Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне
Шрифт:
«О замене Высоцкого мне сообщил генеральный директор „Мосфильма“ Николай Сизов. Я спрашиваю: „Чем это Высоцкий не подходит?“ Сизов мне: „Да он такой неинтересный. Нет, не подходит он вам“. Я ему отвечаю, что если режиссер я, то он мне подходит. Тогда уж Сизов прямым текстом мне сказал: „Слушайте, вы что, не понимаете? Он вам не подходит!“ Тут уж я понял, о чем идет речь.
В тот же день я позвонил Высоцкому и узнал, что ночью его песни передавали по «Немецкой волне» и все уже об этом знали. Реакция последовала незамедлительно, его не утвердили. Я спрашиваю: что будем делать? А мы завтра должны были уже на съемки ехать. И все же все были совершенно уверены, что Володю утвердят, и даже билеты на поезд взяли для него и для Марины Влади. У нее был маленький эпизод невесты руководителя экспедиции. Ее впоследствии сыграла Елена Чухрай. Высоцкий
Приехали мы в экспедицию на Финский залив, где должны были ледовый поход снимать. А я съемки не начинаю, каждый день придумываю какие-нибудь отговорки. На третий день получаю телеграмму: «Можете взять любого. Меня не утвердили».
Высоцкий ходил к Василию Шауро, тогдашнему идеологическому надзирателю за культурой, домой: пел песни, которые он писал для фильма, и все-таки это не помогло — его не взяли…»
Отметим, что Высоцкий также надеялся на помощь руководителя Экспериментального творческого объединения «Мосфильма» Григория Чухрая, где снимался фильм — кстати, бывшего фронтового разведчика. Но тот предпочел не связываться с начальством и слова за Высоцкого так и не замолвил. Тот потом с горечью заметил: «Струсил… А ведь бывший разведчик». От себя добавим: еще и соплеменник нашего героя — еврей.
Всю горечь от этого события Высоцкий потом излил на бумаге: в письме Станиславу Говорухину он писал: «Я не так сожалею об этой картине, хотя и роль интересная, и несколько ночей писал я песни, потому что (опять к тому же) от меня почему-то требуют тексты, а потом, когда я напишу, выясняется, что их не утверждают где-то очень высоко — у министров, в обкомах, в правительстве, и деньги мне не дают, и договора не заключают. Но возвращаясь к началу фразы, нужно просто поломать откуда-то возникшее мнение, что меня нельзя снимать, что я — одиозная личность, что будут бегать смотреть на Высоцкого, а не на фильм, а всем будет плевать на ту высокую нравственную идею фильма, которую обязательно искажу, а то и уничтожу своей неимоверной скандальной популярностью. Но сейчас, Славик, готовится к пробам Карелов со сценарием Фрида и Дунского, и все они хотят меня, а если такие дела, то мне и до проб не дойти, вырубят меня с корнем из моей любимой советской кинематографии. А в другую кинематографию меня не пересадить, у меня несовместимость с ней, я на чужой почве не зацвету, да и не хочу я…»
Высоцкий окажется прав: в дилогию Евгения Карелова «Я — Шаповалов Т. П.» его тоже не пустят, обрубив его кандидатуру еще на стадии кинопроб. На самом верху посчитают неуместным, чтобы роль красного командира, который прошел путь от рядового до маршала, сыграл полудиссидент Высоцкий. В итоге на главную роль будет приглашен во всем благонадежный Евгений Матвеев. А на роль Крестовского в «Земле Санникова» возьмут Олега Даля. Отметим, что специально для последнего там будут написаны две песни (композитором Александром Зацепиным и поэтом Леонидом Дербеневым: «Есть только миг», «И солнце всходило…»), однако из-за конфликта актера с режиссерами обе будут заново перепеты другим исполнителем — Олегом Анофриевым. Шлягером суждено будет стать одной из этих песен — «Есть только миг». По своей философской сути она чем-то напоминает «Кони привередливые», хотя сравнивать их, конечно же, не стоит: все-таки «Кони» песня личностная, трагическая, а «Миг» — это обобщенный парафраз на тему о смысле земного существования, выраженный в романтической форме.
9 марта Высоцкий играет в спектакле «Добрый человек из Сезуана», 14-го — в «Павших и живых» и «Антимирах», 20-го — в «Жизни Галилея», 21-го — в ночных «Антимирах».
22 марта Высоцкий на несколько дней съездил в Ригу.
29 марта он уже был в Москве, где дал концерт в столичном ГНИИ ХТЭОСе. Именно там впервые на широкой аудитории была исполнена песня «Кони привередливые».
31 марта Высоцкий сыграл «Гамлета» на сцене «Таганки». Несмотря на то что с момента премьеры спектакля минуло уже четыре месяца и было сыграно больше двух десятков представлений, Высоцкий продолжал играть его так, будто это в первый раз. Без сомнения, это был его любимый спектакль. Не случайно в том же 72-м он подвиг его на написание одного из лучших стихотворений — «Мой Гамлет», где вновь, как и в «Конях…», звучала трагическая нота.
…Зов предков слыша сквозь затихший гул, Пошел на зов, — сомненья крались с тылу, Груз тяжких дум наверх меня тянул, А крылья плоти вниз влекли, в могилу… Но гениальный всплеск похож на бред, В рожденье смерть проглядывает косо. А мы все ставим каверзный ответ И не находим нужного вопроса.Между тем запрет Высоцкого на участие в «Земле Санникова» не повлиял на его вступление в Союз кинематографистов СССР. На протяжении почти трех лет (с июля 69-го) Высоцкий пытался стать членом этого творческого союза, но каждую его попытку торпедировали «сверху», ссылаясь на то, что он, мол, пьет. Причина выглядела смехотворной: в СК чуть ли не половина членов регулярно «закладывали за воротник», а некоторые из его руководителей даже личились от запоев. На самом деле кандидатуру Высоцкого торпедировали из-за его скандальной славы на песенном поприще.
Ситуация стала меняться в лучшую сторону с осени 71-го, когда Брежнев съездил во Францию и там имел рандеву с Мариной Влади. После этого киношные либералы вкупе со своими единомышленниками из ЦК КПСС и взялись пробивать членство Высоцкого в СК. Но шел этот процесс не совсем гладко и имел массу подводных камней. И если бы не кардинальные изменения во внешней политике, произошедшие тогда, трудно сказать, как бы ситуация развивалась дальше.
Дело в том, что тогда происходило очередное ужесточение режима в отношении как коллег Высоцкого (социальных диссидентов), так и диссидентов политических. Еще в декабре 71-го в ЦК КПСС с участием руководства КГБ (Андропова и Цвигуна) было проведено секретное совещание, где чекисты добились принятия репрессивных мер по отношению к наиболее злостным диссидентам из числа политических. После этого уже в январе 72-го начались их аресты в Москве, Вильнюсе, Киеве и других городах. Одновременно был нанесен удар и по одному из самых злостных социальных диссидентов — певцу Александру Галичу.
Он еще в марте 1968 года угодил «на карандаш», когда выступил на фестивале песенной поэзии» Бард-68» в Новосибирском академгородке и исполнил там несколько протестных песен: «Промолчи», «Памяти Пастернака». За это тогда же он подвергнут властями публичной выволочке. Его вызвали на секретариат Союза писателей и сделали первое серьезное предупреждение: мол, внимательнее отнеситесь к своему репертуару. Но он не придал значения этому предупреждению: продолжал давать домашние концерты, которые расходились по стране в магнитофонных пленках Одна из этих записей стала для Галича роковой.
Согласно распространенной легенде, все началось осенью 71-го. Тогда дочь члена Политбюро Дмитрия Полянского Ольга выходила замуж за актера «Таганки» Ивана Дыховичного, и именно там ее отец услышал песни Галича на магнитофонной пленке (до этого, как ни странно, он никогда их не слышал). Услышанное настолько возмутило Полянского, что он поднял вопрос об «антисоветских песнях» Галича на Политбюро. Возмутиться было чему, поскольку Галич, в отличие от Высоцкого, «эзопова языка» не признавал и резал правду-матку со всей прямотой. То есть если Высоцкий представлял из себя романтического сопротивленца, то Галич — злого и желчного. Как восторженно писал поклонник творчества последнего Е. Эткинд: «Никто не обнаружил бесчеловечную суть советского государства, как Галич. Никто с такой афористической отчетливостью не показал того, что можно назвать парадоксом советского человека: он одновременно триумфатор и раб, победитель и побежденный, герой и ничтожество…»
Кстати, именно за эту злость сам Высоцкий Галича недолюбливал и в последнее время не только всячески избегал встреч с ним (до этого все было иначе и в 68-м Высоцкий даже пел у Галича дома), но и не любил, когда кто-то их сравнивал. Еще сильнее Галича недолюбливали в партэлите, так как он совершил в ее понимании тяжкий грех: будучи всячески обласканным властями (преуспевающий драматург, киносценарист, имеющий в своем аресенале даже премию КГБ за лучший киносценарий), прилюдно плюнул этой власти в лицо. В песнях своих Галич шел, что называется, напролом, норовя ударить прямо в темя: