Вишенка. 1 том
Шрифт:
— Друг мой, неужели вы для меня оставите свои привычки, перемените квартиру, которая вам нравится, удалитесь от людей, дающих вам работу?
— Привычки скоро меняются… квартирой я недоволен… у меня комнаты нет, да и привратница слишком болтлива… работу везде найду. У кого здоровые руки, кто не ленив, тот в каждом квартале найдет себе работу. Главное чтобы вы были спокойны, причем не тревожились, могли выходить на улицу, не опасаясь дурной встречи, а это можем достичь только тогда, когда переменим квартиру. Завтра же займусь этим, а пока спите спокойно,
Сабреташ оставил Вишенку, но она напрасно пыталась уснуть, успокоиться, нервная дрожь продолжалась всю ночь.
На другой день Сабреташ не терял времени и в двенадцать часов привел подводу и извозчика и сказал Вишенке:
— Вот и нашел, что нужно! С Пижондель я расплатился, укладывайтесь поскорей, дружок, как только все вещи снесут, сядем на извозчика, да и поедем за ними. Извозчиков нарочно я нанял в другом квартале, чтобы и след наш простыл.
Вишенка, скоро была готова, и, когда мебель снесли, Сабреташ вышел с ней под руку.
— Где же будет жить господин Сабреташ со своей племянницей? — спросила привратница с особенным ударением на последнем слове.
— Если у вас будут спрашивать, то вы вправе сказать, что не знаете, — ответил Сабреташ.
XXX. ИСТИННЫЙ ДРУГ
Нанятая карета, в которой ехали Вишенка и Сабреташ, остановилась в квартале Елисейских полей у ворот красивого дома на улице Понтье.
Сабреташ высадил Вишенку из экипажа, она с удивлением смотрела на жителей того квартала: такая была разница в наружности, манерах и одежде этих жителей и обитателей предместья Сент-Антуан, что молодой девушке казалось, будто она попала в другой город.
Она не видит здесь грязных домов: все красивые здания, в новом вкусе…
Пройдя большой и чистый двор, она входит на широкую лестницу с вызолоченными перилами.
— Как все здесь прелестно! — говорит Вишенка вполголоса, осторожно ставя ноги на натертые воском ступени. — И мы будем жить в этом прекрасном доме?
— Да, дитя мое, у всякого из нас будет своя комната. Не правда ли, как удобно? И квартира эта не дороже той, которую мы занимали, но немного выше… Подымайтесь еще выше… выше, такая хорошая лестница, что не устанешь по ней идти.
Начиная с четвертого этажа, лестница становится уже, ступени ее уже не натерты воском, но все-таки эта чистая и светлая лестница оканчивается площадкою на шестом этаже, куда вошли Вишенка и Сабреташ. На этой площадке несколько дверей, одну из них отпирает Сабреташ, и они входят в новую свою квартиру, состоящую из двух комнат и передней, расположенных очень удобно: в каждую комнату отдельный вход. Комнату направо с камином Вишенка берет себе, налево — будет комната Сабреташа. Вишенка в восхищении. Спешит привести все в порядок, поставить все вещи на место… Напрасно Сабреташ просит ее не утомляться слишком, ей хочется поскорей и как можно лучше здесь устроиться. Ей здесь спокойнее, свободнее, зная, что тот дом, который
Вечером все было готово, и новые жильцы, пообедав, могли отдохнуть. За обедом Сабреташ сказал:
— Здесь, милое дитя, надеюсь, что вы будете спокойны и здоровы, а то я замечаю, что от той встречи вас совсем перевернуло. Вы потеряли даже аппетит?
— Мне есть не хочется…
— Вы устали, но я надеюсь, что сон, спокойствие будут иметь благотворное действие, надеюсь, что вы поправитесь! Повторяю вам, что мы далеко, в другом квартале Парижа… в расстоянии целого лье от прежнего места жительства.
— О! Тем лучше! А жители того квартала не ходят сюда?
— Если они и ходят, то все-таки реже их можно здесь встретить, нежели там.
— Но я лучше не буду выходить…
— Чтобы еще захворать! Повторяю вам, что здесь другой свет… другие люди… Ах, кстати, я заметил, что этот негодяй, которого мы встретили третьего дня, говоря с вами, называл вас Вишенкой?
— Да… когда я пришла ночевать в тот дом, то сказала свое имя.
— Не находите ли в таком случае, что благоразумнее вам переменить имя?
— Да, в самом деле! Не надо больше звать меня Вишенкой.
— Какое же имя хотите?
— Мне все равно, выберите его сами для меня, дайте мне такое, с которым бы я могла позабыть свое прежнее имя.
— Признаться сказать, не много я знаю женских имен. Постойте, помню, была у меня сестра, она умерла ребенком, звали ее Агатой. Нравится вам это имя?
— Это имя мне очень нравится, особенно потому, что это имя вашей сестры.
— Хорошо! Стало быть, решено, вас теперь зовут Агатой, те, которые бы вздумали вас звать иначе, будут ошибаться… вам нечего их узнавать, этих глупцов.
— А Петард… он знает, что меня зовут Вишенкой.
— Ах! Черт возьми, правда!.. Но Петарду сочиню какую-нибудь историю, он поверит. Кроме того, не знаю еще, когда мы с ним увидимся. Не зная нашего адреса, не скоро нас бедняга разыщет. На днях как-нибудь зайду в его кофейню, но дело не к спеху.
— Почему же, друг мой? Ведь он ваш старый товарищ… он вам предан… да и вы с ним весело время проводили.
— Так, дитя мое, но мне казалось, что иногда он вам надоедал.
— Мне!.. Почему вы так думаете?
— Почему?.. Я вам сейчас скажу, так как мы должны всегда говорить прямо, откровенно друг с другом, хитростей не может быть между нами. Видите ли, я заметил, что в сердце моего товарища загорелась любовь к вам, и видно было, что это вам не нравилось. А что, правда или нет?
— Да, друг мой, правда. Но, однако, бедный Петард ничего такого не говорил, что бы могло мне не нравится. Никогда ни слова.
— Вот как! Еще бы он попробовал говорить вам глупости… разве он не смотрит на вас как на мою племянницу? Довольно того, что вы находитесь на моем попечении. Но я не того боюсь, допустим, что Петард ухаживал бы за вами, влюбился не шутя и, наконец, сделал бы вам предложение, к тому ведь шло. Согласились ли бы вы выйти замуж за него?