Владетель Мессиака. Двоеженец
Шрифт:
Твердыми шагами, произнеся эти слова, он удалился от гробницы и из замка Мессиака.
Часть третья
БОРЬБА НА СМЕРТЬ
I
В конце апреля месяца 1664 года, около десяти часов утра, вооруженный отряд всадников, сопровождавших судей из города Риома, остановился у ворот замка д'Эспиншалей.
Президент суда и секретарь его Трипас первыми остановились под валами Мессиака. Чья-то странная голова выглянула из окна стрельницы
— Что вам угодно, господа?
Тогда Трипас, снимая треугольную шапочку, ответил:
— Именем короля и закона явился сюда заявить графу Каспару д'Эспиншалю, владельцу и барону на Мессиаке, требование, чтобы в силу постановления суда перед нами сейчас же были открыты все ворота и двери этого замка.
Новая голова появилась в стрельнице и голос ответствовал:
— Ворота сейчас отворят. Но мы считаем нужным заявить господам судьям из Риома, что графа Каспара д'Эспиншаля в замке нет, он в настоящее время проживает в Париже.
— Мы это знаем. Но нам достаточно будет, для выполнения формальностей, обнародовать судебный приговор, когда все находящиеся в замке объявят свои звания и имена. Кто вы?
— Я сводный брат графа Каспара д'Эспиншаля, — ответил Эвлогий.
— А я интендант замка, — назвал себя Мальсен.
Странная наружность Эвлогия очень удивила секретаря из Риома. Он спросил у судьи: неужели эта обросшая волосами, косматая, почти нагая фигура действительно брат графа? Но президент сделал знак подтверждающий и Трипас важно развернул пергамент и начал читать судебное постановление.
Каспар д'Эспиншаль обвинялся во множестве преступлений, большая часть которых была доказана. Он совершал насилия, похищения, жестоко обходился, пытал, убивал попадавших в его руки.
За все эти проступки, как не явившийся к суду, Каспар д'Эспиншаль осуждался со всей суровостью тогдашних законов — на смерть.
Решение это Мальсен и Эвлогий выслушали очень хладнокровно.
— Очень хорошо! Даже благодарю вас, господа, — произнес Мальсен. — Ваше решение я не замедлю передать моему господину в Париж и уверен, что он не останется неблагодарным к людям, позаботившимся о его смерти.
Эвлогий улыбнулся страшной улыбкой и исчез через окно стрельницы.
Судьи, не рассчитывая на гостеприимство в замке, поехали в городок Мессиак, прежде всего пообедать, а потом надо было им исполнить приговор над портретом осужденного графа Каспара д'Эспиншаля.
В городке судебный персонал встретился с де Канеллаком, рассказавшим судьям подробности истории Каспара д'Эспиншаля. Только эпизод с Эрминией достойный барон несколько изменил: он ограничился сообщением, что на кавалера Телемака де Сент-Беата напали разбойники, ранили его двумя пулями, но, несмотря на это, храбрый кавалер успел скрыться, бросившись в реку.
Судьи объявили барону, что Телемак де Сент-Беат, прогостив некоторое время в замке Роквер, благодаря протекции Шато-Морана, получил звание начальника отряда парламентских солдат, которых это судебное место обыкновенно высылало для выполнения своих декретов.
Что касается Инезиллы, то оказалось, что эта достойная особа заняла при особе старого де Канеллака место своей покойной госпожи.
Граф Шато-Моран и Рауль отправились в Париж искать правосудия, так как их враг, избегая воздаяния по законам, тоже уехал в столицу.
Шато-Моран и Рауль в Париже наняли отдельный домик и начали хлопотать аудиенцию у короля.
Это было время, получившее впоследствии название эпохи Людовика XIV; молодой король, окруженный блеском и пышностью, уже принял на эмблему солнце.
Старый дворянин, в первое свое посещение королевской резиденции Пале-Рояля, был положительно ослеплен. Залы и галереи были наполнены великолепными дамами и кавалерами, рядом с которыми провинциал Шато-Моран выглядел довольно печально.
Бриллианты, перья, дорогие материи, ленты ослепляли взоры. Только красивая и величавая фигура молодого Рауля, не оставлявшего Шато-Морана, хотя и одетого в провинциального покроя кафтан, несколько примиряла придворных дам со старым графом.
— Не можете ли вы, милостивый государь, указать мне, где я могу найти короля? — спросил у одного из придворных Шато-Моран.
Придворный расхохотался и нагло ответил:
— Откуда вы явились?
Рауль покраснел от гнева. Но старик был терпеливее и спокойно пояснил:
— Я приехал из Савойи. Четырнадцать лет минуло, как мне не случалось бывать при дворе, и поэтому нынешние придворные обычаи мне неизвестны.
— Это видно, что вы не знаете здешних обычаев. Не мешает поэтому вам узнать прежде всего, что иметь аудиенцию у короля очень трудно, если вас не представит Кольбер, кто-нибудь из принцев или какая-то влиятельная дама. Даже Гиз довольно намучился, пока ему удалось представить королю одного из ваших соотечественников. Фамилии его я не упомню! Приятный и великолепный дворянин. Он, если верить городским слухам, тем провинился, что отрубил голову своей жене.
— Это Каспар д'Эспиншаль! — крикнул Шато-Моран пронзительным от волнения голосом.
— Именно он. Каспар д'Эспиншаль! Кажется, так мне его и называли.
Старый граф и Рауль смертельно побледнели. Заметив это, придворный поспешил извиниться:
— Я, кажется, сообщил вам неприятное известие. Вы этого дворянина знаете лучше меня. На последнем балу у графини де Суассон он у меня выиграл пятьдесят пистолей и показался премилым человеком. Я слышал, что король, кажется, дал ему помилование.
— Помилование такому злодею!
— Я не защищаю его. Знаю только, что он почти не выезжает из дворца Гизов и графини де Суассон. Очень может быть, что он и большой злодей. Кто его знает! Но что я вижу! Де Кован говорит с девицей де Пюи — красивейшей девицей при дворе… Я должен вас, господа, оставить!
Когда придворный исчез, Шато-Моран глубоко задумался.
— Чтобы говорить с королем, очевидно, необходимо быть ему представленным, — несмело заметил Рауль.
— Очень может быть, — согласился старик. — Но приняв злодея, король обязан принять и обвинителя. И как он может меня не принять, меня, с такой преданностью служившего его отцу? Я буду с ним говорить. Откажет он мне в правосудии, тогда я соберу целую армию и даже из дворца Гизов достану злодея. Слава Богу! Мне всего шестьдесят восемь лет. Дед мой Гуго в свои восемьдесят три года убил медведя ударом топора. Я не слабее его. Пойдем, Рауль, и станем в проходе. Когда король пройдет мимо, я заговорю с ним.