ВЛАСТЬ И ПОРЯДОК
Шрифт:
Ярлык националиста наклеивался руководством МВД по всякому мелочному случаю. Так, во время проводившейся комплексной инспекторской проверки министерства за 1974 г. поступила информация о блокировании сотрудниками Малгобекского ГОВД особо-опасного преступника, находившегося более 10 лет на нелегальном положении, совершившего за это время ряд тяжких преступлений. Прибыв с министром к месту проводившейся операции мы оказались очевидцами умелых действий начальника ГОВД Могушкова Шамсудина Хусейновича. Оказавший вооруженное сопротивление опасный преступник был уничтожен. Докладывая руководителю московской бригады о результатах операции я охарактеризовал проявленные Могушковым Ш.Х. оперативные, тактические и организаторские способности. Внес предложение о его представлении к правительственной награде. Министр согласился, но тут же указал на то, что когда вопрос касался принятия такого же решения в отношении начальника русской национальности, я придерживался другой точки зрения. Такой факт действительно имел место. Дело касалось уважаемого мною начальника Гудермесского ГОВД подполковника Панфилова Тимофея, но в том случае именно вследствие неумелых действий сотрудников
Весной 1974г. меня, как исполнявшего обязанности начальника ОУР и Буза А.Ф., исполнявшего обязанности министра, вызвали к заместителю министра внутренних дел СССР Шумилину Б.Т. на заслушивание по проблемам борьбы с преступлениями в сфере бытовых отношений. Учитывая важность предстоящего отчета я собрал все статистические данные и подготовил для Буза обстоятельный доклад. По непонятной причине в его выступлении прозвучали только общие сведения о динамике и раскрываемости бытовых преступлений, распространенности огнестрельного оружия. Доклад завершил указанием на сложность оперативной обстановки в связи со специфичностью национальных особенностей, о которых лучше расскажет прибывший с ним исполняющий обязанности начальника уголовного розыска – представитель коренной национальности. Меня пригласили к трибуне, хотя изначально мое выступление не планировалось. Отказавшись подтвердить несостоятельные доводы Буза о специфичности национальных особенностей в сфере бытовых отношений, я доложил статистику, согласно которой нерусскими, в том числе чеченцами, ингушами, армянами и др. было совершено менее одной третьей части всех преступлений на бытовой почве. Данное выступление окончательно испортило взаимоотношения с Бузом, хотя корректность в общении сохранилась.
В конце 1973 г. на должность начальника отдела уголовного розыска республики был назначен начальник Ленинского РОВД г.Ульяновска Дунаев Андрей Федорович (в середине 80-х годов начальник УВД Вологодской области, в 1990-1993г.г. заместитель министра, министр внутренних дел Российской Федерации). Он оказался хорошим управленцем, блестящим организатором с высокоразвитым чувством ответственности и исключительно доброжелательным человеком. Между нами сразу сложилось взаимопонимание, переросшее в тесную семейную дружбу. Так получилось, что Дунаев больше ориентировался на Буза, а министр, в связи с этим, проникся доверием ко мне.
В начале 1974г. МВД СССР определило, что первостепенной и главной задачей милиции является профилактика преступлений. Разработавшего программу этой деятельности начальника организационно-инспекторского управления МВД СССР генерала Лекаря министр внутренних дел страны Николай Анисимович Щелоков окрестил в своем выступлении «отцом профилактики». Щелоков подчеркнул, что одобренный Центральным Комитетом партии и Советским Правительством курс на профилактику преступлений позволит значительно увеличить численность в стране участковых инспекторов милиции и сотрудников инспекций по делам несовершеннолетних, появится дополнительное количество автомобильного транспорта и средств связи, а главное – исполнительная власть выделит и обеспечит содержание требуемого количества помещений под опорные пункты правопорядка, которые навечно будут закреплены за органами внутренних дел. Все так и произошло. Только количество участковых инспекторов увеличилось в стране на 40 тысяч единиц.
В после брежневский период, в угоду Ю.В. Андропову средства массовой информации изощренно пропагандировали версии о нечистоплотности Н.А. Щелокова, злоупотреблении им близостью к Брежневу Л.И. и т.п. Вряд ли тот, кто работал в бытность Николая Анисимовича министром внутренних дел СССР, окажется способным воспринять как действительность такую обывательщину. Мне посчастливилось присутствовать на выступлениях Щелокова Н.А. при его посещении в 1970 г. Заводского РОВД г.Грозного, во время стабилизации в 1973г. обстановки в Чечено-Ингушской Республике, на двух, с его участием совещаниях в МВД СССР. Сложилось очень лестное представление как о человеке с громадным кругозором, государственном мыслителе, прекрасном эрудите – способном без заготовленного текста последовательно, с четкими формулировками дать глубокую оценку происходящим событиям, подвести итоги обсуждениям, обозначить главные направления работы органов внутренних дел в целом и служб в частности. Подписывавшиеся им приказы и ежегодные директивы об основных направлениях борьбы с преступностью были кратки, лаконичны и легко доступны для понимания. По его инициативе ЦК КПСС принял постановление о всемерном содействии органам внутренних дел, популяризации их деятельности, повышении должностных окладов сотрудникам милиции, приравнении их в правах к военнослужащим и работникам КГБ, получавшим надбавки к специальным званиям. Именно это и вызвало противостояние со всесильным председателем КГБ СССР Ю.В. Андроповым, ревностно воспринявшим повышение статуса работника милиции. Именно поэтому пятым отделам КГБ было поручено собирать на сотрудников милиции компрометирующие сведения. В спорах с Андроповым Щелоков указывал на тщетность таких усилий, которые было бы лучше направить на предупреждение участившихся провалов в деятельности разведслужбы органов безопасности. Именно за это, придя к власти, Андропов и посчитался с Щелоковым. Твердо убежден, что если б после смерти Л.И. Брежнева к власти пришел не тяжело больной Ю.В. Андропов, а находившийся в расцвете сил энергичный Н.А. Щелоков, страна не была бы приведена к разрухе Горбачевского периода, развалу Союза ССР.
Созданная в 1974г. служба профилактики вошла в структуру аппаратов уголовного розыска с одновременной передачей в
В марте 1975г. стал вопрос о причинах неисполнения плана МВД СССР за 1973г. об укреплении МВД республики и назначении представителя ингушской национальности на дополнительно введенную в этих целях должность заместителя министра по милиции. В этой связи отделу кадров было поручено подготовить на меня объективку для согласования с Обкомом КПСС представления о выдвижении на указанную должность. Встревоженные моим независимым характером и способностью подчинить своей воле равнозначных по должностному положению лиц, заместители министра объединились и направили в ЦК КПСС жалобу на министра, обвинив его в притеснениях, личном обогащении, нарушениях кадровой политики, в том числе и в моем продвижении при наличии 2-х ранее судимых братьев.
Прибывшие для проверки этой жалобы работники управления кадров МВД СССР приняли к сведению, что решение о моем выдвижении было основано подписанным в январе 1975 г. всеми заместителями министра заключением и мартовским того же года постановлением бюро Грозненского горкома КПСС о включении в резерв на замещение должности начальника Заводского РОВД. Поскольку судимость братьев не являлась препятствием для продолжения службы, проверявшие не нашли нужным даже побеседовать со мною. Лояльно отреагировали они и на другие пункты жалобы, однако оскорбленный их желанием проверить обстановку в его квартире, министр вступил в конфликт с ними, а в телефонном разговоре поругался с начальником управления кадров МВД СССР. В результате, почти закончившаяся проверка была возобновлена и продолжена с особым пристрастием. Проверявшие решили придать негативную оценку и вопросу моего продвижения. Законные основания для этого отсутствовали, поэтому поручили начальнику ОУР Дунаеву А.Ф. и курирующему заместителю министра Бузу А.Ф. подготовить отрицательно характеризующую меня служебную аттестацию. Отказавшись подчиниться этим требованиям, Дунаев сослался на размноженный и уже отосланный приказ 2-х недельной давности о моем поощрении за добросовестное исполнение служебных обязанностей и положительные результаты работы в первом квартале 1975 г. Составивший и подписавший 21 апреля 1975 г. аттестацию Буз А.Ф. перечислил положительно характеризующие меня сведения, однако в конце отметил пассивность отношения к профилактической работе и связям с партийно-советскими органами. Это было очевидным враньем, необходимым для подготовки заключения о моем освобождении от должности. К тому времени Гусинин Н.И. уже пожалел о конфликте с проверявшими и оказался готов исполнить любые их пожелания. Поэтому 21 апреля (в день составления аттестации) подписал приказ о моем освобождении от должности (через 2 месяца был отправлен на пенсию он сам).
Объясняя причину надуманной формулировки оснований моего освобождения Гусинин и Буз сослались на мнение проверявших в связи с судимостью родственников. Поскольку в то время сотрудники МВД были лишены прав на судебную защиту по вопросам трудовых отношений, я обратился в МВД СССР за разъяснениями причин понуждения руководства МВД ЧИАССР к фальсификации оснований моего освобождения от должности. Почему то это обращение было переадресовано в управление уголовного розыска МВД СССР. Заместитель начальника этого управления, Волков Василий Минаевич, предложил мне должность заместителя начальника отдела уголовного розыска формируемого управления МВД СССР на БАМе. На недоуменный вопрос: «почему из-за судимости братьев я не могу работать в ЧИАССР, но, в то же время, вправе занять такую же должность на БАМе? » он дипломатично ответил, что там судимость братьев не помеха. После этого в МВД ЧИАССР было направлено указание о предоставлении мне должности с учетом моих способностей.
Сменивший Гусинина Н.И., Буз А.Ф. признался, что не может представить должность выше начальника отделения, так как остальные согласовываются с отделом административных органов Обкома КПСС. Объяснил, что уже беседовал о моем назначении с новым заведующим этим отделом Дятловым Алексеем Тихоновичем и не получил его одобрения. Напомнил, что тот зол на меня за критику в его адрес. Такой факт действительно имел место. В феврале 1974 г. неустановленными преступниками были расстреляны двое часовых войсковой части в г. Прохладном. МВД и КГБ республики получили указания на сбор сведений о возможной причастности к преступлению жителей Чечено-Ингушетии. В ту же ночь был зарегистрирован случай кражи нового автомобиля «Москвич» у жителя станицы Вознесеновской Малгобекского района. Примерно через 2 недели в МВД поступила подписанная начальником отдела КГБ Дятловым А.Т. информация, согласно которой при убийстве часовых в Прохладном была использована автомашина «Москвич», далее указывался ее цвет, номера двигателя, кузова и шасси, которые совпадали с направлявшейся в КГБ сводкой о происшествиях за те сутки. Указав присутствовавшему на совещании в МВД Дятлову на искусственное создание видимости в осведомленности (через сводку МВД) я задал вопросы: «каким образом его информатору удалось во время перестрелки открыть капот автомашины преступников, осветить табличку, переписать выбитые на ней номера, но не обратить при этом внимания на количество преступников и их характерные приметы?». Естественно, что заданные в присутствии представителя МВД СССР вопросы уязвили Дятлова, он затаил злобу, которую и начал возмещать на мне после своего назначения начальником отдела административных органов Чечено-Ингушского Обкома КПСС.