Витязи-клоны
Шрифт:
Бату-хан ткнул в пленницу покрытый запекшейся кровью палец.
– Какая она статная, груди это такие огромные жемчужины с вкрапленными розами из рубинов, а волосы пышней гривы моего коня. Эй, потанцуй конский хвост для меня!
Ангелина дрогнула, ее лицо горела со стыда, а две руки и ослепительно светлые золотые волосы безуспешно пытались сокрыть наготу, где уж танцевать.
– Давай красотка не задерживай, или ты хочешь, что бы я отдал тебя воинам - их четыреста тысяч. Ты
После таких слов, пленная царица пошатнулась, лицо стало бледнее мела. Охнув, она завалилась в обморок. Стоящие наготове опытные нукеры тут же облили нагое трясущееся тело, заранее приготовленным серебряным ведром со студеной водой. Когда Ангелина очнулась, тысячник вновь повторил приказ. Дрожа от страха, голая, униженная царица принялась исполнять местный народный танец. Ее движения были как у куклы, грудь дрожала от страха и стыда, стройные изящные ножки заплетались, трава была стоптанной копытами, слегка липкой и скользкой от пролитой крови.
– Веселей, веселей, помогите ей!
Стоящие по бокам нукеры хлестнули плетьми, вздрогнув и вскрикнув от боли, царица поскакала гораздо быстрее.
– Вот это уже лучше! Вращай резвее бедрами, ох просто кобылица. А что у нас на десерт?
Вперед вытолкали еще одну нагую невольницу. На вид ей было лет пятнадцать-шестнадцать, черные волосы были коротко острижены, а на лице красовались синяки и две глубокие царапины.
– О да это огонь баба. Где откопали!?
Стоя по правую руку тысячник прогнусавил.
– Да вот бою завалили, она сражалась как бешенная кошка. Мы думали, что это юноша, в которого вселилась тысяча мангусов и лишь крепкий удар булатной сабли, разрубив кольчугу, обнажил ее смачную грудь.
– А где славный воин, заваливший красотку.
– Его эта тигрица и зарезала. Он ею овладел, и она его кинжалом в пах!
– И правильно сделала, не чего брать чужой трах!
Бату-хан зыкнул со злобой.
– Успел гад испортить девственность, как жаль! Придется посадить нукера на кол!
Тысячник выдавил улыбочку, он уже принимал участие в разграблении пяти гаремов и знал толк в насилии.
– Нет, я думаю, не успел, вернее она уже не праздна!
– А понимаю, горячая кровь, судя по смуглой коже ее мать, женщина с востока. Наверное, знаешь эротику дивного танца, исполни, зажги пыл мучительной страсти! Меня покори, джихангир в твоей власти!
Любаша презрительно и нарочито громко фыркнула.
– Я не буду отплясывать круги перед убийцей и людоедом! Ты зверь, палач!
Бату хлопнул в ладоши.
– Повесьте ее на крюк, зацепите за ребра, пускай поймет что, значит, дерзить джихангиру.
Субудай вновь вмешался, только
– Лучше пускай наш шаман покажет свое умение. Ты Бэки говорил, можешь заставить пуститься в пляс даже мертвого, так поработай над этой девчонкой.
Бэки радостно заулыбался, его клыки в последнее время прибавили в длине и стали заметно острее, ногти обрели что-то общее с тигром.
– С таким удовольствием я окажу эту честь, ах такая красотка, хочу ее съесть.
Пара простых пасов и у ног Любаши закружились струйки дыма. Вот они коснулись ее голых ножек. Девчонка кричит от резкой нечеловеческой боли, и ее конечности сами приходят в движения.
– Вот так, я сам могу задавить ритм танца.
– Так пускай, и другие пленницы потанцуют, люблю массовые пляски и сабантуи.
Бэки пробурчал череду сложных заклинаний и сотни лучших, обнаженных пленниц пустились в пляс. Батый с интересом наблюдал за магическими телодвижениями. Тела многих пленниц были покрыты синяками и царапинами. Большинство уже успело, подвергнуться групповому надругательству, и видимо им было очень больно. Видно страшное напряжение фигуристых станов, золотистая кожа блестит от пота, по пышным щечкам стекают жемчужные слезинки. Как это приятно, причинять боль другому человеку - особенно женщинам. Что бы было удобнее, джихангир смотрел на ясырок с помощью трофейной увеличительной трубы.
– Чудесно! Вот эта дикарка так похожа на мою любимую жену Юлдуз, беру ее в свой гарем!
Любаша обладала острым слухом, в глазах мелькнуло подобие радости, вот тогда может быть и появится возможность рассчитаться с гнусным палачом. За день до монгольского штурма, она уединилась с юным ратником Алексеем.
– Хотя мы и не женаты, завтра сюда придут эти косматые порождения преисподней, и мы уже никогда не увидим рассвета. Я хочу подарить тебе свою невинность!
– Это грех, познать женщину вне брака! Я не хочу погибнуть, нарушив закон Христа!
– Так пускай нас, тайно повенчают!
Далее все было элементарно, конечно простой русский ратник не пара царевне и венчание прошло без родительского благословения. Священник впрочем все понимал и не стал возражать:
– Любовь между мужчиной и женщиной священна!
А затем была страстная ночь, даже не верилось, что можно испытать такое блаженство, а еще глупые подруги пугали ее неизбежной страшной болью. Вот сейчас самая что не наесть реальная боль, огненные кобры вращают хищные головы, и скалят изогнутые зубы. Любое прикосновение жжет сильнее адского пламени, заставляя скакать в сумасшедшем ритме.