Вкус заката
Шрифт:
– У вас во дворе прятался какой-то сумасшедший с фотокамерой! – с претензией сказала я, отдавая на хранение ключ от своего номера.
Он был тяжелый, металлический, с увесистым брелоком-бомбочкой и не помещался в мою вечернюю сумочку.
– Этот чокнутый фотограф щелкнул меня раздетой, когда я выглянула в окно!
– О, мадам! Мне так неловко! Прошу прощения, поверьте, что впредь мы ничего подобного не допустим! – жарко заверил меня миниатюрный, под стать крошечному холлу, портье.
При этом глаза у него забегали так подозрительно, что
– Надеюсь, что так. Я остановилась у вас в надежде на спокойный отдых! – строго сказала я заведомую неправду.
Спокойный отдых – это не мой стиль. Я люблю, когда жизнь кипит, как лапша в кастрюльке!
– Кстати, о лапше! – встрепенулся внутренний голос.
Я сглотнула слюнки. Кушать хотелось очень, и почти все равно, что именно, не обязательно лапшу.
Однако в кондитерскую напротив отеля я заходить не стала, ограничилась долгим взглядом сквозь стекло. В заведении было почти пусто, лишь за одним из столиков сидела нарядная нарумяненная старушка в компании крошечной гладкошерстной собачонки комично гламурного вида.
На псинке были бархатная попонка с вышитым лейблом Dolce & Gabbana и малюсенькая фуражка, непонятным образом закрепленная на собачьей голове. Я понадеялась, что ее не прибили к черепу животного гвоздиком. Вела себя собачка так глупо, словно ее и без того неразвитый головной мозг получил тяжелое повреждение: увидев меня, она запрыгала на стуле, как резиновый мячик, заливаясь смехотворным лаем и тряся головой. При этом стразы на окантовке щегольской собачьей фуражки рассыпали искры, как бенгальская свеча.
От неожиданности я отшатнулась от витрины и наступила на ногу какому-то господину. Пришлось извиняться и с улыбкой объяснять, что меня вывела из равновесия неспровоцированная агрессия карликового пинчера.
– Ну, что вы, мадам, не надо извинений! – ловко поддержав меня под локоток крепкой рукой, тоже с улыбкой сказал мужчина. – Прекрасной даме совсем не обязательно быть отважной. Она прекрасна – и этого вполне достаточно!
– Благодарю, – мурлыкнула я и окинула джентльмена оценивающим взглядом из-под ресниц.
На вид ему было хорошо за сорок. Ростом повыше меня (а этим может похвастаться не каждый), поджарый, широкоплечий, судя по крепости поддержавшей меня руки – мускулистый и сильный. Лицо приятное, средиземноморского типа – с коротким прямым носом, красиво очерченными губами и упрямым подбородком. Не лысый (чем, опять же, может похвастаться не каждый пятидесятилетний кавалер) – шатен с волнистыми волосами средней длины. Глаза серые, смешливые. В одном ухе крошечная бриллиантовая искорка, но одет как турист – только не наш турист, не российский. Многие наши за границей даже на экскурсию по древним руинам одеваются точно на званый ужин!
Оглядев приятного господина сверху донизу и на финише оценив превосходное качество его замшевых туфель, я добавила в свою улыбку теплоты и спросила:
– Может быть, вы позволите мне в порядке компенсации за отдавленную ногу угостить вас чашечкой кофе?
– Если вы, в свою очередь, позволите мне какой-нибудь ответный жест! – не задумываясь, отозвался он.
– Смело! – прокомментировал мой внутренний голос.
Кажется, он сказал это с неодобрением, которое я предпочла не заметить. В том настроении, в которое меня повергло расставание с любимым мужчиной, мне не хотелось заранее ограничивать широту диапазона ответных жестов.
– Я еще не успела разведать, где тут лучше кормят и поят, поэтому предлагаю зайти в первый попавшийся ресторанчик, – предложила я. – Что-то такое я видела на углу.
– О нет! Только не туда! – Мой собеседник комично скривился. – В этом ресторане угощают блюдами аргентинской кухни! И даже обыкновенную жареную картошку посыпают тремя видами острого перца! Давайте зайдем сюда.
– В кондитерскую?
– О, вы просто не знаете: тут только на первом этаже кондитерская, а на втором – нормальный французский ресторанчик, – успокоил меня мужчина.
– Луковый суп и сырные гренки! – мечтательно простонала я, безропотно позволяя мужчине увлечь меня в помещение.
Собачонка, мимо которой мы быстро прошли, снова зашлась в припадке.
– Рыба на гриле, фуа-гра и сухое красное вино! – с энтузиазмом подхватил мой кавалер. – Если только вы не предпочитаете белое, потому что я, вопреки канонам, со всеми блюдами люблю именно красное, лучше всего – бордо.
– Пусть будет бордо, – согласилась я, поднимаясь по лестнице. – И к черту каноны!
Лестница была достаточно узкой, чтобы оправдать мой маневр по обгону кавалера. Не думаю, что у него это вызвало неудовольствие. Длинный разрез на моей узкой юбке позволял эскорту, следующему с предписанным этикетом отставанием на три ступеньки, беспрепятственно рассмотреть мои ноги от задников атласных туфелек до изящного узора на широких кружевных резинках чулок.
– Мадам, мсье, прошу сюда, вот свободный столик! – засуетился при нашем появлении метрдотель.
Устроившись за столиком у окна, мы с моим спутником одновременно энергично распахнули кожаные книжки меню и дружно засмеялись над этой синхронностью.
– Простите, я очень голодна, – отсмеявшись, призналась я. – В последний раз я что-то ела вчера вечером дома, а завтрак в самолете проспала.
– О, так вы только сегодня прилетели в Ниццу? А откуда? И надолго ли? С какой целью, по делам или отдыхать? – Мой кавалер не скрывал любопытства.
Я не люблю фамильярности, но мне нравится, когда люди при первом знакомстве не жеманятся, не нагоняют на себя важность, не именуют друг друга подчеркнуто вежливо по имени-отчеству вплоть до ритуального пития на брудершафт, а держатся дружелюбно и просто. Уж если я по доброй воле, без всякой на то деловой необходимости, общаюсь с новым человеком, значит, он мне симпатичен. А если он мне симпатичен, к чему пустые церемонии?