Вишенка в паутине
Шрифт:
Кровь из носа ей остановили и конопатую мордашку оттерли, но лоск юной леди сильно пострадал. Волосы, уложенные в высокую прическу, растрепались, косметика потекла, на белые перчатки было страшно смотреть.
— А что в кукольном отделе брючных костюмов не было? — не удержалась от колкости госпожа Мортир, не без интереса рассматривая молоденькую рабыню. — Ваш хозяин не знает, что в пустыне носят, или это вы его упросили «покрасивше» нарядить?
— Да, конечно… Вот только и мечтали всю жизнь песок каблуками месить, — с детской обидой пробубнила себе под нос Тира, осторожно поглядывая на свободную гражданку. — Димар-со
— А «занято» надо тоже уметь на трёх языках кричать?
— Ещё бы! С ноткой лёгкой грусти и придыханием…
Хьюмо слушал их разговор, и на спине невольно выступала холодная испарина. Понятно было, что «воспитанница» — не в частной собственности, и как «смертницу» её за длинный язык запороть нельзя, но вбитые за время учёбы в раба истины где-то на подкорке семафорили о том, что малышка сейчас договорится до неудовольствия хозяйки, а потом и до наказания.
Однако переводчица, кажется, довольствовалась подначками, доводившими Тиру до возмущённого пыхтения, и просто забавлялась детской непосредственностью, с которой та выкладывала всю подноготную о господине.
— Тира, следи за своей речью! Ну, что ты как на рынке… Нос рукавом не вытирай! И… и я тебя просил не разговаривать с посторонними! Ты ещё не достаточно образована, — уклончиво кивнув на пристальный взгляд коллеги, нервно зачастил господин Никти. — Собирайся мы уходим.
В лазарете он появился один, без второй близняшки, видимо, оставив её под охраной. И чувствовал себя крайне неуютно после недавних геройств.
— То есть, вы сейчас просто возьмёте и уйдёте? — насмешливо подняла бровь Ками, обращаясь к спине застывшего у выхода мужчины. — Или вам тоже воспитание не позволяет с посторонними разговаривать?
— Госпожа Мортир, я сожалею о случившемся… Всем будет лучше об этом недоразумении забыть, — помявшись, кашлянул переводчик, явно пытаясь сохранить и «лицо» и статус непогрешимого авторитета перед подопечной. — Ну, признайтесь, вы же тоже виноваты! У конфликта всегда две стороны… Как можно было отпустить смертника гулять?! Без камеры слежения на ошейнике, без парализующего браслета с дистанционным управлением?
— Хотите заявить на меня за безответственный самовыгул питомца?
— Нет… Я не хочу ситуацию нагнетать, — вытер вспотевший лоб господин Никти. — Просто представьте, что я должен был подумать, когда увидел прожжённого убийцу, склонившегося над перемазанной в крови бедняжкой? Шляпка втоптана в песок, Тира бледная, Мэй суетится…
— Ну… как минимум, то, что плотные, синтетические ткани и тесная, лакированная обувь не очень подходят для данного климата, — на правах врача вмешался в разговор Гоир Мелди. — Любезнейший, вы же не в первый раз в Шерре? На вас свободный костюм из смесового волокна, подходящая обувь, головной убор, крем солнцезащитный, небось, тоже не забыли нанести?
— Крем я девочкам выдал, — недовольный отповедью покраснел воспитатель. — И проследил, чтоб намазались. А в остальном — это придирки! Меня заверили, что платья подходят для высоких температур. Девушки должны нести в мир прекрасное… Местные одежды — полнейшая безвкусица. Я-то ради работы потерплю, а им всё равно в теньке сидеть…
Судя по тому, как рабыня за спиной у хозяина со вздохом закатила глаза и облокотилась
— Так мы поняли друг друга? — поняв, что ряды слушателей стремительно редеют, оборвал себя Димар Никти. — Претензий не имеете?
— Нет, если вы извинитесь, — глубоко вздохнув, качнула головой Ками.
— Но я ведь уже! — возмущённо насупился переводчик, легонько подталкивая заинтригованную подопечную к выходу.
— Не передо мной. Перед ним, — усмехнувшись, кивнула хозяйка на неловко замершего Хьюмо. — А я просто послушаю. Люблю, когда люди находят для себя унижение в обыденных вещах.
Сосед
Прокручивая в голове сбивчивое выступление Димара Никти, Хьюмо вопреки всему не ощущал торжества, скорее какую-то неловкость. Извинялись ли перед ним прежде? В прошлой жизни вполне может быть. Только вот, того опыта уже нет, а новый кричал о том, что такого не бывает. Чему учил мастер? Любой свободный всегда прав. И не смотря на весь свой либерализм, господин Никти инстинктивно воспринимал это как данность. Поэтому и давился словами, покрывался красными пятнами, стараясь быстрее сбежать. Зато подопечная слушала завороженно, видимо, чтоб запомнить в деталях и пересказать сестренке. Ещё бы, зрелище редкое…
Остаток дня прошёл спокойно. Уверив хозяйку, что ничего страшного не случилось, и продолжать выполнение задания он может, Хьюмо ещё немного поторчал в лазарете, пообедал вместе с больными, потом послонялся по лагерю…
— Не съели, — удовлетворённо констатировала госпожа Мортир, закончив рабочий день и узрев топчущуюся возле палатки собственность. — Ну, давай, отчитывайся.
— Госпожа, я как шпион профнепригоден и как наживка, наверное, тоже, — кисло улыбнулся парень. — Я за весь день никого не заметил.
— Главное, чтоб тебя заметили, а дальше внедренцы Зулы Ордис должны разбираться, — пока шли до автобуса, проворчала владелица. — Знать бы ещё, что они точно тут, и нас твоя капитанша не кинула…
В гостинице снова ждал накрытый, длинный стол, неспешно обсуждающие прошедший день переводчики… Добравшись после ужина вслед за хозяйкой по узкому коридорчику до номера, Хьюмо справедливо полагал, что осталось только задуть свечу и лечь спать.
— О девочках задумался? — раб, как сидел на кровати, так и подпрыгнул, отвлекшись на свои мысли и не заметив, как женщина оказалась у него за спиной. — Близняшки понравились?
— Ками-со! — Хьюмо сам не ожидал от себя такого возмущенного тона. — Им лет-то… Они ж ещё маленькие!
— А ты, конечно, большой, — насмешливо прыснула госпожа Мортир и не спеша провела ладонью вдоль его позвоночника. Ласка была безапелляционной и по-хозяйски властной, но такой чувственной и аккуратной, что парень даже не удивился, когда тело начало отвечать само и отнюдь не страхом. — Кому-то повезет.
— Кому? — плохо соображая, сглотнул Хьюмо, расслабляясь в её руках.
— Откуда я знаю? — вызывая волну мурашек, шепнула Ками, прикусывая зубами мочку уха. — Кто тебя такого красивого и свободного себе приберет. — Или ты про это ещё не думал?