Вишенка в паутине
Шрифт:
— Но как..? — недоверчиво, потрогала ладонь Ками.
— Да не важно сейчас, — мотнул головой киллер. — Антидот надо, срочно. Иначе пара часов — и задохнёшься.
— В больницу! — встрепенулся Хьюмо, вертя головой и соображая, как сделать носилки. — Вы знаете, как дойти? — уставился он невменяемым взглядом на директора.
— У гражданских такого нет, в лагерь надо, у военных должно быть… Транспорт нужен… не гужевой, — оценив бледный вид женщины, принялся сбивчиво рассуждать вслух Роуди.
— Гостиничный автобус, — подал голос компьютерщик.
— Он раньше восьми утра не отправляется, —
— Угнать! Прямо сейчас, — плохо понимая, что ему говорят, оборвал её рассуждения мужчина. — Значит так, — принялся он собираться, вытаскивая что-то из внутренностей стола и распихивая по карманам. — За час я добегу до гостиницы, ангар, водитель, автобус — возни минут на пятнадцать, до вас на транспорте — ещё пятнадцать…
— И до лагеря на всех парусах — ещё полтора часа, — кисло закончила госпожа Мортир, зажимая руками пылающую голову.
— Ты сильная, продержишься, — почти с угрозой рыкнул киллер, не желая принимать временные рамки, которые сам же и обозначил. — Хьюмо, смотри за ней! Если я к четырём утра не вернусь…
— Может, лучше вот так попробуем? — парень, нервно перебивая свободного, вытащил из подкладки пиджака сложенный вчетверо клочок бумаги и протянул бывшему коллеге.
Антидот
Показывая бумагу с адресом гостиницы, где поселился военный врач из лазарета, Хьюмо ожидал, что его сейчас пошлют. Экс-киллер был уже на низком старте и в состоянии не слишком расположенном к диалогу. Да и лучший ли это был вариант? Гоир Мелди приглашал в гости просто так, чаю попить, и не соглашался в случае Армагеддона быть спасателем. Но Роуди, глянув на каракули и что-то прикинув, корректировку принял, сгреб женщину на руки и направился к выходу. Хьюмо досталась сумка с вещами.
Добираться до медика было явно проще и быстрее, чем умирать на марш-броске, верша заранее провальный подвиг. Оставалось только не заплутать и надеяться, что рассуждения Роуди верны: у врача должен быть свой транспорт, а, возможно, и средства поддержать пациентку во время транспортировки.
Для Хьюмо бежать следом было легче, чем думать о будущем. Необходимость находить и читать названия улиц, таблички домов, пытаться сопоставить направление и указатели отвлекала от свинцовых мыслей, стучащихся в голову. Как оказалось, директор примерно представлял себе район, в который нужно было попасть, и знал, что это где-то рядом, но без сбоев всё равно не обошлось. Пару раз они пролетали нужный поворот, кружили и возвращались на три двора обратно, чтоб попытать счастья на другой извилистой, узкой улочке.
Хозяйке за полчаса метаний лучше явно не становилось. Она всё чаще теряла сознание, повисая на руках безвольной куклой. Тело её почти не слушалось, но экстренно приводя Ками в чувства, директор ещё мог добиться связной речи и перевода некоторых фраз. Язык экс-киллер по долгу службы знал, но не так основательно, как госпожа Мортир, и больше в разговорной форме. А вот спрашивать было как раз и некого: четыре часа утра — самое тихое время. Ломиться в дома означало нарваться на конфликт. Просить одолжить единственную лошаденку с телегой трём иностранцам ради мира во всём мире с порога
Когда впереди замаячило типичное для шеррской гостиницы двухэтажное, вытянутое здание из пористого известняка с окнами-бойницами и выгоревшим навесом перед входом, Хьюмо уже не в силах был отвести от него взгляд, молясь всем известным ему богам, лишь бы они успели.
С рассветом город стал поразительно красив, лучше чем на картинках в сети или в воспоминаниях хозяйки, но вся эта сказочная экзотика пролетала мимо сознания. Теперь сказка виделась как сон, как кошмар, в котором ты стараешься бежать изо всех сил, а ноги увязают в песке, и чувство беспомощности и тщетности всех усилий накатывает паническими волнами.
— Как она? Она…
— Дышит, — запыхавшись, припечатал директор, бережно сгружая свою ношу прямо на стойку ресепшена и бессильно сползая по ней же вниз.
Возможно, десять лет назад он и был суперсолдатом, как шутили в министерстве, помесью боевого кенгуру и бронированной землеройки, но, как бы элитный ликвидатор не старался держать форму на гражданке, спортзал — это не боевые вылазки, а тридцать семь лет, это не двадцать пять…
Когда вызванный с помощью перепуганной девушки-администратора Гоир Мелди спустился в холл, то на пару секунд застыл, видимо, решая кому в первую очередь оказывать помощь: бледной, недвижимой переводчице или взмокшему, хрипло сипящему туристу-иностранцу.
Далеко никого из пациентов перемещать не стали. Госпожу Мортир осмотрели на том же самом столе, благо ей было не до нежностей, а вяло брыкающийся Роуди от помощи категорически отказался.
— Кое-что из лекарств у меня с собою есть, — озабоченно нахмурился врач, но это только чтобы сердце поддержать и затормозить токсическую реакцию. А ей срочно нужен антидот, и он в лагере.
— Я понимаю, — оклемавшись, хоть и не выглядя абсолютно здоровым, кивнул экс-киллер. — Такие препараты запрещено выносить. Транспорт есть?
— Конечно, пойдёмте, — заторопился седовласый мужчина, на ходу договариваясь с растерянным, заспанным управляющим.
Хорошей новостью было то, что в автопарке данной гостиницы числился не один убитый автобус, а сразу несколько не таких вместительных, но вполне шустрых машинок. Искать и будить водителя означало терять время, поэтому, недолго думая, врач сам сел за руль, успокаивая всех тем, что ему ворота должны открыть при любом раскладе.
Хотелось на это надеяться. Парень поймал себя на том, что просто смотрит в окно на пылящую от скорости обочину дороги, а внутри звенит пустота. Больше не нужно было бежать, искать, тащить, договариваться… Всё, что могли, они сделали. Оставалось самое тяжёлое — ждать. Ступни госпожи, лежащие у него на коленях, были холодными. Жар, мучавший её в начале, сменился ознобом. Да и вся она стала какой-то неповоротливо-костяной. Тело словно задеревенело, не желая укладываться на заднее сидение, менять позу. Гоир Мелди участливо просил не пугаться раньше времени, объясняя такое явление спецификой яда, спазмом мышц, но ужас от происходящего лез под кожу. Голову женщины придерживал Роуди. Он то бросал отрывистый взгляд на часы и пустынный горизонт, то на неподвижное лицо переводчицы. Пальцы неотрывно отслеживали пульс и проверяли дыхание.