Владыка битвы
Шрифт:
Глава 24
Сперва я привёл в чувство Исгерд. Спонтанный ритуал лишил ведьму последних сил: Новолуние было уже завтра, и колдовская мощь Тёмной сестры иссякала. Прорицание отняло последнее. Теперь Исгерд даже амулета не смогла бы зачаровать, поэтому наступил мой черёд колдовать. Начертатели от луны не зависели.
Пока я отпаивал Исгерд разбавленным мёдом и наносил на её тело целебные руны, Скегги с бормотанием заворочался на лежаке.
— Мне нужны твои травы, — обратился я к ведьме, когда в её взгляд вернулась осмысленность. — Принеси плошку.
Женщина молча
Сработано грамотно. И, что бы ни говорила Исгерд, не похоже на женское колдовство. Скорее, к нему приложил руку начертатель. Но кто? Во всём Свергло я знал лишь Эгиля, но зачем бы ему проклинать Скегги, если Эовил заключил с ним союз? Не вязался вариант и с Гутфритом. Даже если конунг был в Туннло, сперва ему предстояло узнать о Скегги и найти возможность нанести проклятье. И, опять же, зачем Гутфриту проклинать его? Если я верно понимал все эти политические дрязги, то мой брат был куда удобнее Гутфриту, чем Элерих Благословенный. Как минимум потому, что Скегги нёс куда меньшую угрозу. Впрочем, я мог чего-то и не знать.
Как бы то ни было, Скегги влип, а с ним и я. Следовало спасти брата любой ценой. Если Скегги умрёт, хирд развалится, Омрик никогда не будет взят, Альрик-Элерих окончательно установит власть спирали в Свергланде, а я не смогу разгадать тайну мёртвого бога. Слишком многое нынче зависело всего от одного человека.
А сам Скегги теперь зависел от нас с Гуллой.
— Держи. — Исгерд вернулась. Походка её была нетвёрдой. Ведьма держалась на ногах из последних сил. — Я всё подготовила.
— Что за травы?
— Ничего сложного. Сбор для укрепления тела и восстановления сил.
— Добавь что-нибудь, что выводит скверну из тела. Чем меньше порченной еды останется в животе, тем лучше.
Исгерд оглянулась по сторонам и сорвала веточку с ягодами ландыша.
— Дам только одну. Три смертельны для ребёнка. Шесть убьют взрослого мужа. Но всего одна вызовет рвоту и понос. И лучше зачаровать ягоду, чтобы не причинила большого вреда.
Я кивнул. Ландыш был ядовит, и дети часто умирали от него в муках. Слишком уж их манили яркие ягоды. Но одна, или даже половинка, могла помочь заставить тело исторгнуть всё съеденное и выпитое.
Я начертил на ягоде руну Когг и обратился к богине с просьбой очистить тело Скегги. Проклятие это не снимет, но немного поможет. Затем принялся чертить связку целебных рун на плошке, в которой Исгерд растирала травы для укрепляющего отвара.
— Нужны дары, — сказал я. Женщина снова исчезла в ночной тьме, оставив меня одного.
— Ты выкарабкаешься, брат, — пообещал я, когда Скегги распахнул невидящие глаза. — Я не позволю им отнять и тебя. Просто продержись до следующей ночи. Я найду Гуллу, и она подскажет, как тебя вытащить.
Я закрыл его глаза. Скегги снова что-то пробормотал. Я подоткнул под ним плащ и обернулся на шум шагов. Исгерд принесла дары, и мы вместе принесли их Когги в наскоро сотворённом ритуале.
— Будь это простой недуг, я бы и сейчас справился, — сетовал
— И правильно, — согласилась ведьма.
— Оставайся со Скегги и глаз с него не спускай. Погрузим его на носилки. Людям скажем, что отравился пищей. Как только дойдём до лагеря, я пойду искать Гуллу — мы условились, что в ночь Новолуния она придёт к лесу на дорогу, что тянется с юга в Омрик.
— А если не придёт? — огласила мои страхи Исгерд.
— Тогда буду справляться сам, — помолчав, ответил я.
— А ты знаешь, как?
— Ещё нет. Но придумаю. Я обязательно что-нибудь придумаю, Исгерд.
Ведьма тихо всхлипнула и раздражённо смахнула слезу.
— Говорила я ему, что нас нельзя разделять... Если бы Гулла была здесь...
— Никто из Тёмных сестёр не смог бы этого предвидеть, — настаивал я. Плечи ведьмы содрогнулись, и я бережно взял её за вымазанную в травяной жиже руку. — Не вини ни себя, ни его. Раз на то пошло, вина моя. Я ведь знал, что в лесу нас ждет болезнь, и Скегги предупредил. Но не думал, что всё обернётся так.
— Хинрик...
Я обернулся на едва слышный шёпот. Скегги с трудом приподнял голову, и мы с ведьмой тут же метнулись к нему.
— Хин... Вод... Воды...
— Молчи, брат, — приказал я, аккуратно придерживая ему голову. Исгерд поднесла к его губам мех с водой. — Береги силы.
Скегги сделал всего пару глотков и обессиленно рухнул мне на руки.
— Ч... Что со мной?
— Хворь проклятия. Не бойся. Мы его снимем, но я должен отыскать Гуллу. — Я поднялся и быстро собрал свои вещи. — Нужно готовиться к выходу. Мы должны добраться до лагеря к завтрашнему вечеру, не позже.
Я бросил взгляд на Исгерд, и она кивнула. Брат снова закрыл глаза и провалился в забытье.
— Я не оставлю тебя, Скегги, — шепнула ведьма за моей спиной. — До самой своей смерти не оставлю.
Я знал, что это было правдой. Из всех Тёмных сестёр по-настоящему его любила лишь Исгерд.
До лесного лагеря мы добрались на самом исходе следующего дня. Как и предсказывали проводники, хирд растянулся тонким ручьём, поскольку тропы не предназначались на проход столь большого войска. Чем ближе мы подбирались к Омрику, тем большую осторожность требовалось соблюдать. Нас спасала лишь дурная слава Оствуда — эглины предпочитали сюда не соваться, и дожидавшиеся нас в лагере разведчики позаботились, чтобы любопытных носов оказалось поменьше.
Скегги несколько раз приходил в чувство. Бред перестал истязать его ослабевший разум, ягода ландыша подействовала — брата мучительно рвало всё утро, но затем он очнулся и смог говорить. Я чувствовал на нём печать проклятия, этот незримый знак неотвратимости беспокоил меня и заставлял суетиться. Но что бы я ни пытался придумать, итог всё равно мне не нравился.
Лагерь оказался вполне обжитым местом, но, увы, не был рассчитан на такую ораву. Пришлось сооружать палатки и навесы, чтобы укрыться от мелкого дождя. После заката небо прояснилось, и я поискал глазами луну среди редких облаков. Ничего. Новолуние вступило в силу, Исгерд ходила, точно сонная муха, я же чувствовал прилив сил, но понимал, что мною двигал страх за брата.