Vita nova, nova…
Шрифт:
– Дрогина Лидия Петровна? – услышала я голос позади и обернулась.
Один из двух одетых во все черное мужчин, стоящих по ту сторону калитки, обращался именно ко мне.
– Да, – ответила я. – Откуда вы меня знаете и что вам нужно?
– Долго же мы тебя искали, – сказал второй с какой-то странной торжествующей интонацией и резко распахнул калитку.
В тот же самый момент дверь дома раскрылась, высунувшаяся оттуда рука грубо схватила меня за плечо, в один миг затолкнула в темный коридор и тут же прикрыла дверь, щелкнув запором. Я оказалась в кромешной темноте лицом к лицу с незнакомцем, так и не поняв, что только что
– Скорее прочь от двери, они сейчас будут стрелять, – услышала я голос, показавшийся мне знакомым.
Не успела я хоть что-то сообразить, как послышались выстрелы, а в двери рядом со мной образовались две мелкие дырочки, пропускающие свет. Повторять мне было не нужно. Наверняка это была полиция, которая охотилась на этого маньяка, взявшего теперь меня в заложницы, но пуля, как известно, – дура. Поэтому я быстро последовала вслед за мужчиной вглубь дома, и вскоре мы скрылись за толстенной бронированной дверью.
Ошеломлена я была чрезвычайно, настолько, что даже не сразу поняла, кто меня похитил.
– Так вот кто вы на самом деле, знакомый незнакомец!
– Я вовсе не незнакомец для тебя, – сказал он.
– Мы уже и на «ты»?
– Да, и очень давно.
Предо мной стоял тот самый психолог. А я почему-то и не удивилась, увидев именно его, словно ожидала чего-то подобного. Или было это когда-то в моей жизни? Прошлой…
– Некогда выяснять, что к чему, – предупредил он меня.
За массивной кованой дверью послышалась приглушенная возня, железо стало содрогаться.
– Они нашли тебя, это сейчас самое главное. Я едва успел тебя перехватить.
– Они нашли меня? – спросила я, ненароком выдав своей интонацией весь свой сдерживаемый скепсис. – Я и не знала, что меня кто-то ищет!
– И хорошо, что не знала. А теперь без лишних вопросов – за мной. Иначе тебя ждут серьезные, очень серьезные неприятности.
Я осталась стоять там, где стояла, посредине совершенно пустой комнаты с ободранными дореволюционными обоями, единственным украшением которой было большое зеркало в старой бронзовой раме, висящее за моей спиной. Окон не было, на их месте располагались белые оштукатуренные прямоугольники. Свет исходил от единственной голой лампочки под потолком. Психолог засуетился возле какого-то кольца в полу, и вскоре я поняла, что кольцо это – ручка деревянного люка – тяжелого, судя по всему, люка, потому что поднять его стоило ему немалых усилий. Он не обращал на меня внимания, пока занимался им.
– Это полиция, да? – спросила я. – Или что-то еще? ФСБ, например? Ты что-то натворил? Что-то плохое? Отвечай!
– Этих людей ты вряд ли сможешь отнести к какой-либо из известных в этом мире силовых структур, – преодолевая тяжесть массивной деревянной панели, произнес психолог и открыл, наконец, люк.
С той стороны двери послышались громкие хлопки.
– Дверь они все равно не откроют, но вот-вот догадаются о зеркале. Давай быстро вниз!
– Смеешься!? И не подумаю! – отрезала я и отступила назад.
У меня появилась надежда, что он испугается и сбежит через этот самый лаз, а меня оставит. Я попятилась назад, пока не уперлась в стену, а вернее в зеркало.
– Не для того я проделал такой путь, чтобы отступиться сейчас, ты же сама мне этого не простишь потом, – проговорил он, внимательно глядя куда-то за меня. – Оглянись…
– Это розыгрыш, очень злой розыгрыш!
– Оглянись!
Теперь у меня самой появилась
– Это что? Что это такое было?
– Быстро вставай, двигаться надо.
Как и куда можно было двигаться в кромешной темноте? И ничего я понять не могла: что за глупейшая ситуация? Почему так все не ясно? Все стало еще запутаннее, чем раньше, чем всего-навсего полчаса, да нет двадцать минут назад! Во что я влипла? Куда теперь отправиться моя тихая, скромная и неприметная жизнь? А отправиться она к черту! Хочу ли я вновь оказаться в нормальном человеческом мире, за пределами всей этой чепухи и мистификации? Да хочу… Нет, не хочу. Но скорее бы уж все разрешилось!
Он тащил меня куда-то по узкому и сырому подземелью, крепко держа за руку. Я отрешенно следовала за ним, отталкиваясь от земляных стен, решив про себя только одно: вопросы я начну задавать только тогда, когда хоть что-нибудь увижу пред собой, хоть какой-нибудь свет. Невозможно спрашивать о чем-то, да просто сосредоточиться на своих мыслях, пусть даже и самых простых, когда кругом ни зги не видно. Все мысли подчиняются инстинктам, а главенствует среди них инстинкт самосохранения.
Свет хлынул внезапно из-за поворота. Меня занесло, я ударилась о земляную стену и сильно сомкнула веки. Мне их и открывать не хотелось. Несколько секунд я стояла, зажмурившись, и надеялась, что вот сейчас проснусь. Все это будет сном. Но вместо желанного пробуждения меня ожидал толчок в спину. Меня втолкнули в какой-то бункер за мощной стальной дверью, которая тут же основательно задраилась. Психолог тяжело дышал, и я тоже едва переводила дыханье.
– Ну? – спросила я после того, как смогла отдышаться.
– Здесь мы в безопасности, – ответил он, хотя я не об этом спрашивала. – Впрочем, ты ведь не о том меня спрашивала?
– Ты как будто читаешь мои мысли, и мне это не нравится.
– Это вполне понятно.
– Пожалуйста, перестань.
– Я не умею читать мысли, но твои предугадываю, потому что слишком хорошо тебя знаю. Ты ведь никогда не говоришь то, что думаешь. Пока ты не в себе, я не могу считать тебя безопасной.
– Меня безопасной?!! Да о чем ты? Это может быть я тебя заманила сюда дурацкими посланиями и газетными розыгрышами? И теперь ты мне говоришь, будто я для тебя небезопасна? Так это ты не в себе! Послушай, мне надое…
– Хочешь знать, что происходит?
– Разумеется!
– А все очень просто. Ты – это не ты. Ты вообще здесь быть не должна.
– Вот именно здесь я точно быть не должна. Что это за место вообще? Бомбоубежище?
– Ты не должна быть в этой жизни.
– В этой жизни? Что это значит? Меня нужно убить? Только хочу предупредить: я оставила о себе знать. Кое-кто знает, что я в этом доме!