Вкуснотища
Шрифт:
— Сука!
— Он в сознании.
— Сэр? Вы меня видите?
Фрэнсис попытался продрать глаза, но возникли некоторые сложности. Тогда кто-то открыл его глаза вместо него и стал в них тыкать назойливым ярким светом. Можно было так не напрягаться, а просто засунуть его сетчатку в микроволновую печку.
— Аааа! Мать вашу!
— Сколько торазина они ему дали?
Медсестра вытянула вверх два пальца, показывая, что его напичкали солидной дозой.
— Сэр? Вы меня слышите?
Фрэнсис попытался кивнуть.
— Что?
— Сэр? Ваш пенис. Как долго у вас держится приапизм?
Даже если бы Фрэнсис пребывал в полном рассудке, он бы и тогда не имел ни малейшего представления, о чем это там бормочет доктор. Он стал рыться в памяти, чтобы отыскать там хоть сколько-нибудь вразумительный ответ.
— Машина взята напрокат.
Доктор кивнул:
— Очень мило, сэр. Вы помните, какие именно наркотики принимали?
— Само собой.
Фрэнсис устал, и что бы там ни происходило сейчас с ним или что бы там они ни вытворяли, чертовы садисты, от этого у него началась адская боль. Почему они ничего не сделали, чтобы ее унять? Разве он не в больнице?
— Вы принимали кокаин? Амфетамины?
Фрэнсис кивнул:
— Самую малость.
— Сколько вы выпили?
— Я не за рулем.
— Мы знаем это, сэр. Вы принимали алкоголь?
— Только «май-тай». Я пил «май-тай».
Фрэнсис хотел спать. Разве не могут их дурацкие вопросы подождать до утра? Куда спешить?
— Вы принимали какие-нибудь силденафил цитраты?
Фрэнсис начал злиться. К чему такие вопросы? Он же не врач.
— Говорите… мать вашу… по-английски!
Чтобы произнести эту фразу, потребовались все его силы. Он совсем выдохся. Фрэнсис надеялся, что на этом допрос наконец-таки закончится.
— Виагра. Вы принимали виагру?
Фрэнсис кивнул.
— Ладно, хорошо. Я узнал все, что требовалось.
Врач наклонился над ним, обращаясь прямо к лицу Фрэнсиса:
— Фрэнсис. Могу я вас называть Фрэнком?
У Фрэнсиса уже не осталось никаких сил, чтобы сообщить этому надоедливому парню, что его имя не Фрэнк и его никогда не звали Фрэнком. Никакой он не Фрэнк. Но ему не удалось выдавить ни слова. По крайней мере ни одного членораздельного слова.
— Фрэнк? Необходимо что-то сделать с вашим приапизмом. Ваш пенис.
Фрэнсис заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд на докторе, который, как он отметил про себя, оказался довольно смазливым азиатом.
— Мы должны разобраться с вашей эрекцией.
И хотя он был напичкан по горло всякой гадостью, и избит, и снова напичкан лекарствами, губы Фрэнсиса непроизвольно раздвинулись в довольной улыбке.
Джозеф стоял на пороге кухни, пил кофе и осматривал свое крошечное жилище. На кофейном столике в гостиной он заметил модный иллюстрированный журнал и стремительно двинулся к
Юки ничего не могла с собой поделать. Она годами не имела возможности в такой близи изучить мужскую анатомию и не собиралась позволить ему уйти без повторного выступления. В ее намерения не входило обходиться без этого очередные четыре года. Ни за что. Можете оставить себе все эти кристаллы, и тренировки по Пилатесу, и грубую одежду из пеньки. Юки больше не находила во всем этом никакой надобности. Все, что ей требовалось, она уже обрела. Вспомнились слова консультанта по личностному росту: «Когда вы находите желаемое, крепко схватите и не отпускайте его». Поэтому, пока Лоно лежал рядом с ней, глубоко дыша, совершенно удовлетворенный и расслабленный, она схватилась за пенис и принялась ласкать его.
Тот отреагировал тотчас же. Словно только и ждал этого.
Стриптизерша с великолепной иссиня-черной кожей и гигантскими шарами грудей, на которых наподобие шоколадных конфеток «Хершиз киссиз» выделялись соски, резко повернулась. Она опустила свою облаченную в узенькие трусики попку прямо на промежность Джека и принялась ерзать по нему, совершая основательные, медленные, круговые движения. По ее виду нетрудно было догадаться, что она уже устала. Пот стекал ручьями со лба, пока она танцевала и скакала на нем, изображая соитие. Ее тело блестело от влаги и стало скользким. Она выкладывалась вот уже почти сорок пять минут, а Джек все не мог кончить. Девушка откинула голову назад и смотрела на него, тяжело хватая воздух ртом, словно у нее из легких испарился весь кислород.
— Милок, ты еще не получил свой орешек?
Не то чтобы он не хотел получить свой оргазм. Денек у него выдался напряженнее некуда. Ему надо было выпустить пар.
— Нет еще.
Она ускорила темп. Задвигалась под музыку, ударяясь телом о его колени мощными, влажными толчками.
— Ты как, близок? Милок, ты сделаешь это для меня, правда ведь? Ты заставишь мамочку гордиться тобой?
Внезапно Джеку все это неимоверно опротивело. Он резко оттолкнул девушку от себя.
— Ладно, я просто сегодня не в том настроении.
Стриптизерша застыла на месте, руки в боки, ее поразительно крупные, явно ненатуральные груди бурно вздымались, пока она старалась отдышаться. Она воззрилась на него:
— Что-о-о?
Джек малость растерялся. Он почти робко протянул ей две сотенные купюры.
— Я выдохся. Пришлось порядком помотаться.
Его внимание привлек ручеек пота, берущий начало где-то в ее взмокшей голове, сбегающий к шее и превращающийся в настоящий водопад в ложбинке между грудей.