Визионер: Бег за тенью

Гравис Женя

Франк задал вопрос с таким простодушием, что Митя чуть не поперхнулся. Да тут дураку понятно, что ушлый секретарь подложил фальшивку и сделал ноги.

— Вы не пытались его искать?

— Пробовал, но он при устройстве на должность дал не тот адрес. Видимо, просто перепутал от волнения.

«Идиот, — подумала Соня. — Или прикидывается идиотом». Модельер ей не нравился. Софья быстро застрочила карандашом в блокноте, опустив голову. А то заметит ещё — скрывать эмоции новоявленная стенографистка совершенно не умела. «А вот Митя молодец, —

отметила мимоходом. — Сидит с бесстрастным лицом, слушает эти глупости. Как у него терпения хватает?».

— Месье Жюль, давайте предположим, что ваш секретарь ни при чём. Была ли у ваших сотрудников, слуг возможность подложить подделку в хранилище позже? Может, кто-то подсмотрел комбинацию цифр?

— Невозможно. Я крайне предусмотрителен.

«Ага. Только нанимаешь всяких прохвостов», — съязвил мысленно Митя.

— Вы сами видели, — продолжал Франк. — Вход в хранилище возможен только в моём сопровождении. Дверь можно держать открытой не более пятнадцати секунд, потом включается сирена. Если некто и смог бы проникнуть туда, он должен знать и внутренний код, который отличается от внешнего. Ну, или быть чемпионом мира по бегу.

— Или взять большую пачку «спасаек» и сидеть внутри, перебирая цифры, — вставила Соня.

— Десять тысяч комбинаций, — Митя вспомнил часть лекции о кодовых замках. — Если даже по несколько секунд на один код, понадобится больше суток. Сомневаюсь.

— И правильно делаете, — сказал Франк. — После трёх неверных попыток замок блокируется на один час. Никаких «спасаек» не хватит.

Определённо, этот кутюрье просто помешан на безопасности.

Собачка на коленях у Франка вдруг заворочалась и негромко залаяла. В гостиную вошла девушка или же дама — высокая блондинка с уложенной модными волнами стрижкой, в облегающем синем платье на тонких лямках. Соня пыталась определить возраст — лет тридцать, но хочет выглядеть на двадцать, очень за собой следит. Такие большие глаза с поволокой без сильного макияжа не сделаешь. Выглядит как киноактриса.

— Дорогая, ты спустилась, — улыбнулся Франк. — А у нас, как видишь, внезапные гости из полиции.

Дама удостоила гостей лёгким кивком и присела в кресло.

— Моя супруга и муза — Натали, — представил её кутюрье. — Дорогая, ты не представляешь, произошла чудовищная трагедия. Кто-то подменил в хранилище корону из алмазной парюры русской коллекции. Полицейские подозревают, что это совершил Алекс. Помнишь моего секретаря Алекса?

— Это такой смазливый блондинчик?

— Нет, то был Поль. Алекс кудрявый брюнет, с римским носом.

— Прости, Жюль, они для меня все — на одно лицо.

— Какая трагедия. Вообразить себе не могу. Такой благовоспитанный, вежливый юноша…

— Милый, я давно тебе говорила — секретарей надо нанимать не по внешности, а за профессиональные качества.

— Он был очень исполнителен.

— О да.

Кресло с Натали буквально источало иронию.

Митя с Соней переглянулись. Кажется, пора покинуть этот дом. Не хватало ещё слушать чужие семейные ссоры. Дмитрий поднялся:

— Благодарю за оказанную помощь,

месье Жюль, мадам. Буду держать вас в курсе дела. Один маленький вопрос напоследок — где вы были в ночь на первое апреля?

— Где я был? — слегка растерялся Франк. — Боже, это было так давно. Вероятно, дома, с женой. Точно, был дома. Да, дорогая?

Митя не обратил внимания, а Соня заметила на лице Натали внезапную вспышку гнева. Буквально на мгновение. Потом муза взяла себя в руки, ослепительно улыбнулась и подтвердила:

— Разумеется, мы всю ночь были дома.

Голос у мадам Франк был приторный, как медовая нуга.

* * *

— Ну как, я справилась? — спросила Софья, когда они ехали обратно.

— Вполне, — одобрил Митя. — Из тебя вышла прекрасная стенографистка. Заметила что-нибудь интересное?

Соня порозовела от похвалы.

— Да. Во-первых, месье Жюль крайне озабочен мерами безопасности, но ужасно неразборчив в выборе помощников. Разве это логично? По-моему, нет.

— Я тоже вижу здесь противоречие. Что-то не сходится.

— Во-вторых, его, возможно, не было дома в ту ночь. Жена очень странно отреагировала, когда он попросил её подтвердить алиби. Она разозлилась. Но всё равно его прикрыла.

— Да? Я не заметил. Но если ты это видела — верю.

— И в-третьих, мне кажется, он недолюбливает женщин.

Митя расхохотался.

— Почему это? Франк посвятил им всю свою жизнь — он их одевает, создаёт для них наряды, воплощает их мечты. Да он женат практически на кинозвезде!

— Я так чувствую, вот и всё.

— Соня, я думаю, ему просто не понравилась лично ты. Да, это обидно, но, может быть, не стоит обобщать?

Соня неопределённо махнула головой, но осталась при своём мнении.

На самом деле было ещё четвёртое важное наблюдение. Кажется, отважный сыщик боится темноты. Но об этом Соня благоразумно решила не спрашивать.

* Стихотворение Р.М. Рильке в переводе Анны Ахматовой

Глава 19. В которой нет единства, но идёт борьба противоположностей

— Любезный Анисим, а где у вас тут можно перекусить? — Полина Нечаева была само обаяние.

Лицо студента Самокрасова выражало широкий спектр эмоций. Любезность в этот список не входила, даже при обширной фантазии.

— Перекусить?

— Ну, да. Пообедать. Потрапезничать. Заморить червячка. Полакомиться. Продегустировать блюда. Поесть от пуза…

— Я понял. На соседней улице есть кафе.

— Нет, это неинтересно. Где едят студенты?

— В столовой, во флигеле во дворе. Не думаю, что вам там понравится.

— А это позволь мне решать. Проводишь нас? Соня, пошли.

Озадаченный Самокрасов молча подчинился.

К пятому занятию на курсах Полина освоилась совершенно, хотя рисовала по-прежнему лишь то, что считала нужным, и в своей манере. Преподаватель не возражал, ученики были сосредоточены на собственных успехах, и лишь Анисим продолжал смотреть волком на обеих девушек в классе. И если Соню он просто игнорировал, то к барышне Нечаевой испытывал нескрываемую неприязнь.