Владычица Рима
Шрифт:
– К камням тебя приковали по приказу Германика?
– Да. А про третий день она сказала, что у нее будет свободное время, а это значит, что я должен к ней прийти. И я пришел.
– И в этот же день сбежал от нее?
– Может быть, она не захотела смотреть дальше, а может быть, заглянула и увидела, что я от нее никуда не денусь.
– Не надо придавать значение словам паршивого раба, который к тому же говорил от себя.
– Да, господин, – вздохнул Валерий.
Объяснять Октавиану, что Лигиец – помощник Зефара, а тот слов на ветер не бросает, не имело смысла. Надо побыть там самому, чтобы понять такое.
– Расскажи еще о девочке. Ты говорил, что она все делает по приказу матери?
– Не я. Так говорил Стафанион. Он был уверен в этом, но мудрость старухи он оценил слишком низко. Стафанион красиво говорит, но взгляд его неглубок.
– Тебе жаль его?
– Он единственный был добр ко мне, правда, не без расчета, и еще он верил в Рим и стремился служить ему. Он выучил меня ходить без троп, и его наука пригодилась мне при втором побеге.
– Ходить без троп? Зачем?
– Все тропы были закрыты для меня.
Октавиан задумался.
Он знал, что горные тропы топчет немало оборванцев и бродяг самых разных пород и народов, и если гонец не будет выделяться среди них…
Но как выйти из города? Всех покидающих его, наверное, строго проверяют. Вот если бы людей из города уходило побольше…
Например, пусть по городу пройдет слух, что варвары решили начать осаду. Горожане тут же побегут прочь, как клопы от пожара, и тогда…
Конечно, из двух десятков посланцев дойдет хотя бы один, но когда он дойдет? А послание еще надо доставить в Рим, а в Риме должны послание обсудить, собрать войска, послать…
А пошлют ли их? Во всех провинциях смута, и захочет ли римский Сенат продолжать войну в Земле Камней, принесшую уже такие убытки. А если согласится Сенат, то что скажет император? Он стар и скуп, а непотребные забавы привлекают его куда больше, нежели военная слава.
А тут еще зима, которая начнется через два-три месяца!.. Не теплая, италийская, а местная. Резкие ветры, а иногда и снег в лицо…
Остается только тянуть время любыми способами. И с Гальбы глаз не спускать. Выдавать его, конечно, недостойно посланцев Великого Рима, но кто знает… Может быть, варвары решатся выкрасть его? Что это там Валерий говорит?
– …мог бы отвезти письмо или просто передать на словах…
– Ты хочешь сам доставить письмо в Рим?
– Да. Я знаю язык, немного знаю обычаи…
– А варвары знают тебя в лицо. Нет, здесь ты в безопасности. Ты же слышал, что нам пока дозволено оставаться в городе! Нам! И кем? Безродной гадалкой, у которой даже имени своего нет! Великие Боги! Хорошо еще, что наш один-единственный легион внушает этим дикарям некоторое почтение. Ведь они сочли лучшим договориться, а могли бы… Да, могли бы!..
Вечером по рынку пополз слух: варвары будут штурмовать город, а на рассвете люди хлынули из городских ворот.
Римляне на этот раз не мешали горожанам уходить, даже подгоняли: мол, чем меньше варваров в городе, тем надежнее.
Двадцать гонцов с письмами, скрытыми под одеждой, в поясах, в подошвах, в… да мало ли где можно спрятать тонко скатанный папирусный листок, смешавшись с толпой, покинули город, и в тот же вечер колдунья читала первое перехваченное послание. Сперва про себя, потом вслух, для ознакомления, как она сказала, после чего спросила:
– Что думают о письме благородные мужи? Овазий?
– Почему он? – возмутился Авес, но женщина успокоила его.
– Последней буду я. Мы слушаем тебя, Овазий.
– Поднять армию и стереть римлян с лица земли, пока к ним не подошла подмога.
– Авес?
– Стереть их в пыль, и как можно скорее.
– Зефар?
– Не знаю… Сколько было писем?
– Очень много, и хотя бы одно из них дойдет.
– А вот когда дойдет? Мне думается, что помощь римляне получат не скоро. Поэтому я предлагаю продать пленных и, развязав себе руки, начать осаду. Запасы в городе невелики, так что к зиме мы с городом вполне справимся, ну а там, если помощь к римлянам подойдет, встретим и ее.
– Урл?
– Зефар говорит разумно, только мне кажется, что госпожа не согласна с ним. Наверно, она знает что-то еще?
– Не знаю, но догадываюсь. И с Зефаром согласна. Если мои предположения верны, римляне в драку не полезут, и через день-два здесь у нас будет их покорное прошение о мире.
– Им? Мира?!
– Им, Авес, но условия будем ставить мы.
– Какие условия?
– Ну, Авес, неужели не знаешь? – снисходительно осклабился Зефар. – Город наш, за пленных пусть платят выкуп, остальных разоружить и пусть убираются, пока целы.
– Слово в слово, Зефар. Прибавь сюда, что они должны вернуть награбленное, – серьезно закончила речь Зефара женщина.
– А если они не запросят мира? – не желал сдаваться Авес.
– Начнем продавать пленных. Если и тогда не одумаются, будем брать город штурмом, но ударим неожиданно. Ты, Авес, держись поближе к городу, но на глаза римлянам не лезь. Твое дело: следить, чтобы римляне не пополняли запасы. Это тоже осада, но тихая и бескровная.
– Понял, – не слишком радостно согласился Авес.
– Если случится что-то неожиданное, Урл тебе поможет. И еще вот что: Урл, Зефар, вы ведь знаете купцов? Так вот, передайте им, что мы хотим продать пленных, а уж они найдут покупателей, если римляне не поторопятся с договором.
Урл поспешно ответил за двоих:
– Конечно, поторопятся, если, как говорит госпожа, пустить весть по языкам.
– На этом и решим?
Гонца Октавиан послал четыре дня спустя, в открытую и без охраны. И остановили гонца так же в открытую, на виду у часовых на стене: