Владычица Хан-Гилена

Тарр Джудит

— Она солгала. Она была магом, и очень сильным, а ее любовник был еще сильнее.

— А как же Солнце на руке Мирейна? Разве ты можешь отрицать это? — Магия, — сказала Изгнанница. В этой простоте Элиан почувствовала отчаяние. Она попыталась отодвинуться, но оказалась еще ближе к этой женщине. Меховой воротник на ее плечах открыл глаза, полные злобы, и оскалил ядовитые зубы. Шрамы Элиан запульсировали болью.

— Это правда, — сказала Изгнанница, и здесь не могло быть лжи. — Король Янона — чудовище, порожденное магией, оружие света против цепей, которые

связывают и скрепляют миры. Он уничтожит их, назовет это победой и никогда не познает содеянного. Ибо Солнце великолепно и любимо многими, но его полная сила может ослепить и разрушить. А твой юный король выпустит эту силу против всех нас. — Он повергнет тьму во прах. — А разве тьма никогда не восставала? Родственница моя, это необходимо. Ведь это же обратная сторона силы света. Ночь наступает после сияющего дня; зима пожинает зерна лета, а лето порождает зиму. — Нет, — сказала Элиан.

Изгнанница замолчала. Ее спутник принялся мурлыкать.

— Нет, — снова сказала Элиан. — Мирейн — сын бога. Я знаю это. Моя плоть знает это. Даже… даже если его тело и не… — Язык ее заплетался от смущения. Не это она хотела сказать. — Бог делает то, что угодно его воле. Он отец Мирейна.

Изгнанница высоко подняла голову. Годы смягчили ее манеры, но не уменьшили гордость.

— Ты отрицаешь то, с чем не можешь смириться. Ты играешь мыслью о его любви. Ты не способна вынести то, что он может оказаться сыном твоего отца.

Спутник ее зашипел. Он смеялся. Он знал больше, чем сказала его хозяйка. Брат и сестра сочетаются браком: что в этом ужасного? Асанианцы признавали это. Иным способом не могли продолжать род их императоры. Сам Зиад-Илариос…

Элиан прижала руки к ушам, хотя и безбольшой пользы, и закричала, чтобы прекратить все это. Ложь, которую эта отверженная называла правдой, и правду, которая необъяснимым образом переплеталась с ложью.

— Иди, — сказала Изгнанница. — Иди ко мне. Я открою тебе чистую правду. Я освобожу тебя от всех твоих уз. Тебе нет нужды выходить замуж, или покоряться королям, или подчиняться капризам твоего отца. Элиан била дрожь.

— Будь свободной. Иди со мной спасать мир. Он не должен пасть под мечом света. Встань рядом со мной, как повелевает тебе твоя сила. Она могущественнее, чем ты думаешь, и мудрее. Прислушайся к ней. Элиан не хотела слышать это. Но голос заглушил все: — Иди со мной. Иди.

Она протянула руки. Она хотела… желала… — Нет!

Элиан вскочила, все еще громко крича. Она почувствовала, что ее обнимают чьи-то руки, и услышала тихий голос. Но не тот голос из сна. Нет, во имя бога, не тот ужасный голос.

— Элиан! Элиан, проснись, это только сон. Мучительно медленно сон отступил. Элиан села, дрожа и задыхаясь, словно ей пришлось далеко и долго бежать от ужаса, который невозможно было побороть. Она прижималась к теплому сильному телу, с трудом сознавая, что это Мирейн.

Реальность возрождалась, успокаивая ее. Он — Солнцерожденный. Он не позволит мраку забрать ее.

Дыхание ее успокоилось, голова опустилась на грудь Мирейна, и она почувствовала

спокойное и сильное биение его сердца. Он прижимал ее к себе, не говоря ни слова, позволяя тишине излечить ее. Спустя некоторое время Элиан сказала: — Это было больше чем сон. Это была сила.

Мирейн нежно коснулся ее волос, ничего не говоря. — Сила, — повторила она. — Предвидение. Это преследует меня, я боролась с ним. Но силу отринуть нельзя. Против нас ополчается враг. Она очень, очень сильна. Сильна, насколько это возможно, ибо она — моя родственница, искушенная во всех искусствах силы, в белом и в черном. — Элиан напряглась, выпрямляясь в его объятиях, — Мы были глупцами, наслаждаясь солнечным светом, словно тучи больше никогда не появятся на небе. И она заставит нас заплатить за это.

— Нет, — сказал он. — Не заставит. Я не позволю. Она не может войти в мое королевство. Элиан долгим взглядом всмотрелась в его лицо. — Она не может, но ей это и не требуется. Потому что она уже здесь.

Мирейн не стал возражать, и это испугало ее больше всего. Но он сказал:

— Она не тронет тебя. Клянусь рукой моего отца. Было так легко оставаться в его надежных объятиях. Элиан все еще прижималась к нему и чувствовала, как он силен. И тем не менее разум уже побуждал ее к спору.

— Я буду сама сражаться за себя, мой господин. — А разве это только твоя битва? Она отпрянула.

— Ты не можешь защитить меня от моего дара предвидения. Это под силу сделать только мне. — Приняв его?

— Нет! — быстро сказала Элиан. Но спустя мгновение, очень медленно, словно каждое слово вытягивали из нее силой, добавила: — Да. Если я… если я позволю ему прийти. Когда мы прибудем в Хан-Гилен… там есть способы и ритуалы… О Аварьян! Почему я должна быть одной из них?

Мирейн сел на корточки возле ее постели и снова протянул к ней руки, на этот раз чтобы взять ее ладони и удержать их в своих.

— Элиан, сестренка, бог дарует свои милости тем, кого выбирает. Ты наделена ими в изобилии, потому что бог знает: ты достаточно сильна, чтобы выдержать их тяжесть. Я сам помог бы тебе в этом, если бы мог или если бы он или ты позволили мне сделать это.

— Но мы не позволим. Я не могу. Точно так же, как я не могу стать тем, кто ты есть. Он слабо и болезненно улыбнулся. — Ты и не захотела бы этого. — Тогда не пытайся стать мной. И не будь так самоуверен. Твой враг — смертная женщина, но она могущественна и служит мраку. Достаточно ли ты силен, чтобы встретиться с ней?

Пальцы Мирейна сжались крепче. Он так же сильно, как и Элиан, ощущал поток видений, подхвативший ее и отразившийся в ее голосе.

— Кто знает? — сказал он. — Кто может знать это, пока я не попытаюсь? — Ты не можешь. Не сейчас. Не этой ночью.

— Конечно, — согласился Мирейн. — Не этой ночью. — Он поднял ее руки и поцеловал каждую ладонь. — Теперь отдыхай. Видение исчезло, теперь оно оставит тебя в покое.

Знал ли он это или просто его собственная сила подействовала на нее, но Элиан заснула почти сразу же, глубоко и без сновидений.