Визионер: Бег за тенью

Гравис Женя

— Неужели? — Полина скептически приподняла тонкую бровь.

Соня подошла ближе. Брови у барышни Нечаевой были потрясающие — тонкие, чёрные, огибающие высокими дугами яркие синие глаза. Все актрисы сейчас ходят с подобными. Соня, хоть и критически относилась к моде, попыталась как-то раз из интереса сделать такие же, незаметно утащив из маминого будуара специальные щипчики.

Оказалось, что быть модницей очень больно. Хватило пары вырванных волосков. Да и брови у Сони рыжие, а не чёрные, сильно на лице не выделяются. Не красить же их в самом деле?

Совсем нелепо будет выглядеть. А вот Полине новомодные брови очень шли. Как и шикарное платье, которое сверкало и переливалось стеклярусом и стразами.

Так что Соня, похвалив наряд, ни на секунду не слукавила.

— Правда, — ответила она. — Очень оригинальное и восхитительное платье, я такого никогда не видела. Тебе очень идёт.

— На то и был расчёт, — девушка, усмехнувшись, откинулась на спинку дивана. — Полагаю, трюк удался. Ты видела лица этих снобов?

— Я думала, некоторых удар хватит на месте. Тут таких нарядов не носят, — Соня осмелела и присела рядом. — Но, мне кажется, такой переполох только на пользу. Все эти бесконечные правила этикета, обязательные церемонии, по-моему, прошлый век и ужасная скука. Почему не устроить просто танцы без занудной чопорности?

— Да, местные аристократы — ископаемые динозавры, — согласилась новая знакомая. — А ты вроде нормальная, не тепличный цветочек, раз в обморок не упала. Полина, — девушка протянула ладонь.

— Соня.

Рукопожатие у барышни Нечаевой было совсем не девичьим.

— Правда, что ты жила в Америке?

— Пять лет в Новом Орлеане и Чикаго. Северо-Американские Штаты — шикарная страна. Молодая, современная. Там всё по-другому.

— А ты видела небоскрёбы?

— Ха, я в них жила! Весь город — как на ладони. Дух захватывает.

— Это так сказочно звучит, мне бы тоже хотелось. Жаль, у нас высоких домов не строят. А что ещё интересного в Штатах?

— Да всё. Еда, например. Американцы очень любят есть «горячих собак». Это божественно вкусно.

— Собак? — ужаснулась Соня.

— Не настоящих! Так называют сосиску в булочке. Мясо, понятно, обычная свинина. Просто юмор такой. Американцы вообще весёлые люди.

Соня облегчённо рассмеялась.

— Я поняла. Это метафора — как картофель в мундире, да?

— Вроде того. Забавно, в Штатах картошку вообще не чистят, она всегда просто картошка — в мундире или без.

— Мне ещё кажется, что американцы изобретательные. Я в газетах постоянно про какие-нибудь технические новинки читаю.

— Пожалуй, что так, — согласилась Полина. — Но это понятно — в Америке всё определяет наука, ведь магия там не приживается.

— Это для меня всегда было удивительно.

— Ничего необычного. Мне один учёный рассказал, что всё дело в старом глобальном катаклизме. Вроде Великого разлома, который случился в конце войны три года назад. Профессор считает, что это был второй разлом в истории мира, и вообще правильнее называть его разрывом.

— Почему?

— Потому что вся планета когда-то была накрыта магической сетью — как паутиной. Так вот —

на месте Северо-Американских штатов в этой сети уже лет пятьсот как огромная дыра. Никто не знает, почему. Но этот учёный предполагает, что виноваты сами люди. Потому что в конце Великой войны на территории Европы и России появилась такая же дыра. Ну, теперь и вы почти без магии. Так даже лучше.

— А мне нравилось. В детстве, помню, волшебные огоньки на Рождество и сказочные фигуры в небе. Так красиво было…

— Электричество и фейерверки чем хуже? Умный человек не на такие фокусы способен. Посмотри на Штаты! Они занялись наукой и техникой и правильно сделали. Пока Европа надеялась на чудеса, американцы строили небоскрёбы и железные дороги, изобретали автомобили, аэропланы, бытовые приборы. Кинематограф в конце концов! Там можно воплотить любую мечту.

— Если там так хорошо, почему же вы вернулись в Россию?

— Папа закончил в Америке свои дела. И теперь мы тут, — Полина иронически закатила глаза.

— В Москве тоже интересно, — вступилась за родной город Софья. — Театров много, есть хорошие спектакли, концерты, балет. Балы опять же. Я танцевать люблю.

— Танцы… Полька, мазурка, полонез? Древность непроходимая. В Америке давно такое не танцуют.

— А что танцуют?

— О, каждый раз что-то новое. Вот, например, в прошлом году был безумно популярен Chicken Walk. Как это по-русски? Куриный шаг? Цыплячий ход? Я лучше покажу.

Полина вскочила и, прищёлкивая пальцами, начала выделывать странные фигуры, выворачивая вперёд то левую, то правую ступню и крутя бёдрами. Длинная бахрома игриво кружилась вокруг коленей. Мундштук в правой руке опасно сыпал искрами. В завершение девушка резко дёрнула ногу вбок носком внутрь.

— А вот это движение называется «свивл»! Я сама ещё не до конца выучила. Ну как?

— Ух ты… — Соня была под впечатлением. — А под какую музыку такое исполняют? Шопен вряд ли подойдёт.

— Эх, старик Шопен… В штатах играют джаз и диксиленд. Каждый вечер в клубах танцы до утра. Там совершенно потрясающие джаз-бэнды — и чёрные, и белые. И люди открытые, не такие высокомерные. В Америке вообще свободные нравы, особенно на севере.

Соня в этот момент почувствовала себя деревенской дурочкой. Кажется, впервые в жизни.

— Никогда не слышала джаз? — удивилась Полина. — Мы это исправим, я чемодан граммофонных пластинок привезла, послушаем. И танцевать так научу, хочешь?

«Маменька не одобрит», — внезапно проснулась внутри воспитанная Загорская-младшая, но вслух сказала совсем иное: «Хочу!».

— Эх, жаль здесь такого не играют, тут даже музыкального радио нет, — вздохнула бывшая американка.

— А твой папа был не против ночных клубов? — засомневалась вдруг Соня.

— Я уже совершеннолетняя, а он прогрессивный человек. В Америке невозможно быть старомодным, эта страна несётся как гонщик, только успевай. И женщины там гораздо независимее, чем в России. Почти во всех штатах им дали избирательные права.