Власть без славы
Шрифт:
Не знаю, как было в других республиках, но в РСФСР сразу начались некоторые странности. Сначала чуть не две недели текст в российском парламенте не появляется. Только десятого числа Б. Н. Ельцин направляет туда документ.
Верховный Совет РСФСР
В соответствии с постановлением Верховного Совета РСФСР от 5 июля 1991 года № 1548-1 представляю проект Договора о Союзе Суверенных Государств, который будет открыт для подписания 20 августа 1991 г.
Б. Ельцин
10 августа 1991 г.
Документ поступает в Верховный Совет России 12 августа. В это время большинство депутатов на каникулах,
Назревает скандал. 15 августа Ельцин направляет в Верховный Совет еще одно письмо, в котором объясняет, что доработанный проект соответствует интересам Российской Федерации. Депутаты тем не менее не успокаиваются. Всех оскорбляет то, что договор одобряется и подписывается в обход парламента, по единоличному решению Ельцина. [29]
29
См.: Исаков В. Председатель Совета Республики. С. 315–317.
Параллельно развивается другой информационный процесс. 8 августа, еще до представления проекта договора в парламент, «Независимая газета» публикует обращение к президенту России:
«Широко объявлено, что 20 августа Вы собираетесь от имени России подписать новый Союзный договор, призванный на необозримо длительный срок предопределить судьбу народов нашей страны. Между тем текст договора в той редакции, в которой он будет подписан, неизвестен населению России. Прежний же текст, готовившийся в тайне и не подвергнутый до сих пор сколь-нибудь обстоятельному обсуждению ни в печати, ни на сессии Верховного Совета, неудовлетворителен. Он заключает в себе много неясностей, недомолвок и противоречий, недопустимых в документе, требующем абсолютно однозначного толкования…
Мы считаем, что, не познакомив с окончательной редакцией население Российской Федерации и не представив ему убедительного ответа на все эти вопросы, Президент РСФСР не может подписывать Союзный договор. Более того, никто не вправе на десятилетия вперед решать судьбу народов, не получив их ясно выраженного согласия на это. Кардинальные условия, на которых Россия готова будет вступить в новый Союз, должны быть, по нашему мнению, вынесены на всероссийский референдум.
Ю. Афанасьев, Л. Тимофеев, Л. Баткин,
В. Иванова, Ю. Буртин, В. Библер, Е. Боннэр».
Позвольте, скажет читатель, но ведь референдум уже был и народы России весьма ясно высказались по поводу Союза. Но, на мой взгляд, более интересны другие моменты. Во-первых, текст договора еще не опубликован и даже не представлен в парламент, а уже если не отвергается, то ставится под сомнение. Во-вторых, к президенту России обращаются люди, многим из которых для этого вовсе не требуются услуги прессы, — они имеют прямой доступ «к телу».
15 августа текст договора публикуется в печати. 17-го к президенту обращается уже группа народных депутатов:
«Мы ознакомились с представленным 10 августа Президентом
Перед подписанием и вступлением в силу договор должен быть одобрен высшим органом государственной власти — Съездом народных депутатов РСФСР…
Е. Басин, Е. Лахова, С. Филатов,
О. Качанов и др.» [30]
30
Там же. С. 318.
Перед Ельциным маячит призрак ситуации Горбачева — двусторонняя ловушка. С одной стороны, непримиримая общественность, с другой — осмелевшие депутаты из числа самых близких к нему. Впереди два сценария: либо отмахнуться от всех и подписать договор, либо занять позицию: я-то «за», я-то готов, но против общественности и народных депутатов пойти не могу…
Уверен, что Борис Ельцин избрал бы второй сценарий. Но 19 августа путч избавил его от необходимости делать выбор. И Ельцин использовал подаренную ему судьбой и группой политических авантюристов ситуацию на всю тысячу процентов.
Глава 11. День беды
В конце июля в Москву прилетел президент США Джордж Буш, теперь уже надо добавлять — старший. Визит был непродолжительным — три или четыре дня, переговоры, обеды, встречи. Первого августа Буш давал прием в честь М. С. Горбачева в особняке американского посольства, известном как Спасо-хауз. Как всегда в таких случаях, было приглашено все советское руководство. Был на приеме и Нурсултан Назарбаев, задержавшийся в Москве после ново-огаревских посиделок.
Поздоровавшись, я увлек его в ту часть помещения слева, где есть комната, напоминающая эркер или большое углубление в стене круглого зала. В глубине этой комнаты стоял черный кожаный диван, на котором одиноко томилась Е. Г. Боннэр. Мы представились, поприветствовали ее и отошли в сторонку.
— Нурсултан Абишевич, — обратился я к Назарбаеву, — завтра Михаил Сергеевич улетает в отпуск, Лукьянов уже в отпуске, а дата подписания Союзного договора так и не назначена. Поговори, пожалуйста, с Горбачевым, тянуть нельзя, против договора явно разворачивается агитация.
— Сейчас Ельцин приедет, мы вдвоем с ним с Михаилом Сергеевичем поговорим. Ты прав: тянуть нельзя, и так-то кое-как его согласовали.
Когда приехал Ельцин и поздоровался со всеми, Назарбаев действительно отвел его в сторону? и они договорились обратиться к Горбачеву с предложением назначить конкретную дату подписания Союзного договора.
Одной из самых больших загадок последних дней советской истории, думаю, навсегда останется вопрос, почему Горбачев уехал в отпуск. Он приложил, без преувеличения, колоссальные усилия, чтобы довести до подписания Союзный договор. Он уже имел информацию о том, что готовится некая акция против него — первое предупреждение он получил от американцев еще в конце июня, а затем, от них же через Г. Х. Попова, после завершения работы в Ново-Огареве. И тем не менее спокойно покинул Москву. Был убежден, что никто на такое не решится? Не знал, что делать? Об этом может сказать только он сам. Если может.