтий Коренной выступил вперёд и поднажал плечом. Ворота застонали, но выдержали натиск. Тогда дядька зарычал и надавил в полную силу – левая створка сорвалась с петель и рухнула внутрь, подняв облачко пыли.