Точно так же Бакатин не мог, не имел нравственного права принять предложение вступить в предвыборную борьбу вместе с Ельциным. В Кемеровской и Кировской областях, где он работал первым секретарем областного комитета партии, уже было собрано более 100 тысяч подписей, необходимых для регистрации в кандидаты. В этих условиях отказ Бакатина от самостоятельной кампании, как я уже отмечал, мог бы оказаться сродни предательству. Кроме того, мне кажется, и не смогли бы Ельцин и Бакатин работать вместе. Несмотря на такие схожие биографии, оба они сформировались как очень независимые, самостоятельные личности.
Готовясь к выборам, давая согласие на то, чтобы выступить вместе с Бакатиным, я много размышлял о том, куда же идет наша страна, каким бы мне хотелось видеть первого всенародно избранного Президента России. Те мои размышления нахожу сегодня
в газетных интервью, беседах с журналистами. И хотя говорится, что газета живет один день, но, думаю, это не так. Вот одно из моих интервью, которое я дал в то время корреспонденту газеты «Ленинское знамя». В нем – кусочек того времени, отзвуки моих дум конца весны 1991 года.
Кор. Сейчас довольно часто в осмыслении происходящего можно услышать известную луспекаевскую фразу: «…за державу обидно». За что вам более всего обидно, что более всего подвергает вас душевному истощению, вносит сумятицу в ваши мысли, лично вам?
Р. А. В этом вопросе я нахожу то, о чем в последнее время мне приходится говорить все чаще и чаще. Мне кажется, держава такова, какой ее построило и передало в наследство то или иное поколение. За понятиями «держава», «Отечество» я склонен рассматривать содержание духовно-нравственного порядка. Это, очевидно, стержень развития человека, степень его умения ориентироваться в сложных процессах развития общества, его отношения к другим людям. Я соотношу это в большей степени со своим видением, которое проявляется в моих отношениях к моему роду, моим родителям, селу, где родился, моему народу, моему Дагестану, России… Это самые близкие для меня моменты жизни, которые нерасторжимо входят в понятие державы, Отечества.
Что касается второй части вопроса, могу сказать только следующее: если мы своими действиями, убеждениями, поступками ослабляем Отечество, то все наши благие побуждения не имеют ценности. Я не навязываю своего мнения, это моя точка зрения, многие люди, в том числе и народные депутаты России, порой явно разрушая Отечество, убеждены, что делают это во имя его блага. Может быть, в этом и трагедия наша. И когда я слышу: «За державу обидно», то мне обидно именно за тех людей, действия которых не сопряжены с углубленным пониманием сути явлений, принявших в последнее время разрушительный характер. И нечего тут державу винить. Нередко встречаешь совершеннейшее непонимание и откровенную враждебность по отношению к себе, враждебность, которую не заслуживаешь, – это обидно вдвойне.
Кор. Вы имеете в виду свое заявление? Представим, что у вас появилась возможность объяснить широкой публике свой поступок.
Р. А. Меня подвело в большей степени отсутствие чувства политической конъюнктуры… Я человек, который прямо и откровенно говорит о том, что думает, о том, что меня беспокоит. Моя подпись под известным «заявлением шести» по большому счету не была направлена против кого-то лично. Я подписал заявление только потому, что хотелось выйти на уровень зрелой, цивилизованной политики, политики «здравого смысла». Сказал то, что более всего беспокоило. Но в политике, оказывается, не очень и нужно говорить людям правду: нужно говорить такую правду, какая выгодна для твоей политической карьеры. В политике, оказывается, нельзя ни в коем случае говорить в глаза то, что ты думаешь. К сожалению, многие так и поступают. Вам в глаза говорят одно, а за вашей спиной делают совершенно иное… Я подобной политики не приемлю.
Кор. Общеизвестно, что политика – вещь достаточно циничная. Именно в этой области человеческой деятельности можно росчерком пера перечеркнуть границы обитания, поставить под сомнение жизнь многих и многих людей.
Р. А. Действительно, видимо, так оно и есть. На современном этапе политика становится чересчур циничной. Еще в конце XIX века Н. Бердяева беспокоило то, что политика все больше расходится с нравственностью. Нравственность, на мой взгляд, делает политику человечной, придает ей элемент цивилизованности. После того как меня не поняли, в том числе и те, кто вроде бы поддерживал, а на деле – и в самое трудное время – предал, мне показалось, что надо формировать партию здравого смысла. Дело в том, что
политика, оказывается, строится в зависимости от того, как я хочу использовать, к примеру, вас в своих политических целях, во что я хочу превратить вас сегодня, на что поднять, куда повести. Пока вы разберетесь, я займу с вашей помощью такую высоту, что стану недосягаемым для вас же. И когда меня спрашивают, что меня беспокоит сейчас, или просят оценить перспективу развития общества, меня больше всего беспокоит та трагедия, которая, подобно року, преследует наше российское сознание, – это трагедия крайностей. Любая плодотворная идея, попавшая на нашу российскую почву, доводится до неузнаваемости, превращаясь в свою противоположность. Взять хотя бы идею перестройки.
Кор. В наше время теряет смысл такое понятие, как мудрость. Оно, по большому счету, изменяет как генералам от политики, так и рядовым членам общества.
Р. А. Согласен. Это качество у нас в последнее время изменяет многим, политикам в том числе, хотя, казалось бы, опыт нашего прошлого предполагает предвидение многих, уже совершенных ошибок. Мудрость – это категория устойчивости и здравого смысла. Политика, которая строится на мудрости, стабильна и созидательна.
Кор. Каким вам рисуется будущий Президент России?
Р. А. Во-первых, он станет первым Президентом России. Во-вторых, это будет Президент не только одного народа, а всех народов Российской Федерации. Для меня это самая главная проблема, поскольку Россию составляют уникальнейшие народы, национальности, народности и государственные образования. И если на пост Президента придет человек, который только понаслышке знает, скажем, об эвенках или кумыках, это будет очень плохо. Моему Президенту должны быть близки и понятны интересы каждого многочисленного или малочисленного народа. Президент должен быть человеком российским по духу. Кроме того, он должен быть человеком решительным, смелым. Не в том смысле, чтобы рубить сплеча, а чтобы активно выступать в интересах России, не отделяя ее от Отечества, и чьи действия на 90 процентов были бы исполнены мудростью.
К сожалению, России редко выпадали мудрые правители. Она чаще всего становилась жертвой одиозных фигур. Потому Президент не может быть непредсказуемым для своего народа. И еще один момент: сейчас в России мало ценится интеллигентность. А ведь это то, что в старой России привлекало почти всегда, то, что в XIX веке сделало ее духовной Меккой просвещенных людей многих стран мира. Интеллигентность предполагает порядочность, образованность, высокую культуру, так что и это качество не должно отсутствовать у будущего Президента. Наконец, Президент России – человек, для которого небезразличны судьбы народов других республик СССР… Для меня он должен стать человеком, за действия или решения которого не пришлось бы потом испытывать стыд или неудобство.
Да, таким в идеале виделся мне тогда первый Президент России. И хотя я прекрасно сознавал, что в мире нет ничего идеального, многие черты будущего лидера находил у Бакатина. Тем временем наступили горячие предвыборные дни. К сожалению, существенным недостатком в нашей с Вадимом Викторовичем работе оказалось отсутствие команды, способной нести тяжесть предвыборной кампании. Хотя сторонники у нас имелись во многих регионах России, лишь несколько депутатов и ряд лиц из нашего ближайшего окружения внесли в это дело свой посильный вклад. У нас не было ни аппарата, ни центрального штаба по оперативному сбору и анализу информации. Службы Президента СССР нам не помогали, партийные структуры работали на Н. И. Рыжкова. Горбачев поначалу всячески поддерживал решение Бакатина участвовать в выборах, очевидно надеясь использовать его для борьбы с Ельциным. Но Вадим Викторович решительно заявил о своем отказе играть эту роль, и обещанная Президентом СССР помощь не состоялась; материальная и организационная поддержка Бакатину оказалась даже слабее, чем Жириновскому. Правда, свое содействие нам предложило довольно большое число предпринимателей и кооператоров, однако Бакатин отклонил и эти предложения. Более того, он оказался единственным претендентом, не потратившим выделенные на предвыборную кампанию средства. Скромность и интеллигентность, присущие ему, также сыграли свою роль в том, что мы оказались на последнем месте.