Владычица ветров
Шрифт:
– Как все? Как ты допустил такое!!!
– Они знали о тайных ходах. Они прошли везде! Этот чертов наследник!
– потом одурманенный пережитым и спиртным Зюльк замер, его скудный мозг подкинул ему идею на кого свалить всю вину за гибель клана.
– Надо было сразу прикончить ведьму, и тебя с ней, и тогда этот ублюдок не добрался бы до нас. Голову даю на отсечение - это ты сдал нас, из-за своего племянника. А между прочим, это он его пришил, и ведьма помогла! Ничего... эта тварь сдохнет к утру!
– Я тут причем?
– не понял Шелтон.
– Ты ведь единственный выжил. Ты ушел за несколько часов до облавы! Что тебе мешало пойти и сдать нас из-за того, что мы твоего парня на дело в замок отправили...
Шелтон моментально
– Прикуси свой гнилой язык!
– сквозь зубы говорил наемник.
– Я ни разу не нарушил кодекс! Ни разу в жизни!
– Да?
– сощурил глазенки Зюльк.
– Тогда выполни последний пункт! Отними две жизни в обмен на упокоение сотни душ...
Даже прибывая в своем лихом от вина состоянии, Шелтон разглядел совершенное помешательство в лице Трехпалого главаря. Скрипнув зубами, он выпустил Зюлька из рук.
– Пока ведьма жива, мальчишка будет неуязвим.
– А ты прикончи ее!
– внезапно оживился Зюльк. Его глаза блестели, как у змея. Он даже нож протянул Шелтону, предлагая вот прямо сейчас бросить все и пойти убивать колдунью.
– Отомсти за свою родню. У тебя же кроме племянника никого не оставалось. А теперь и племянника нет... И клана нет... Они лишили тебя всего!
– Коли не прекратишь нести эту ересь, я тебе язык и впрямь вырву!
– пригрозил настоятель, устав терпеть разговоры о мести. Святой Олов не поощрял это неблаговидное дело, а значит и в монастыре считали греховным.
Однако Шелтон уже всерьез размышлял об исполнении последнего долга перед общиной Теней и Крыс. Больше всего в своей никчемной жизни он ценил остатки родни, пусть сам же от них и отрекся, но со стороны, из темноты и мрака старался приглядывать за сестрой, ее семейством. А когда та умерла, стоял у ее могилы и клятвенно обещал беречь племянника. Выходит, не сберег. Зря он притащил мальчишку с собой в клан. Надо было отдать его какой-нибудь семейной паре крестьян. Да кто б только взял? Выходит, что не только принц виновен в смерти парня, и не Зюльк, а он сам - предоставивший парню такую убогую судьбу.
Проклиная себя за смерти тех, кто был ему дорог, наемник развернулся с твердым намерением вершить свое собственное правосудие, ради которого ему придется убить девушку... вряд ли имеющую хоть какой-то грех за душой.
– Месть - плохой поводырь!
– остановил его Мартис, ухватив сухими тонкими, но очень сильными пальцами за локоть.
– У тебя, все же, кое-что осталось. Твоя собственная жизнь!
– У меня нет поводыря. А вот товарищ бы не помешал.
– Посмотрел на него Шелтон.
– В любой час, в любую минуту, я готов выслушать тебя. Но идти против колдовства, и вот так, с горяча - дурость! Ты всего лишь лист на ветру, друг мой. Не допусти, чтобы ветер, который несет тебя, превратился в ураган, сметающий все и всех на своем пути!
– Мне все равно!
– гордо ответил монаху наемник.
– Друг мой, подумай хорошенько. Все мы, приходя в Цитадель, становясь крысами или тенями, знали на какой риск идем. И то, что произошло, рано или поздно все равно случилось бы. Поверь. Твоей вины нет, и нет надобности мстить... У тебя есть шанс просто начать жить заново. С чистого листа!
Но наемник уперто считал, что смысла в его собственной жизни нет, если потеряно абсолютно все. И отправился коротким путем к замку на вершине скал.
Шелтон бежал по лесу, как дикий волк. Сцепив зубы, он глядел вперед, и на мгновение позволил себе мысль, что отбери он власть у этого идиота Зюлька, хлещущего монастырскую брагу, и клан бы выстоял, новички не погибли бы бессмысленно, а Ночные крысы, Тени жили и процветали. Но ведь нельзя заглядывать в будущее. А вдруг и его правление закончилось бы смертями? Как бы тогда он чувствовал себя?
Наемник пришел к выводу, что мстил бы со всей жестокостью, не принимая во внимание кого карать: купца, крестьянина или короля. Принц и его ведьма должны были расплатиться жизнями, если не за все судьбы, испепеленные в Теневой цитадели, так хотя бы за племянника. И Шелтон - смертоносная крыса - шел короткой тропой к городу, и к замку, чтобы отдать смерти положенное ей по праву.
Дир сидел у озера и смотрел на свое отражение. У того, кто смотрел на него из воды, были вовсе не серые глаза, а зеленые. И вид был очень удивленный и злой. Все дело в том, что пару мгновений назад его высочество собственными руками задушил брата-близнеца и бросил в кристально-чистое озеро. Водоем был совсем не глубокий и потому труп покрывал слой воды всего лишь в несколько пальцев. Он лежал на дне, на мелкой гальке, и замерших пустых очей не отводил от убийцы. Тот же смотрел на дело своих рук и почему-то не отходил от места преступления. Дир ожидал облегчения: годами его изнутри пожирала вражда, ненависть. Показное смирение никак не могло потушить пожар отвращения. Но сейчас от него не осталось ничего. В душе тихо зияла дыра.
Принц Дир все смотрел и смотрел на утопленника, пока тот не стал приобретать звериные черты. Его голова увеличивалась, глаза меняли форму, наливались кровью. Нос и губы вытягивались. Вскоре знакомое с детства лицо стало напоминать морду дракона. Впрочем, именно этим зверем Этан и выпорхнул из воды, взвившись в небо. Он издал ужасающий рев, содрогающий деревья и землю. А потом он спикировал вниз, жажда раздавить, растоптать, разорвать Дира. Принц сорвался с места, рванул вперед. Позади него неистовый зверь сметал многовековые деревья, вырывал их с корнем, чтобы не мешали на пути к цели. Его высочеству становилось воистину страшно умирать. Здесь он был совершенно один и честно признавал факт собственной трусости перед лицом гибели, хоть и храбрился. Но ведь не стыдно бояться смерти - рано или поздно она приходит за каждым. Только Дир хотел оттянуть момент знакомства с ней. Это и отличает разумного храбреца от труса, бежавшего с поля боя. Настоящий воин, придавит страх, как мышь и обернет его себе в пользу - будет дважды внимателен, трижды быстр и в пять раз отчаяннее, чтобы спастись. Поэтому увидев впереди пещеру, принц, не раздумывая забежал в нее и спрятался за большим валуном, стараясь выиграть немного времени и придумать хоть какой-нибудь план. Он обшаривал взглядом пещеру, примеряясь к каждому камню, который можно было бы использовать. В нескольких шагах от принца валялся костяк, оставшийся от местного несчастного, кого намного раньше пожрал оборотень. Дир одолжил у трупа кость покрепче, из ноги. Разорвал свою рубаху, оторвав от нее длинную ленту. Нашел камень поострее и привязал к кости, сделав топор, чтобы вырубить глаза дракону. Зверь же пробирался в пещеру, прижимая крылья и опускаясь низко к земле. Он полз и наполнял итак затхлый, воняющий от сырости воздух, зловонием, смрадом смерти. Дир ждал, не шевелясь и прислушиваясь. Когда морда зверя протиснулась между валунами, принц прыгнул из своего укрытия, вцепившись в нос дракона и размахнулся, ударив острым камнем прямо в глаз. Из глазницы хлынула кровь. Зверь выл и скреб когтями, мотал головой, ударяясь об потолок, стены, раня себя сам. А принц упал на спину, метался по полу, придерживая руку у лица, и сквозь пальцы струились темно-красные ручейки крови.
Дира это лишь озлобило еще больше, и он, не помня себя, бросился добивать дракона. Как ни странно, но ранить его оказалось также легко, как обычного человека. Он разрезал ему правую лапу, выбил несколько клыков, разорвал ухо и вспорол язык, отрубил несколько когтей, и в пылу боя, просто не замечал, возникновения точно таких же ран, но на левой руке, правом ухе.
Израненный дракон отшвырнул его хвостом, как куклу из тряпиц. Дир ушиб спину, обрушившись спиной на острый валун, скатился с него и не смог найти сил, чтобы подняться. Его противник тоже нуждался в передышке.