Визит после полуночи
Шрифт:
– С усопшим?
– уточняет Лисневский и чешет висок длинным ногтем указательного пальца.
– Собственно, ссора ли это? Он действительно вел себя вызывающе. Оскорбил Тенгиза, назвал меня мошенником, но, согласитесь, не вызывать же мне его на дуэль, а драться по такому поводу интеллигентному человеку просто глупо. К тому же мы с ним в разных весовых категориях.
– Так и не выяснили отношений?
– После игры я его не видел. Вас, кажется, интересует именно это? В девять я вернулся к себе в купе. Там застал семейную сцену. Я, признаться, не любитель острых ощущений, поэтому попросил проводника
– В котором часу баловались?
– Увы, не засек.
– Он разводит руками.
– Не имею привычки.
– Когда проводник убирал стаканы, вы уже спали?
– Ах да, совсем упустил. После чая я решил совершить нечто вроде вечернего моциона. Зашел к проводнику, поболтал с ним, так сказать, на вольные темы, а уж потом пошел к себе.
– Рубина, конечно, не видели?
– Только мельком.
– Лисневский изящным щелчком сбивает невидимую пылинку с лацкана пиджака.
– Он направлялся к себе, но, откровенно говоря, у меня не было ни малейшего желания общаться с этим типом.
– Кто, кроме вас, играл в карты?
– Рубин, Эрих и Тенгиз.
– А кто присутствовал при этом?
– Квасков и мой сосед Жохов.
– В каком купе едет Квасков?
– Володя? В пятом
– Скажите, Родион Романович, почему вы не пошли вместе со всеми в ресторан?
– Я, знаете ли, поиздержался за время отпуска. В настоящее время, что называется, стеснен в средствах.
– Понятно. Ну, а в период между десятью и одиннадцатью никуда из купе не отлучались?
– Спал как сурок.
– Он натянуто улыбается, но тут же улыбка сбегает с его лица, и, подавшись вперед, он проникновенно заглядывает мне в глаза: - Я вас очень прошу, бога ради, не вмешивайте вы меня в эту историю. Поверьте, что я не имею к ней ни малейшего отношения.
– А кто имеет?
– спрашиваю я тем же тоном.
– Может, подскажете? Время-то позднее.
Он выпрямляется, и мы некоторое время слушаем перестук колес, думая каждый о своем.
Когда я выхожу, на щеках "Водиона Вомановича" горит яркий румянец.
Один час десять минут
– -------------------
Мои попытки сдвинуть с места оконную раму ни к чему не приводят. А жаль - глоток свежего воздуха мне бы не помешал.
Выхожу в коридор и стучу в пятое купе.
– Квасков?
– спрашиваю у заспанного мужчины, появившегося на пороге.
– Так точно, - отвечает он, массируя веки пальцами. Владимир Квасков.
– Разрешите войти?
– Конечно, - он пропускает меня в купе.
Постель смята - хоть один человек в вагоне спал спокойно. На откидном столике стоит початая бутылка "боржоми".
– Где брали?
– спрашиваю у Кваскова.
– В ресторане. Хотите?
– Не откажусь. Вы догадываетесь, по какому я поводу?
– Догадываюсь, - отвечает он.
– Расскажите, чем вы занимались между девятью и одиннадцатью часами вчера вечером?
– Одну минуту, дайте припомнить. Значит, так - до девяти смотрел, как в восьмом купе играли в преферанс. Что дальше? Пошел в ресторан ужинать. Сидел один. Минут через десять пришли соседи по вагону.
Станислав Иванович
– Эрих?
– Не знаю, кажется, Эрих Он посидел с полчаса и ушел, а мы остались. Так... Постойте, около десяти в ресторан пришел еще один Тенгиз из четвертого купе, но он сел отдельно. В одиннадцать мы со Станиславом Ивановичем вернулись в вагон. Не успел я раздеться, как услышал крики. Вышел узнать, что случилось. Оказывается, мужчина из восьмого купе разбился.
– Не помните, с кем он ссорился во время игры?
– Ну, поругался с Тенгизом и с тем... пижоном.
– Лисневским?
– Да, с ним. Назвал его мошенником - не знаю, почему. Я ведь за игрой не очень- то следил, сидел так, за компанию, от скуки. А с Тенгизом он сцепился из-за мандаринов, которые тот везет с собой.
– Вы долгое время находились в ресторане со Станиславом Ивановичем. О чем говорили?
– Это целая история. Станислав Иванович нашел у себя в купе зажигалку, вроде бы не свою, а этого... Рубина. Ну, закатил жене скандал, заподозрил, что, пока его не было. Рубин заходил к его жене. В ресторане только об этом и говорил. Обещал расправиться с ним, и жене своей угрожал, и всем на свете. Мне, знаете, даже надоедать стало, тем более что он солидно под градусом был, пива набрался, а пьяный человек, сами понимаете...
– Почему же вы не ушли, как Эрих, например?
– В том-то и дело. Он ведь попросил меня удержать Станислава Ивановича в ресторане как можно дольше.
– Кто, Эрих?
– Да.
– А чем он это объяснил?
– Сказал, что нехорошо получится, если Станислав Иванович в таком состоянии вернется в вагон. Начнет приставать к пассажирам, скандалить...
На короткий промежуток времени я перестаю слышать Кваскова. Все, что касается Янкунса, вдруг выстраивается в одну логическую цепь. Оказывается, в ресторан пошли не втроем, а сначала Квасков, а уж за ним Эрих с Жоховым. Следовательно, Эрих привел Станислава Ивановича, Эрих оставил - его на попечение Кваскова, Эрих попросил, чтобы тот задержал Жохова как можно дольше. Очень любопытно!
– Вы знали Рубина раньше?
– Вроде нет.
– А других пассажиров?
– Тоже.
– Станислав Иванович не показывал вам зажигалку, ту, что нашел у себя в купе?
– Нет, не показывал, но я видел ее во время игры. Она лежала на чемодане, и все прикуривали от нее.
– Это была зажигалка Рубина?
– Откуда же я знаю чья она. Может и его, но пользовались ею все курящие.
– Вы выходили из ресторана между десятью и одиннадцатью?
– Да на пару минут. Вместе со Станиславом Ивановичем. Он, я уже говорил, был сильно пьян, и я отвел его в туалет.
Я желаю Кваскову спокойной ночи и выхожу в тамбур.
Сержант - его зовут Сережа - ни о чем меня не спрашивает, но я вижу, что ему не терпится узнать продвинулся ли я за полтора часа непрерывных поисков.
Что ж можно и рассказать.
– Попробуй-ка решить такую задачку возвращаются из отпусков семь человек. Друг с другом не знакомы, но в пути завязываются какие-то отношения разговоры, мелкие ссоры, карты ужин в ресторане. И вдруг одного из них находят мертвым.
– Я читал этот детектив, - прерывает меня сержант.
– В Англии дело было.