Власть без славы
Шрифт:
В декабре Дерехэма и Кулпепера обвинили в измене и приговорили к смерти. Причем казнь для них назначили самую варварскую – такие слишком часто применялась в те ужасные годы.
Что они чувствовали перед смертью, эти безвинные страдальцы?! Что чувствовала королева, узнав о приговоре?! Бедная, бедная девочка! Очевидцы говорили, что она находилась в таком состоянии, когда вряд ли понимаешь, что происходит вокруг.
Кулпеперу, ввиду его благородного происхождения, заменили казнь через повешение эшафотом. Так что он без лишних мучений
Он подал прошение о помиловании. Но король, взглянув на бумагу, отклонил прошение. Ему претила сама мысль о том, что кто-то до него мог наслаждаться прелестями Катарины. Но не мог же он в самом деле предполагать, что у столь опытной любовницы, какой была его жена, до него не было мужчин?! В таком случае ему следовало бы оставить при себе девственницу Анну Клевскую. Но король не был бы самим собой, если бы не любил все самое совершенное. Те же, кто не мог ему этого предложить, должны были расплачиваться жизнью за свое несовершенство.
Вскоре Дерехэм был казнен в Тиберне. Перед смертью он повторил, что не виновен. Так же, как и Кулпепер, которому в тот же день отрубили голову.
Обе головы положили на Лондонском мосту на всеобщее обозрение, как устрашающее напоминание тем, кто посмеет даже помыслить об оскорблении Его Величества. По-видимому, не одной мне при этом подумалось: как же теперь быть, ведь Дерехэм не знал, что его возлюбленная станет женой короля, – выходит, мужчине, прежде чем влюбиться и сделать предложение даме сердца, стоит крепко подумать: а вдруг король обратит на нее внимание…
В те страшные дни люди задавались и многими другими вопросами.
Наступило Рождество. Я была рада, что нас с Елизаветой не потребовали ко двору. Страшно было подумать о кощунственном праздновании Рождества во дворце короля. Катарина оставалась в Сионском замке. Я много о ней думала, будучи не в силах ничем помочь. Конечно, ей известно о казнях. Каково-то ей теперь, бедняжке?!
Потом пришел промозглый февраль с густыми туманами и сменившим их резким холодным ветром. Королеву отвезли из Сиона в Тауэр. Значит, казнь неминуема, подумала я.
Говорили, что она стала спокойней. Судя по всему, она уже свыклась с мыслью о смерти. Леди Рошфор тоже была там – ее обвинили в измене на основании того, что она способствовала свиданиям королевы с Кулпепером.
Я размышляла над превратностями судьбы Катарины, такой жизнелюбивой и такой еще молодой. Она успела хорошо узнать мужчин, знала их прихоти и желания, потом ублажала короля, уверенная, как она призналась кому-то, что он будет предан ей до конца жизни.
Мы с Сьюзан только о ней и говорили. Впрочем, о ее судьбе сейчас говорили по всей Англии, –
Ее повели на эшафот 13 февраля. Юная, прекрасная, она должна была умереть только потому, что была легкомысленна до свадьбы.
Смерть она приняла со спокойным достоинством. Поняв, что надежды нет и что король, клявшийся ей в вечной любви, оставил ее в одиночестве, она покорилась судьбе.
Рассказывали, что в последний день она спрашивала, как вести себя на эшафоте, и попросила принести в камеру колоду точно такую, на какой ей будут отсекать голову. Ее желание было исполнено, и она попрактиковалась, чтобы во время казни не споткнуться и не суетиться. На следующий день она вела себя очень мужественно и перед смертью заявила, что лучше бы стала женой Томаса Кулпепера, чем королевой.
Леди Рошфор казнили в тот же день. Я никогда не испытывала сочувствия к этой женщине, настолько безнравственной, что она смогла обвинить Анну Болейн в сожительстве со своим братом.
Перед смертью она сказала, что невиновна в измене, но виновата в том, что оклеветала своего мужа и свояченицу.
Так исчезла с лица земли пятая жена короля Катарина Хоуард, сложив голову на том же месте, где и вторая его жена, Анна Болейн.
КОРОЛЕВА В ОПАСНОСТИ
Возвращаясь с охоты, король заехал к нам в Хэверинг.
Эдуард всегда чувствовал себя неловко в его присутствии.
– Я ему не нравлюсь, – взволнованно произнес принц, услышав о приезде отца. Его голубые глаза на бледном лице слегка покраснели от чрезмерного чтения.
Я попыталась успокоить мальчика:
– Король рад, что у него есть ты, его сын. Мы с Елизаветой всего лишь девочки.
– Но он хотел бы иметь сильного сына, такого, как он сам.
– У тебя впереди целая жизнь, ты непременно станешь сильным.
– Он говорит, что в моем возрасте был на голову выше меня.
– Сильные люди не всегда самые хорошие.
– Но они могут без устали охотиться, скакать верхом.
Я внимательно оглядела брата. Это был болезненный, нежный ребенок. Вокруг него всегда суетились придворные, сдувая с мальчика пылинки, чтобы, не дай Бог, ничего не случилось.
– Если бы я только мог бегать и танцевать, как Елизавета! – воскликнул Эдуард.
– Но разные бывают люди, не все же такие, как Елизавета!
Эдуард улыбнулся – он обожал свою сестру.
Вошел король. Все склонились перед ним в низком поклоне. Он взглянул на Эдуарда, и я заметила, что ему не понравился утомленный вид сына. На Елизавету отец старался не смотреть. Она же нисколько не смущалась его присутствием. Веселая, резвая, рыжекудрая, Елизавета была очень на него похожа.
К моему удивлению, король, пройдя в свои покои, позвал меня.
– Сядь, дочь моя, – произнес он мягко.
Подобная снисходительность не предвещала ничего хорошего.