Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга III
Шрифт:
Поглаживая пальцами длинное лезвие, она думала о том, насколько сильным будет сопротивление плоти. Раз уж осиновый кол мог показаться традиционным и романтичным, то, возможно, медленно отпиливая его голову зазубренным лезвием, она наконец донесет до него простую мысль о том, что она его не любит. И даже если Дитер до самой смерти будет сопротивляться пониманию, он хотя бы не сможет больше ей звонить.
Хлоэ достала из ящика пилу.
Отлично сбалансированное смертоносное оружие с чертовски удобной ручкой. Хлоэ чувствовала, как спокойная сила металла поднимается
Нужно же поблагодарить Дитера за цветы.
ВИКТОР САЛВА
Бродячие нечестивцы
Стейнекер смотрел через окно «седана» на падающий снег и вспоминал, как давным-давно, еще в детстве, мама говорила ему, что это ангельская пыль. С тех пор каждый снегопад воскрешал в памяти эту фразу. Цепочка машин подпрыгивала в узком ущелье на выбоинах того, что заменяло здесь дороги. Стейнекер закрыл глаза и мысленно вернулся в маленький дом, где вырос. Снежинки кружились за окном теплой кухни, где мама всегда пекла для него свежий хлеб…
«Седан» налетел на острый обломок скалы, и рывок вернул Стейнекера в реальность.
— Простите, герр фельдмаршал. — Водитель глядел на него в зеркальце заднего вида. — Кажется, эта дорога рассчитана на другой транспорт.
Стейнекер смотрел на паренька и вспоминал те годы, когда и он выглядел, как Ганс: молодой, красивый, голубоглазый и полный жизни. Идеальный солдат фюрера.
«Седан» остановился, и Стейнекер поглядел вперед, на большой крытый грузовик со взводом его солдат. Майор Грюнвальд выпрыгнул из кабины и зашагал к нему по снегу. Стейнекер опустил стекло, когда Грюнвальд склонил к нему свою странную квадратную голову. С каждым словом изо рта майора вырывалось облачко пара.
— Кажется, мы приближаемся, герр фельдмаршал.
— Нужно искать крест, — сказал Стейнекер. — Большой крест. Отправьте двоих на разведку, пусть убедятся, что дорога чиста.
Грюнвальд помахал двумя пальцами, и из грузовика выпрыгнули сержант Киммель с двумя солдатами.
— Разведать дорогу, — приказал Грюнвальд. — И помните, что на белом снегу вы отличные мишени.
Киммель со своими людьми прошли два поворота дороги, обрамленной скованными снегом и льдом старыми деревьями. Один из солдат, стуча зубами, прошептал:
— А что нам здесь нужно, сержант?
— Солдаты, которые держат глаза открытыми, а рот на замке, — отрезал Киммель. — Сохранять тишину!
Звук раздался слева.
Все трое упали на землю, наводя дула винтовок на сугроб в нескольких шагах от дороги. Звук раздался снова, и на этот раз было видно, как странно шевелится снег, словно что-то пытается выбраться из-под корки наста. Что-то большое стремилось к поверхности.
Они едва не открыли огонь, когда из снежной корки показалась рука. Пальцы хватали воздух, словно пытаясь зачерпнуть кислород, а Киммель и его люди поползли вперед, к ней. За рукой показалась
Киммель непроизвольно открыл рот. Глаза солдата, выбиравшегося из снега, были закрыты и залеплены инеем. Следующий рывок стряхнул лед с плеча, стали видны знакомые полосы.
— Это немецкий офицер! — Киммель вскочил на ноги и бросился к нему. И резко остановился, когда замерзшая голова солдата запрокинулась и открыла глаза. Остановил его звук, с которым двинулись веки, ледяной хруст. И вид мертвых, до дна промерзших глаз был совершенно жутким.
У Киммеля перехватило горло, он с трудом смог выдохнуть:
— Что, во имя фюрера…
И тут снег под замерзшей головой взорвался от выстрелов.
Заледеневший офицер стрелял! Застряв по пояс в снегу, он одной автоматной очередью срезал солдат. Сержант успел упасть на землю и открыть ответный огонь. Солдаты высыпали из грузовика, когда винтовка Киммеля рявкнула, снеся заледеневшему офицеру голову. Однако теперь снег шевелился во многих местах по обе стороны дороги.
Слева от Киммеля взорвался еще один сугроб, два разлетелись с другой стороны, из снега показались такие же заиндевевшие руки. За вторым и третьим из сугроба выскочил еще один солдат, беспорядочно паля во все стороны.
Используя грузовик как прикрытие, пехота нацистов открыла огонь по противнику. Киммель обернулся и бросился в снег, используя маскировку, которая так пригодилась чужим солдатам, устроившим ледяную засаду.
Долина звенела от множества выстрелов, солдаты разделились на две группы и двинулись на врага. Элемент внезапности был потерян, и ледяные убийцы стали отличными мишенями. Огрызаясь и отстреливаясь, они падали один за другим.
Киммель поднялся на ноги. В наступившей тишине стало ясно, что ни он, ни солдаты просто не могут понять, что случилось.
— Откуда они взялись? — спросил совсем молодой парень у Киммеля.
За спиной мальчишки зашевелился снег, и он захлебнулся с жутким звуком, широко распахнув глаза. Заледенелый штык пробил его сзади насквозь. Мальчишка выдохнул последнее облачко пара и упал вперед, соскальзывая с лезвия, которое сжимал ледяной убийца.
Сержант Киммель выхватил пистолет и прикончил врага одним выстрелом в голову. Раздался звон металла — пуля пробила шлем, — и ледяной солдат рухнул на снег.
Фельдмаршал Стейнекер уже шагал к ним от «седана». На его лице не отражалось ничего, хотя глаза внимательно рассматривали нейтрализованную угрозу.
— Они выглядят как слепые, — выплюнул майор Грюнвальд. — Как они могли стрелять в нас?
— Они не слепые. Их глаза вымерзли. — Слова давались Киммелю с трудом.
— У этого железный крест! Он был представлен к награде. — Грюнвальд ткнул пальцем в один из замерзших трупов. — Все они солдаты Германии, какого же дьявола они начали в нас стрелять?
Киммель подозвал его к трупу, все еще сжимавшему штык.
— Я снял его с одного выстрела в голову, — сказал он, указывая на отверстие между ледяными глазами.