Визит после полуночи

Оганесов Николай Сергеевич

– С усопшим?
– уточняет Лисневский и чешет висок длинным ногтем указательного пальца.
– Собственно, ссора ли это? Он действительно вел себя вызывающе. Оскорбил Тенгиза, назвал меня мошенником, но, согласитесь, не вызывать же мне его на дуэль, а драться по такому поводу интеллигентному человеку просто глупо. К тому же мы с ним в разных весовых категориях.

– Так и не выяснили отношений?

– После игры я его не видел. Вас, кажется, интересует именно это? В девять я вернулся к себе в купе. Там застал семейную сцену. Я, признаться, не любитель острых ощущений, поэтому попросил проводника

перевести меня в свободное купе, что он и сделал. Милейший человек. Далее: я перешел во второе купе, побаловался чайком и лег спать.

– В котором часу баловались?

– Увы, не засек.
– Он разводит руками.
– Не имею привычки.

– Когда проводник убирал стаканы, вы уже спали?

– Ах да, совсем упустил. После чая я решил совершить нечто вроде вечернего моциона. Зашел к проводнику, поболтал с ним, так сказать, на вольные темы, а уж потом пошел к себе.

– Рубина, конечно, не видели?

– Только мельком.
– Лисневский изящным щелчком сбивает невидимую пылинку с лацкана пиджака.
– Он направлялся к себе, но, откровенно говоря, у меня не было ни малейшего желания общаться с этим типом.

– Кто, кроме вас, играл в карты?

– Рубин, Эрих и Тенгиз.

– А кто присутствовал при этом?

– Квасков и мой сосед Жохов.

– В каком купе едет Квасков?

– Володя? В пятом

– Скажите, Родион Романович, почему вы не пошли вместе со всеми в ресторан?

– Я, знаете ли, поиздержался за время отпуска. В настоящее время, что называется, стеснен в средствах.

– Понятно. Ну, а в период между десятью и одиннадцатью никуда из купе не отлучались?

– Спал как сурок.
– Он натянуто улыбается, но тут же улыбка сбегает с его лица, и, подавшись вперед, он проникновенно заглядывает мне в глаза: - Я вас очень прошу, бога ради, не вмешивайте вы меня в эту историю. Поверьте, что я не имею к ней ни малейшего отношения.

– А кто имеет?
– спрашиваю я тем же тоном.
– Может, подскажете? Время-то позднее.

Он выпрямляется, и мы некоторое время слушаем перестук колес, думая каждый о своем.

Когда я выхожу, на щеках "Водиона Вомановича" горит яркий румянец.

Один час десять минут

– -------------------

Мои попытки сдвинуть с места оконную раму ни к чему не приводят. А жаль - глоток свежего воздуха мне бы не помешал.

Выхожу в коридор и стучу в пятое купе.

– Квасков?
– спрашиваю у заспанного мужчины, появившегося на пороге.

– Так точно, - отвечает он, массируя веки пальцами. Владимир Квасков.

– Разрешите войти?

– Конечно, - он пропускает меня в купе.

Постель смята - хоть один человек в вагоне спал спокойно. На откидном столике стоит початая бутылка "боржоми".

– Где брали?
– спрашиваю у Кваскова.

– В ресторане. Хотите?

– Не откажусь. Вы догадываетесь, по какому я поводу?

– Догадываюсь, - отвечает он.

– Расскажите, чем вы занимались между девятью и одиннадцатью часами вчера вечером?

– Одну минуту, дайте припомнить. Значит, так - до девяти смотрел, как в восьмом купе играли в преферанс. Что дальше? Пошел в ресторан ужинать. Сидел один. Минут через десять пришли соседи по вагону.

Станислав Иванович

и этот, что из Прибалтики.

– Эрих?

– Не знаю, кажется, Эрих Он посидел с полчаса и ушел, а мы остались. Так... Постойте, около десяти в ресторан пришел еще один Тенгиз из четвертого купе, но он сел отдельно. В одиннадцать мы со Станиславом Ивановичем вернулись в вагон. Не успел я раздеться, как услышал крики. Вышел узнать, что случилось. Оказывается, мужчина из восьмого купе разбился.

– Не помните, с кем он ссорился во время игры?

– Ну, поругался с Тенгизом и с тем... пижоном.

– Лисневским?

– Да, с ним. Назвал его мошенником - не знаю, почему. Я ведь за игрой не очень- то следил, сидел так, за компанию, от скуки. А с Тенгизом он сцепился из-за мандаринов, которые тот везет с собой.

– Вы долгое время находились в ресторане со Станиславом Ивановичем. О чем говорили?

– Это целая история. Станислав Иванович нашел у себя в купе зажигалку, вроде бы не свою, а этого... Рубина. Ну, закатил жене скандал, заподозрил, что, пока его не было. Рубин заходил к его жене. В ресторане только об этом и говорил. Обещал расправиться с ним, и жене своей угрожал, и всем на свете. Мне, знаете, даже надоедать стало, тем более что он солидно под градусом был, пива набрался, а пьяный человек, сами понимаете...

– Почему же вы не ушли, как Эрих, например?

– В том-то и дело. Он ведь попросил меня удержать Станислава Ивановича в ресторане как можно дольше.

– Кто, Эрих?

– Да.

– А чем он это объяснил?

– Сказал, что нехорошо получится, если Станислав Иванович в таком состоянии вернется в вагон. Начнет приставать к пассажирам, скандалить...

На короткий промежуток времени я перестаю слышать Кваскова. Все, что касается Янкунса, вдруг выстраивается в одну логическую цепь. Оказывается, в ресторан пошли не втроем, а сначала Квасков, а уж за ним Эрих с Жоховым. Следовательно, Эрих привел Станислава Ивановича, Эрих оставил - его на попечение Кваскова, Эрих попросил, чтобы тот задержал Жохова как можно дольше. Очень любопытно!

– Вы знали Рубина раньше?

– Вроде нет.

– А других пассажиров?

– Тоже.

– Станислав Иванович не показывал вам зажигалку, ту, что нашел у себя в купе?

– Нет, не показывал, но я видел ее во время игры. Она лежала на чемодане, и все прикуривали от нее.

– Это была зажигалка Рубина?

– Откуда же я знаю чья она. Может и его, но пользовались ею все курящие.

– Вы выходили из ресторана между десятью и одиннадцатью?

– Да на пару минут. Вместе со Станиславом Ивановичем. Он, я уже говорил, был сильно пьян, и я отвел его в туалет.

Я желаю Кваскову спокойной ночи и выхожу в тамбур.

Сержант - его зовут Сережа - ни о чем меня не спрашивает, но я вижу, что ему не терпится узнать продвинулся ли я за полтора часа непрерывных поисков.

Что ж можно и рассказать.

– Попробуй-ка решить такую задачку возвращаются из отпусков семь человек. Друг с другом не знакомы, но в пути завязываются какие-то отношения разговоры, мелкие ссоры, карты ужин в ресторане. И вдруг одного из них находят мертвым.

– Я читал этот детектив, - прерывает меня сержант.
– В Англии дело было.