ВЛАСТЬ И ПОРЯДОК
Шрифт:
Нужно признать, что Шуть оказался всесторонне одаренным руководителем, хорошо знавшим специфику всех служб органов внутренних дел. Он отличался требовательностью, умением безошибочно определить основные задачи текущего момента, а так же на долгосрочный период. Обладал хорошей памятью и жестко контролировал исполнение своих поручений. Вместе с тем, находился в алкогольной зависимости, а поэтому в постоянном страхе перед Обкомом КПСС (Дятловым). Страсть к «зеленому змию» и невоздержанность при общении после потребления спиртного погубили его. В частности, возвращаясь из Осетии и будучи в нетрезвом состоянии он заехал в Назрановский райком КПСС и стал там разглагольствовать оправдывая законность выселения в 1944 г. чеченцев и ингушей. Говорят, что возмущенный этой беспардонностью первый секретарь райкома Мякиев Асхаб доложил Обкому свою оценку высказываниям руководителя МВД и это послужило основанием для увольнения последнего.
Только успевший защититься от нападок министра я неожиданно оказался в немилости у первого секретаря Грозненского горкома КПСС Семенова Николая Ивановича, ранее относившегося ко мне доброжелательно, поручавшего проведение ответственных проверок и всегда довольного их результатами.
Николай Иванович Семенов, до январских 1973г. выступлений ингушей на центральной площади г.Грозного, работал первым секретарем Шахтинского горкома КПСС Ростовской области. Вероятно состоял в резерве парт. номенклатуры и поэтому, после указанных событий, был назначен заведующим организационным отделом Чечено-Ингушского Обкома КПСС. Проявленная им активность и принципиальность в комплектовании руководящих кадров республики наталкивала на мысль о его предстоящем на очередном пленуме избрании первым секретарем областной парторганизации. Как ни странно, но на этот пост был рекомендован не Семенов, а неизвестный республике А.В. Власов, Семенова же избрали первым секретарем Грозненского горкома КПСС. В этой должности он проявил бурную деятельность, увенчавшуюся значительным благоустройством и озеленением города. Под его руководством были расширены центральные площади и улицы, убраны трамвайные линии. Выстроен троллейбусный парк и организована его повседневная деятельность. Построены крупнейший на Северном Кавказе театрально-концертный комплекс и кинотеатры. Осуществлено возведение крупных жилищных микрорайонов. Он постоянно находился на строящихся объектах жилищно-коммунальной сферы и сферы обслуживания. Кроме того, уделял пристальное внимание деятельности правоохранительных органов, однако от прямого навязывания собственной воли воздерживался. Мог лишь вскользь намекнуть на не устраивающие его проблемы. В частности, на одном из очередных совещаний с правоохранительными органами слегка покритиковал меня за излишнюю, по его мнению, придирчивость к руководителю горпищеторга. Попросившись на прием я довел до его сведения находящиеся в производстве проверочные материалы о хищениях в данном торге. Спросил, что делать с ними. Осознав, что оказался введен в заблуждение, он поручил продолжить бескомпромиссную проверку и, в течение месяца, лично доложить о результатах. Получив обобщенную справку вынес вопрос на бюро горкома и принял решение об освобождении директора торга от должности. С тех пор упреков в мой адрес за принципиальность не делал.
В 1985г. Николая Ивановича избрали вторым секретарем ЦК компартии Киргизии.
Получив подготовленные мною информации о злоупотреблениях в молочной и винодельческой промышленности республики Семенов Н.И. высказал неприсущую ему неудовлетворенность состоянием оперативной работы на объектах этих объединений. Не воспринял мои объяснения о том, что они обслуживаются непосредственно центральным аппаратом министерства. Потребовал тщательно разобраться с обстановкой в молочной промышленности. Выполняя это указание и организовав оперативное прикрытие находящегося в районе гормолкомбината я установил, что притесняемый директором этого предприятия руководитель тарной базы жаловался Семенову на поборы со стороны работников ОБХСС (вероятно это и озлобило секретаря горкома). Проведенной мною проверкой данной базы был вскрыт ряд эпизодов хищений при закупках стеклотары. Против директора базы было возбуждено уголовное дело. Одновременно удалось задокументировать многочисленные факты присвоения денежных сумм, выделявшихся сельхозпредприятиям республики под закуп молока. Доложив об этом Семенову, я и начальник РОВД Егоров Юрий Павлович попросили оказать содействие в проведении документальной ревизии комбината и поставщиков молока. Только тогда Семенов понял что поборами на молкомбинате занимались не работники Ленинского РОВД. Примерно через час после этой беседы меня и начальника РОВД вызвали в Обком к Дятлову. У него уже находились Семенов с министром внутренних дел и прокурором республики. Я доложил им о вскрывшихся хищениях в гормолкомбинате и в сельхозпредприятиях республики, обосновал необходимость проведения документальной ревизии. Учитывая масштабность проверки и возможные ее последствия для экономики, положительное решение вопроса было принято только после обсуждения у первого секретаря Обкома КПСС, Власова А.В. По материалам ревизии и расследования уголовного дела осуждены к длительным срокам лишения свободы директор комбината и его соучастники.
Необходимо отметить, что первый секретарь Чечено-Ингушского Обкома КПСС Власов Александр Владимирович постоянно поддерживал правоохранительные органы, уделял повышенное внимание их обеспеченности. При его содействии был создан крупнейший на Северном Кавказе учебный центр МВД, построены новые административные здания министерства и всех районных отделов внутренних дел г.Грозного. После Чечено-Ингушетии он некоторое время возглавлял Ростовский Обком КПСС, а в 1986г. был назначен министром внутренних дел СССР. При нем была прекращена сложившаяся в органах внутренних дел обстановка нервозности и не стабильности кадров. Вскоре Власова А.В. назначили председателем Совета Министров РСФСР, где он и работал до развала Союза ССР.
В 1982 г. министерство внутренних дел Чечено-Ингушской республики возглавил выходец из УВД Ростовской области Миценко Юрий Юрьевич. Характеризуя его по работе в Ростове сотрудник МВД СССР указал на нерешительный характер Миценко, отсутствие у него собственного мнения, склонность к слепому повиновению партийным органам. Эта характеристика оказалась очень точной. Щуплый, маленький, сморщенный, с постоянно потухшим взглядом, он производил впечатление жалкого человека. Его выступления были велиречивы, многословны и несодержательны, поручения – расплывчаты и противоречивы, мнения – постоянно изменчивы.
С первых же дней Миценко попал под влияние Дятлова и беспрекословно подчинялся любым его требованиям, даже при очевидной их незаконности. Связанный многолетней дружбой со своим заместителем по кадрам, обязанный ему протекцией в управлении кадров МВД СССР, Миценко беспринципно добился его освобождения от должности, получив поручение об этом от Дятлова. В угоду тому же Дятлову он начал преследовать и меня, однако поддержка райкома партии, райисполкома, начальника РОВД и высокие показатели оперативно-розыскной деятельности объективно препятствовали возможности предъявления мне обоснованных претензий. С целью занижения показателей возглавляемого мною отделения, по поручению Миценко, ежеквартально вносились изменения в рейтинговые таблицы оценочных баллов, однако и это ничего не дало. Не помогло и отнесение к другим районам показателей центрального аппарата БХСС МВД. Не смогли они обогнать показатели моего отделения и за счет увеличения численности. Дошло до того, что на обслуживаемом Ленинским РОВД республиканском вещевом рынке всем другим городским отделам внутренних дел был разрешен свободный поиск спекулянтов, в том числе независимо от адресов их проживания. По поручению Дятлова прокуратура незаконно разрешила регистрировать уголовные дела не по месту задержания спекулянтов, а по учетам осуществивших их задержание территориальных РОВД. И этими мерами сбить показатели моего отделения не удалось. Пойдя на крайность Миценко потребовал снять с учета в информационном центре все приостановленные и просроченные следствием уголовные дела по линии БХСС одного только Ленинского РОВД. Этими нарушениями не подчиненных мне следователей, намеревался исказить показатели. Данное самоуправство ему также не удалось. По отчету за 1983 г. Ленинским РОВД было возбуждено 147 уголовных дел по линии БХСС или более 40 % показателей всех 4х отделов города. Из них 92 дела о хищениях и спекуляциях или 41,6 % таких дел по городу. Несмотря на это, при подведении итогов за год, министр распорядился признать лучшими в республике показатели отделения БХСС Октябрьского РОВД, по материалам которого было возбуждено всего 44 дела или в 3 раза меньше.
Являясь секретарем парторганизации отдела я вынес на рассмотрение партсобрания вопрос об исключении из членов КПСС и освобождения от должности начальника следственного отделения РОВД Чернявского, очевидными действиями которого были сфальсифицированы материалы нескольких уголовных дел. Проведенной партийной комиссией проверкой было установлено и взяточничество по отдельным из них. Несмотря на это Чернявский срочно был назначен начальником Назрановского РОВД. Получив составленную на него отрицательную партийную характеристику зав. отделом Обкома КПСС Дятлов оставил ее без должного реагирования только потому, что она была подписана мною. Более того, он активизировал мое преследование.
Устав от не прекращавшихся в течение 9 лет преследований со стороны всесильного заведующего отделом административных органов Обкома КПСС и подвластных ему угодников в лице таких руководителей как Миценко, я подал рапорт о переводе на должность рядового оперуполномоченного. При собеседовании обратил внимание министра на его предвзятое отношение ко мне и одновременное ущемление этим всех остальных сотрудников отделения. Это было время Андроповского периода повышенной требовательности, державшей руководителей в напряженном состоянии. Вероятно опасаясь жалобы министр от немедленного принятия решения по рапорту воздержался, адресовал его на усмотрение начальников РОВД и отдела БХСС МВД. Убедив министра в отсутствии оснований и целесообразности моего освобождения от должности указанные выше руководители произвели в рапорте записи об этом. Через день – два после данного события появилось сообщение о смерти Андропова. Миценко осмелел и поручил подготовить приказ о моем освобождении от должности с зачислением в распоряжение отдела кадров. Работавшие до этого в моем подчинении сотрудники вздохнули с облегчением, поскольку их действительно тяготила излишняя, по их мнению, повседневная требовательность. Они расслабились и, менее чем за 2 года, оказались вынуждены расстаться со своими должностями.
Отказавшись от предложенных должностей я обратился в МВД СОАССР с рапортом о переводе. При собеседовании с министром Комиссаровым В.С. рассказал об отношениях с Дятловым и Миценко. Переговорив с последним и получив положительный отзыв Комиссаров назначил меня руководителем аналитической группы ОУР МВД республики. Снявшись в Грозном с партийного учета, я зашел к Дятлову, высказал все, что думаю о нем, в том числе и об известном мне факте списания объединением «Консервплодовощь» 20 тысяч рублей на ремонт его квартиры, из которых в кассу внесено всего 67 рублей. Испугавшись возможной жалобы Дятлов добился через МВД СССР моего откомандирования обратно, якобы для допроверки поступившей анонимки. Одновременно договорился с партийными органами Осетии о возвращении моей учетной карточки члена КПСС. Только после всего этого поступила анонимка, проверку которой поручили одному из изгнанных мною ранее за педерастию бывшему сотруднику уголовного розыска и его начальнику, с которым я находился в неприязненных отношениях с 1971 г. Располагая сведениями о присвоении одним бесхозного мотоцикла и незаконном получении другим служебной квартиры при наличии собственного домовладения, я сообщил об этом министру и потребовал перепоручить проверку другим сотрудникам. Этим только способствовал усилению рычагов давления министра на них. Проверка, нужных Дятлову и Миценко результатов не приносила, поэтому волокитилась более 4-х месяцев. Закончилась она только после моей телеграммы в комитет партийного контроля при ЦК КПСС. Меня все же обвинили в наличии судимых родственников, превышении на 4 кв. метров жилой площади при возведении домовладения в 1975г. и управлении с 1981г. по доверенности автомобилем родного брата т.е. нарушении в течение 3-х лет указания МВД СССР от 4 января 1984г. о запрете сотрудникам милиции управлять не принадлежащими им транспортными средствами. Получалось, что в 1981-1983г.г. я обязан был предвидеть поступление отмеченного выше указания. На основании только этих обвинений было подготовлено заключение о возбуждении перед МВД СССР ходатайства о моем увольнении из органов внутренних дел. Опасность поспешного принятия такого решения без разбирательства была очевидной, поскольку перешедшие из КГБ СССР министр Федорчук и его заместитель по кадрам Лежепеков бесцеремонно проводили чистку кадров, лишенных прав на судебную защиту. Исходя из этого я срочно вылетел в Москву. Принявший меня заместитель начальника отдела управления кадров МВД СССР Нестеров стал убеждать в правомерности постановки вопроса об увольнении, хотя сослался при этом только на телефонный разговор с Миценко и Дятловым. На мои вопросы: каким пунктом Положения о службе можно обосновать такое решение и какими правовыми актами МВД руководствовались при моем откомандировании из МВД СОАССР, Нестеров ответить не смог. Поняв, что я намерен добиться приема в ЦК КПСС обеспокоился и обещал разобраться. Вечером того же дня сообщил, что если я согласен продолжить службу в МВД Осетии, то указания об этом будут даны немедленно. Это обещание исполнил, мое личное дело вернули в Осетию. Там меня восприняли уже с настороженностью, назначили рядовым оперуполномоченным районного отдела внутренних дел с одновременным прикомандированием в ОУР МВД республики.
Позже выяснилось, что Нестеров и заместитель министра внутренних дел Осетии Болиев заключили соглашение о моем непродвижении по службе. Подчиняясь этой договоренности Болиев постоянно вредил мне, а при назначении в феврале 1985г. на должность начальника отделения ОУР, не зарегистрировал этот приказ.
Не добившийся обещанной поддержки управления кадров МВД СССР Дятлов воспрепятствовал моему снятию с партийного учета в ЧИАССР и добился привлечения к партийной ответственности по обвинению в наличии судимых родственников, управлении автомобилем брата и превышении нормы жилой площади. Когда же большинство членов парткома проголосовало против предложения о моем наказании, организовали повторное голосование в мое отсутствие и приняли решение об объявлении строгого выговора с занесением в учетную карточку. Партийная комиссия провела 4 заседания, но не смогла склонить меня к признанию вины. На бюро райкома КПСС было принято постановление об отмене решения парткома МВД, однако опять вмешался Дятлов. Постановление пересоставили и согласились с парткомом. Я понял тщетность споров и не стал жаловаться на очевидную подтасовку.