Власов: Восхождение на эшафот
Шрифт:
Таким образом, опытный разведчик забрасывал сети, вырваться из которых было крайне трудно, и человек порой даже не замечал, как оказывался втянутым в какую-то операцию, в странную историю, в совершенно ненужные связи, а то и в очередную «геленовскую» авантюру — без сотворения которых генерал попросту не мыслил своего существования.
— Поэтому-то и спешу известить вас, подполковник, — сообщил Гелен негромким, вкрадчивым голосом сельского пастора или учителя. — Поэтому-то и спешу…
— Я должен встретиться с Власовым?
— Зачем? Оставим это удовольствие капитану. Передайте Штрик-Штрикфельдту, чтобы без моего приказа он ни под каким предлогом
— Соответствующий приказ капитан получит, — заверил его Денрихт.
— Как можно подробнее информируйте этих отшельников обо всем, что нам с вами известно о последних событиях в Берлине и Мюнхене. То есть поведайте им о том, о чем я не могу сказать по телефону, и о чем они не могут узнать из сообщений радио. В этом ваша главная миссия.
— Самые последние сведения о происходящем я получу у начальника местного отделения СД.
— И еще, передайте капитану, чтобы он тут же приступал к очень важной операции «Вдова».
— Операции… «Вдова»? — попытался напрячь память подполковник, понятия не имея, о чем идет речь.
— А чтобы операция прошла успешнее, на помощь ему прибудет Мелитта. Благо, она сейчас тоже в Баварии.
Подполковник покряхтел в телефонную трубку, как делал всякий раз, когда нуждался в дополнительных разъяснениях.
— Что там у вас еще? — недовольно поинтересовался генерал, считавший, что подчиненные все обязаны схватывать на лету.
При всей бархатности своего пасторского голоса, он привык говорить жестко и категорично; любая просьба, любое сообщение в устах его зарождались в виде приказов, оглашенных перед строем.
— Видите ли, капитан может поинтересоваться деталями операции. И потом, знает ли он, кто такая Мелитта?
— Вы — единственный, кто все еще не знает, кто такая Мелитта. И если вам это пока еще прощается, то лишь потому, что вы у нас в отделе пока что человек совершенно новый. Однако детали вас интересовать не должны; с особенностями операции капитан ознакомлен. И еще, пусть Вильфрид передаст вам пакет с письменным отчетом о работе с генералом. Насколько мне известно, он уже готов.
А тем временем вести, с которыми барон прибыл в «Горную долину», были самыми неутешительными. Как выяснилось, в заговоре против Гитлера, организованном несколькими безумцами из штаба армии резерва, замешанными оказались даже некоторые командующие группами армий, командиры дивизий и множество всевозможных штабных армейских чинов. Не зря на всех фронтах, в различных штабах вермахта, уже начались интенсивные аресты.
— Их действительно много, тех, кто оказался против фюрера?! — не поверил Штрик-Штрикфельдт.
— Настолько много, что такое количество не способна породить никакая фантазия, — не побоялся возможного прослушивания барон фон Денрихт. — Если так пойдет и дальше, многие штабы вермахта попросту окажутся обезглавленными. К величайшей радости русских. В числе предателей уже в открытую называют генералов Ольбрихта, Бека, Штюльпнагеля и даже фельдмаршала Роммеля. Нашего «народного фельдмаршала»… Роммеля!
— Ну, уж Роммеля-то они не тронут.
— Как знать, — отрубил подполковник. — Аресты производит сам Отто Скорцени, а этот, если понадобится, хоть папу римского, а хоть самого апостола Петра в кандалы возьмет. К слову, ходят слухи, что он уже давно разработал план похищения папы римского, просто фюрер пока еще не дает добро на проведение этой операции [45] . Но вернемся к покушению. Фельдмаршал фон Витцлебен и командующий армией резерва генерал-полковник Фромм уже арестованы. Что же касается генерал-квартирмейстера Верховного командования Вагнера, то, как говорят в таких случаях, он успел «прислушаться к совету своего пистолета».
45
Операция по похищению папы римского действительно была разработана и подготовлена Отто Скорцени, однако фюрер так и не рискнул дать согласие на ее проведение, опасаясь гнева всего христианского мира.
Услышав эти имена, Штрик-Штрикфельдт потянулся за платочком, чтобы утереть холодный пот.
— Нашего генерала это, будем надеяться, не коснется?
— Нашего, к счастью, нет, — нервно опустошил барон третий бокал вина подряд, притом, что никогда в особом пристрастии к этому напитку замечен не был. И по тому, как он вел себя, Вильфрид понял, что ему меньше всего хочется возвращаться сейчас в такой неспокойный Берлин. Хотя вернуться надо, уже хотя бы для того, чтобы успокоить семью. — В этом я не сомневаюсь. Слишком уж бездарно они все это сварганили. Наш генерал в таких маневрах участвовать не стал бы. Полковник фон Ренне — тоже.
— Ну, полковник Ренне, возможно, из… осторожности, — едва удержался Вильфрид, чтобы не сказать «из трусости», — а вот генерал, если уж он принял бы такое решение, осторожничать не стал бы.
— О Ренне речи не идет, — криво улыбнулся барон. — А по поводу генерала я тоже вначале встревожился, но, кажется, все обошлось. А теперь о главном. Генерал приказал немедленно приступить к выполнению операции «Вдова», — он вопросительно уставился на Вильфрида.
— Она уже осуществляется.
— Значит, недостаточно активно. Генерал недоволен и требует активизировать усилия. В ваше распоряжение направляется некая Мелитта.
— Вот ее помощь действительно понадобится. Вообще, вся эта операция выглядит какой-то странной, — поморщился капитан. — И, наверное, единственной в своем роде за всю историю военной разведки.
— Вы так считаете, капитан? — несмело спросил Денрихт, пытаясь хоть что-нибудь выведать о «Вдове», а поняв, что капитан попросту не догадывается о его неведении, прямо спросил: — Так кого это вы обязаны сделать вдовой, Вильфрид?
— Наоборот, попытаюсь сделать так, чтобы одной вдовой в рейхе стало меньше.
— Ах, вот оно что… — пробормотал подполковник, так ничего и не поняв.
31
Горный мыс нависал над ущельем, словно нос огромного корабля — над зеленоватой, озаренной жарким июльским солнцем лагуной.
Генерал стоял на его оконечности, будто на вершине холма, возвышавшегося над полем сражения, и наметанным взглядом полководца пытался нащупать уязвимые места мысленно выстроенной в этом ущелье обороны. Местность нравилась ему не столько полудикой красотой, сколько отменной крутизной склонов, на плоских вершинах которых нетрудно было возвести доты, оборудовать пулеметные гнезда и даже расставить зенитки, которые не только могли бы прикрывать этот горный укрепрайон от налетов авиации, но и в упор расстреливать скаты противоположных гор.