Витязь в медвежьей шкуре
Шрифт:
— Тоже что? — не понял Носач.
— К барону нанялся? — топнула Чичка.
— Ну да, — подтвердил Носач.
— Сволочь!
— Почему?.. — удивился тот.
— Как ты мог?! Дядя считал тебя своим другом! А ты… Он в плену! Я скачу за помощью! А вы!.. Ну ничего. Еще к ночи сюда малая княжеская дружина прибудет. Тогда со всех спросим! Предатели! А ты? Ты, Степан? Как ты мог? Я же тебя… Я тебе!..
Чичка так разъярилась, что уже шарила рукой по поясу, нащупывая рукоять кинжала.
— Ваше сиятельство, хоть вы объясните этой полоумной, — усмехнулся Носач, на всякий случай делая шаг назад. — Прибьет ведь, ей-богу.
Девушка замерла. Поглядела на него, склонив голову набок, потом — с недобрым прищуром посмотрела на меня.
— Что? Кто тут сиятельство?
— Извини. Мы не нарочно. Так получилось… — я развел руками.
— Издеваешься?
— Клянусь, и в мыслях не было. Да, если б я мог предвидеть, то ни за что не отправлял бы тебя из замка, а дал возможность самой посмотреть.
— На что посмотреть-то? — энергично тряхнула головой Чичка. Как только шелом не свалился. — Совсем запутали. Погоди. Давай сначала?
— Давай.
— Дядя жив?
— Живее всех живых.
— И он свободен?
— Смотря от чего.
— От козней Шварцрегена?
— Совершенно.
— А сам барон где?
— Увы… — я состроил печальный облик. — Их сиятельство Отто фон Шварцреген безвременно покинул земную юдоль.
— Правда?
— Могу поклясться.
— А вот с клятвами я бы не стал торопиться, Степан… — хмыкнул вдруг Носач, озабоченно потирая переносицу и старательно отводя взгляд.
— Не понял?
— Я и сам озадачен. Но тебе лучше выслушать Круглея, а после и сам все увидишь.
— Носач, — я нахмурил лоб. — Что за глупые тайны?
— Ваше сиятельство! Степан, — начальник моей замковой стражи от избытка искренности стукнул себя кулаком в нагрудник, — тебе и в самом деле лучше самому разобраться.
— Ладно, может, ты и прав. У нас тоже говорят, что один раз увидеть лучше, чем десять раз услышать. Веди нас к Круглею… Вергилий.
Ай да Пушкин, ай да Александр Сергеевич. Я только дверь открыл, как из памяти буквально выпрыгнуло: «Тут царь Кощей над златом чахнет. Тут русский дух — тут Русью пахнет…»
В комнате, которую оккупировал Круглей, стоял густой полумрак, слегка разбавленный пятном света от трехрогого подсвечника на столе, и — такой ядреный аромат, что любой бомжатник отдыхает. Щиплющее глаза жутчайшего амбре не смогли перебить ни свечи, ни густые клубы табачного дыма, в которых, как мне показалось, спасались Круглей с Кузьмой. Наверно, именно так выглядит армейская палатка для испытания противогазов, о слезоточивых, но комических приключениях в которой любил рассказывать отец.
— Мама дорогая, — пробормотал я, дыша ртом.
Чичка сунулась следом и тут же попятилась. Да что там Чичка, закаленный казарменной жизнью Носач и тот не стал строить из себя невозмутимого и закаленного любыми невзгодами воителя, а демонстративно зажал пальцами нос и невнятно прогугнявил что-то явно матерное.
Зато Круглей и Кузьма настолько увлеклись делом, что в дополнительных средствах защиты явно не нуждались и никаких раздражающих обоняние запахов не ощущали.
А занимались они вот чем.
Купец по пояс периодически нырял в огромный сундук. Сопя, пыхтя и тяжело отдуваясь, вытаскивал оттуда какой-то продолговатый сверток, бряцал его на стол, придвинутый к сундуку, и изрекал: «И еще один…» Кузьма, сидящий в торце стола, кивал и старательно скрипел гусиным пером по лежащему перед ним листу пергамента.
— Готово! — спустя какое-то время изрекал писарь, после чего купец опять с головой погружался в необъятные недра сундука. А когда он наклонялся, мне становилась видна столешница, в несколько слоев заваленная этими непонятными свертками.
— Очуметь… Парни, я не знаю, из какого склепа вы притащили этот саркофаг, чей разложившийся труп тут расчленяете, но хотя бы окна открыть можно? Или опасаетесь, что душа в форточку вылетит?
— Я же сказал: нас не беспокоить! — гаркнул Круглей, даже не оглядываясь. — Если собьюсь со счета…
— Ничего, купец, пересчитаем заново. Не посрамим учителей своих… — я уже чуток приноровился к вредной атмосфере помещения и мог говорить, не воротя нос. — Но сначала — тут надо все хорошенько проветрить… Сюда же без нюхательной соли войти невозможно.
— Степан?!
Круглей вынырнул наружу и развернулся ко мне лицом.
— Наконец-то! Сколько можно воевать?! В следующий раз отправляй сражаться Носача с капитаном, от них и так никакой больше пользы нет.
Сотник хмыкнул, но смолчал. Видимо, у них с Круглеем эта тема была обсуждена давно, неоднократно и больше не вызывала эмоций.
— Ты даже не представляешь себе, кого мы нашли!
— Кого? — остановился я на полпути к окну. — Ты сказал: «кого»?
— Дядя! — в комнату наконец-то проскользнула Чичка и бросилась обнимать Круглея. — Ты живой!
— Здравствуй, егоза… — голос купца приобрел некоторую бархатистость. — Я тоже рад тебя видеть целой и здоровой. Когда тебя похитили, я думал, что с ума сойду… Спасибо Степану, если бы не…
— Друзья, давайте о нас после, — прервал я благодарственные речи, чувствуя, что если пустить их на самотек, то это будет надолго. Особенно если еще и Чичка станет подпевать дяде. — Право слово, тут слишком тяжелый дух.