Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне

Раззаков Федор Ибатович

Как расскажет позже сам Кавтарадзе, оказывается, во время пребывания Высоцкого в Батуми за ним следил… местный КГБ. Что вполне естественно, учитывая ту славу, которая тянулась за Высоцким — глашатай либеральной фронды. А слежка эта выявилась совершенно случайно, причем задним числом. Как-то в одной богемной тусовке Кавтарадзе пересекся с молодыми кагэбэшниками. И один из них, как бы ненароком, обронил: «Это вы здорово придумали насчет „Ревизора“ с Высоцким». Кавтарадзе, памятуя о том, что во время их разговора с Высоцким никого рядом не было, удивился: «А вы откуда знаете?». Чекист улыбнулся: «А ты думаешь, мы ничего не знали? Мы все знали, следили за вами,

но вы ничего не заметили».

9 октября Высоцкий уже играл Керенского в «Десяти днях…». А спустя несколько дней пришел к Полоке и посоветовал взять на роль кавалериста Бирюкова, помогавшего чекистам в фильме «Один из нас», своего друга и собутыльника Георгия Юматова. Против этой кандидатуры никто уже не возражал, хотя Юматов по части любви к «зеленому змию» ни в чем не уступал своему протеже. Съемки фильма начались 17 октября. Вечером того же дня Высоцкий играл в «Десяти днях…» (и 27-го тоже).

В среду, 5 ноября, на ЦТ состоялась премьера фильма «Служили два товарища». Фильм показали в самый прайм-тайм — в 21.15.

6 ноября Высоцкий играл Хлопушу в «Пугачеве» и Керенского в «Десяти днях, которые потрясли мир». 7-го — в «Антимирах», 17-го — в «Добром человеке из Сезуана».

24 ноября ТВ вновь напомнило о Высоцком — крутануло «Стряпуху» (самый часто показываемый фильм с участием Высоцкого на советском ТВ). И в этот раз показ состоялся не в самое удачное время — в 11.10 утра, в понедельник.

Между тем, как только Влади уехала в Париж, Высоцкий вновь сошелся с Татьяной Иваненко. В те дни он отправился с ней и со своим приятелем Давидом Карапетяном в ресторан «Арарат», и там произошел забавный случай. Метрдотель по имени Марат, который знал Карапетяна, но не узнал в лицо Высоцкого (!), отказался пропускать последнего в зал. А когда Карапетян раскрыл инкогнито друга, Марат покрылся красными пятнами. Ему стало так неловко перед знаменитым артистом, что он в знак искупления своей вины хотел было грохнуться перед ним на колени. Но Высоцкий его остановил. Тогда Марат торжественно сообщил ему, что тот может приходить в его заведение в любое время — двери для него будут всегда открыты.

28 ноября Высоцкий играл в «Десяти днях…», 30-го — в «Жизни Галилея».

В декабре в «Таганке» начались репетиции нового спектакля — «Берегите ваши лица» по произведениям одного из друзей этого театра, поэта Андрея Вознесенского. 11 и 12 декабря состоялась читка пьесы с участием автора, а 13-го прошла первая репетиция. Высоцкий в ней участвовал, как и во всех остальных, состоявшихся до конца года.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

В УГАРЕ НЕПРИЗНАНИЯ

Начало нового десятилетия открылось премьерой: 5 января 1970 года на широкий экран вышел фильм Георгия Юнгвальд-Хилькевича «Опасные гастроли». Работа над фильмом была завершена еще полгода назад, однако на экраны он пробился только сейчас, в январе. Причем помог этому случай. Вот что вспоминает об этом сам режиссер картины Г. Юнгвальд-Хилькевич:

«Когда мы закончили работу, ее не приняли. Мы сидели в Москве и не знали, что делать. Только что закрыли „Интервенцию“ Г. Полоки, мы понимали, что будем следующими. А дальше произошла история, о которой я узнал через много лет, познакомившись с внучкой Микояна. Оказывается, картину показали в ЦК, и на просмотре оказался Анастас Иванович Микоян. А в картине были танцы, девочки в прозрачных костюмах. И он заплакал: „Боже мой! Это же я их привозил. Я тогда был мальчиком, был рядом с Коллонтай!“ Действительно, Коллонтай и Литвинов были прообразами двух большевиков в фильме. Вот из-за слез Микояна картину выпустили в прокат. Без каких-либо поправок».

Народ повалил на фильм валом, главным образом, конечно, потому, что в главной роли — артиста Бенгальского — в нем был занят полузапрещенный Высоцкий. Я смотрел «Гастроли» несколько месяцев спустя в летнем кинотеатре Сада имени Баумана и помню, что огромный зал кинотеатра был забит битком и чтобы достать билеты надо было отстоять длиннющую очередь. Да и то не всем повезло. Нас же выручило лишь то, что билетершей в кинотеатре работала хорошо знакомая нам женщина, которая и достала нам билеты, минуя очередь. Но вернемся в самое начало 70-го.

12 января Высоцкий играл Янг Суна в «Добром человеке из Сезуана», 13-го — Галилея в «Жизни Галилея».

21 января В. Золотухин записал в своем дневнике следующие строчки: «Почему-то все ругают „Опасные гастроли“, а мне понравилось. Мне было тихо-грустно на фильме, я очень понимал, про что хочет сыграть Высоцкий».

Несмотря на то что Золотухин не расшифровывает свое понимание этой роли, рискну высказать свое собственное мнение. Помните, во время обсуждения кинопроб Высоцкого на Одесской киностудии один из участников заметил, что актер играет свою роль «с грустными глазами». И это действительно было так. Наш герой играл откровенного авантюриста, артиста варьете, помогающего большевикам и попутно распевающего веселые песенки. Однако взгляд у него при этом отнюдь не веселый. Видимо, таким образом Высоцкий пытался передать думающему зрителю, что его герой хоть и борется на стороне большевиков, но особенной радости от этого не испытывает. Как и сам Высоцкий, который был далеко не в восторге от своего общения с советской властью. Впрочем, все эти мысли актер хорошо выразил в одной из песен фильма — уже упоминавшемся «Романсе». Помните:

Мне не служить рабом у призрачных надежд, Не поклоняться больше идолам обмана!

Однако либеральная критика этой грусти Высоцкого не поняла. Поэтому, в отличие от рядового зрителя, картину в основном безжалостно ругали, уличая ее в дурновкусии, примитивизме и т. д. и т. п. К примеру, 22 января в «Вечерней Москве» была помещена заметка критика Валерия Кичина под названием «Осторожно: „Опасные гастроли“. Приведу лишь отрывок из нее:

«Владимир Высоцкий наполненно произносит банальности, не без успеха имитируя значительность происходящего. Иван Переверзев действует в лучших традициях водевиля, полностью реализуя предложенные сценарием сюжетные коллизии. Ефим Копелян, как всегда, умеет создавать иллюзию второго плана даже там, где это, увы, только иллюзия…

Только крайней неразборчивостью проката можно объяснить тот факт, что этому фильму предоставлены экраны столичных кинотеатров».

В другом популярном издании — «Комсомольской правде» — А. Аронов задавался вопросом: «Зачем подавать одесское варьете „ХХ век“ под революционным соусом? Зачем маскировать музыкально-развлекательную ленту под фильм о революции, зачем разменивать на это серьезную тему?»